Вещный договор и относительный характер вещно-правового правопритязания: «Ты мне должен»
Только что (точнее, позавчера) Радислав Репин опубликовал здесь интересную заметку, в которой поделился своими мыслями по поводу содержания и типизации договора об установлении ограниченного вещного права, обозначенного в статье 224.1 проекта реформирования системы вещных прав.
Отмечу, что сам договор в проекте не назван ни вещным, ни обязательственным. Вопрос о юридическом характере договора обойден в проектируемой статье полным молчанием, которое выглядит специальным и намеренным. Это умолчание я хочу самым горячим образом поддержать, несмотря на то, что принято думать, что любое умолчание в законе – это всегда плохо.
Пусть потом разворачиваются юридические баталии по вопросу о вещно-правовом или обязательственно-правовом характере основания возникновения ограниченного вещного права при частном волеизъявление, т.е. не по закону и не по суду, а в силу сделки. Все эти баталии будут проходить не в судах, а на страницах статей, монографий и диссертаций, и иметь, таким образом, не слишком большое отношение к реальной жизни.
Для реальной же жизни умолчание Гражданского кодекса будет означать только одно: что любой договор об установлении ограниченного вещного права будет являться обычным и хорошо нам известным поименованным обязательственным договором, либо неизвестным и непоименованным, но все равно именно обязательственным, а не вещным договором.
Готов быть преданным анафеме со стороны поклонников немецкого концептуала вещного договора как антитезы договору обязательственному, но возьму на себя смелость утверждать, что вещного договора как явления реальной жизни не существует вообще, а все разговоры вокруг такого договора являются только жонглированием словесами.
Когда говорят о вещном договоре, то утверждают, что это такой договор, который не порождает обязательства, но воплощает в себе некое вещное правопритязание. При этом ссылаются на пункт 2 параграфа 854 ГГУ: «Для приобретения владения вещью достаточно соглашения между владельцем вещи и приобретателем, при условии, что в результате такого соглашения приобретатель получит контроль в отношении вещи». Считается, что именно в этой норме воплощено понятие вещного договора.
Глядя на этот текст, можно заняться каббалистическими экзерсисами любого уровня сложности. Например, начать переставлять местами слова или буквы в словах, двигать назад и вперед запятые, читать справа налево, подсчитывать количество печатных знаков и соотносить их с номерами страниц Талмуда и Мишны, но так и не понять никогда, каким образом из приведенной нормы ГГУ вдруг вылезает вещный договор как антипод обязательственному договору.
Договоры могут быть только обязательственными. Точнее, договоры могут устанавливать только относительные правоотношения, в которые могут быть вписаны, в том числе, и правопритязания, связанные с установлением права собственности и любых ограниченных вещных прав. И такие правопритязания также не могут быть вещными, но могут быть только обязательственными, поскольку всегда выражаются формулой «Ты мне должен дать (сделать, воздержаться)».
Никакой специальной формулы выражения вещного правопритязания придумать, как мне кажется, невозможно. В любом своем варианте оно будет сводится к требованию, обращенному к собственнику. Невозможно установить ни право собственности производным способом, ни ограниченное вещное право без того, чтобы не обратиться к собственнику с тем, чтобы он обязался сделать должное и выполнил свое обязательство.
Радислав полагает, что для этого лучше всего подходит договор, опосредующий перенос права собственности, т.е. договор по типу купли-продажи или дарения. В этом есть своя логика. Собственник как бы выделяет в пользу другого лица из своего права собственности некий ограниченный набор правомочий по поводу вещи. Выделяет отчуждением, установлением ограниченного вещного права.
«Покупкой кусочка правоспособности собственника» обязательственные отношения новоиспеченного носителя ограниченного вещного права с собственником вещи заканчиваются. Потом он уже сам, совершенно независимо от собственника, своей волей и в своем интересе осуществляет приобретенное у собственника ограниченное вещное право. Причем, как по отношению к любым третьим лицам, так и по отношению к самому собственнику.
Мне лично ближе другая конструкция. Некий тип организационно-имущественного договора, примерами которого для нас являются договор о создании юридического лица, договор об установлении доверительного управления имуществом или договор простого товарищества.
Дело в том, что слишком мощные по своему содержанию отношения вынуждены сохранять между собой собственник вещи и носитель ограниченного вещного права после события его приобретения или установления. Самые яркие примеры одновременно являются и самыми распространенными – ипотека и сервитут. Причем, если спор о вещном или обязательственном характере ипотеки сильно портит чистоту аргументации, то с сервитутом все проще. Он вот уже 2 тысячи лет считается классическим примером ограниченного вещного права.
