Хочу урегулировать спор, но без суда
У журнала много статей про суды и юридические стороны проблем. Хотелось бы услышать о внесудебных способах урегулирования.
Знаю, что существует медиация. Действует ли она в России и нужна ли вообще? Или суд лучше?
Иван, давайте по порядку.
Внесудебные способы урегулирования — это всего лишь юридическое определение переговоров, а медиация — один из их видов.
Общий принцип такой: когда у сторон возникает конфликт, они сначала стараются разрешить спор в личной беседе или по переписке. Если договориться не получилось, только тогда стороны идут в суд.
Внесудебные и досудебные способы
Внесудебные способы урегулирования споров легко перепутать с досудебными. Разница большая.
Внесудебные способы — это переговоры, в которых вы можете не участвовать, если не хотите. Досудебные способы — это обязательные средства решения спора. Стороны должны непременно использовать их до того, как пойдут в суд. Иначе суд откажет просто потому, что не соблюли