Соглашение об установлении сервитута никогда не ограничено простой сделкой его приобретения без регламентации (иногда очень тщательной и подробной) дальнейшего взаимодействия между обладателем сервитута и собственником служебной вещи. Сюда ходи, туда – не ходи; шаг влево, шаг вправо – собственник будет стрелять без предупреждения; эти и прочие подобные условия осуществления сервитута так плотно насыщают относительную связь между собственником недвижимости и обладателем сервитута, что не позволяют считать их правовую коммуникацию сугубо ситуативной, возникающей от случая к случаю. Причем, такая правовая коммуникация представляет собой ни что иное, как взаимные обязательства, возникающие в силу договора об установлении сервитута и регулируемые этим договором на весь срок действия сервитутного права, т.е. следующие судьбе служебной недвижимости.
В общем, не получится у обладателя ограниченного вещного права (любого) распрощаться с собственником, просто оплатив ему приобретение этого права по типу купли-продажи или получив его безвозмездно по типу дарения.
Вот и получается, что ограниченное вещное право устанавливается путем исполнения обязательства и в дальнейшем поддерживается путем исполнения обязательств, и без этого ни возникнуть, ни существовать никак не может.
Источник
Неюрисдикционные способы защиты вещных прав
Статью подготовил Матвей Яблочкин (младший юрист Low&Law Russia)
1. Самозащита вещных прав
Среди новых способов защиты гражданских прав, предусмотренных ст. 12 ГК РФ, особое место занимает самозащита гражданских прав. Этот способ имеет важное значение для защиты права собственности. В качестве самостоятельного способа защиты права самозащита была введена в отечественное законодательство ГК РФ 1994 г., такого способа защиты не знали ни гражданские кодексы РСФСР 1922 и 1964 гг., ни Основы 1991 г.. В действующем законе самозащита включена в перечень универсальных способов защиты гражданских прав (ст. 12, 14 ГК РФ).
Несмотря на то что в законодательстве сам термин «самозащита» появился относительно недавно, доктрина гражданского права использовала это понятие и ранее. В частности, действия лица, совершаемые в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, рассматривались как способы самозащиты гражданских прав, т.е. как действия правомерные, направленные на пресечение правонарушения и восстановление нарушенного права.
Понятие «самозащита» существует в широком и узком смысле слова. В широком смысле — это любые действия лица, обладающего субъективным правом, связанные с защитой данного права от нарушения (включая подачу иска, жалобы, самостоятельную защиту гражданских прав в суде без помощи адвоката и т.п.). В узком, гражданско-правовом смысле — это действия лица, направленные на пресечение нарушения и ликвидацию его последствий.
Следовательно, по мнению большинства ученых, самозащита в вещных правоотношениях не применяется, однако при причинении вреда имуществу собственник может воспользоваться данным способом защиты своего права. Вместе с тем бытует мнение, что самозащита должна включать не только действия, направленные на защиту, но и на предотвращение гражданских правонарушений, в том числе в сфере частной собственности. Так, В.В. Витрянский относит самозащиту права к способам, которые позволяют предупредить или пресечь нарушение права. Следует отметить, что такое представление о самозащите права собственности имеет давние исторические предпосылки. Так, в дореволюционном гражданском праве в качестве внесудебной защиты гражданских прав рассматривались необходимая оборона,
Для формулирования теоретических выводов рассмотрим практическую ситуацию: собственник квартиры установил охранную сигнализацию. Являются ли его действия самозащитой?
Если считать, что право на защиту как элемент субъективного права собственности возникает с момента возникновения права собственности, то действия владельца участка будут являться самозащитой. Однако если придерживаться точки зрения, что право на защиту собственности возникает только тогда, когда право собственности было нарушено, то данные действия нельзя называть защитой права. В данном случае это превентивные меры, направленные на предупреждение нарушения права частной собственности, т.е., с юридической точки зрения, это меры охраны, а не защиты. Самозащита права собственности будет иметь место, когда будет совершено нарушение права собственности и посягающему будет причинен вред, например, действиями вневедомственной охраны, однако это уже сфера действия другой отрасли права — уголовного.
Возвратимся к позиции законодателя. Не давая определения понятию самозащиты, ГК РФ содержит лишь требования к способам самозащиты (ст. 14). Во-первых, эти способы должны быть соразмерны нарушению и, во-вторых, они не должны выходить за пределы действий, необходимых для его пресечения.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в своем совместном Постановлении No 6/8 от 1 июля 1996 г. указал, что «при разрешении споров, возникших в связи с защитой принадлежащих гражданам или юридическим лицам гражданских прав путем самозащиты (ст. ст. 12 и 14 ГК РФ), следует учитывать, что самозащита не может быть признана правомерной, если она явно не соответствует способу и характеру нарушения и причиненный (возможный) вред является более значительным, чем предотвращенный». То есть судебная практика
Охрана права существует постоянно и имеет цель обеспечить его осуществление, не допустить его нарушения. Охрана обеспечивается, прежде всего, государством. Носитель права сам может предпринять различные меры охраны своих интересов: применить меры охраны своих вещей (ограждения, замки, сигнализации, сдача на хранение или под охрану и т.д.).
Следовательно, в отношении защиты вещных прав ситуация двояка. Полагаем, что фактические действия, направленные на предотвращение нарушения права собственности, следует рассматривать как меры охраны права собственности, однако в тех случаях, когда речь идет о причинении вреда имуществу (то есть защите права собственности в рамках обязательственных внедоговорных отношений), имеет место защита права, которая, в частности, может проявляться в применении крайней необходимости. В связи с этим представляется возможным различать самозащиту вещно-правового и обязательственно- правового характера.
Самозащита вещно-правового характера направлена на беспрепятственное осуществление права собственности и является мерой охраны, при обязательственно-правовом характере состояние крайней необходимости и дозволенное самоуправство, или самопомощь. Следовательно, основанием применения самозащиты было реальное нарушение субъективного права.
Самозащита, в том числе самозащита права собственности, была известна еще в Древнем Риме. Под самозащитой понималось самоуправное отражение недозволенного вторжения, направленного на изменение существующих фактических отношений, которое было дозволено в любом случае. Так, например:
а) можно было самоуправно уничтожить сооружения, которые насильственно или тайно воздвигнуты на участке земли, который принадлежал прибегшему к самоуправству лицу;
б) самоуправство было разрешено, если в случае бездействия субъекту права грозит невосполнимый ущерб (например, кредитор может догнать должника, который пытается с помощью бегства скрыться с деньгами, и силою заставить его отдать долг).
Такой подход к регулированию самозащиты обладает существенным потенциалом и может быть воспринят российским правом. В целях недопущения самоуправства ГК РФ должен иметь норму, дозволяющую применение самозащиты. Ведь согласно ст. 12 ГК РФ вещное право можно защищать только способами, установленными законом.
2. Оперативный способ защиты вещных прав
Под мерами оперативного воздействия понимаются такие юридические средства правоохранительного характера, которые применяются к нарушителю гражданских прав и обязанностей непосредственно управомоченным лицом как стороной в гражданском правоотношении, без обращения за защитой права к компетентным государственным органам. В отличие от мер самозащиты гражданских прав, меры оперативного воздействия, несмотря на то, что они применяются самим управомоченным лицом без обращения к государственным органам, носят юридический, а не фактический характер, т.е. всегда влекут соответствующее изменение прав и обязанностей, прежде всего для правонарушителя (например, прекращение права на оплату товара при обнаружении его недоброкачественности или появление обязанности устранить за свой счет дефекты в поставленном оборудовании и т.д.) .
Меры оперативного воздействия следует включать в неюрисдикционную форму защиты права, поскольку они обладают следующими признаками, позволяющими считать их весьма эффективными средствами защиты права в целом и права собственности в частности. Во-первых, меры оперативного воздействия применяются управомоченным лицом лишь тогда, когда обязанная сторона допустила те или иные нарушения, что с учетом ранее принятого нами определения права на защиту собственности свидетельствует об их правоохранительном характере. Другая особенность мер оперативного воздействия состоит в том, что их применение носит односторонний характер, управомоченное лицо не обращается к компетентным государственным органам для защиты своего права. Однако в литературе названы условия применения мер оперативного воздействия: во-первых, они могут применяться управомоченным лицом к нарушителю только в тех случаях, когда они прямо предусмотрены законом или соглашением сторон, и, во-вторых, их применение не устраняет возможности обязанного отношении защиты права собственности гражданским законодательством (в частности, лица оспорить правильность их применения в суде или арбитражном суде.
Итак, неюрисдикционной формой защиты вещных прав охватываются действия граждан и организаций по защите гражданских прав и охраняемых законом интересов, которые осуществляются ими самостоятельно, без обращения за помощью к компетентным государственным органам. При неюрисдикционной форме может использоваться применение мер оперативного воздействия и самозащита. Я считаю, что применение мер оперативного воздействия может быть легализовано гражданским законодательством, если в ГК РФ будут закреплены меры возможного поведения собственника при нарушении его права. Помимо этого, ГК РФ должен закреплять все возможные способы самозащиты вещных прав, поскольку согласно ст. 12 ГК РФ право можно защищать только способами, установленными законом.
Источник
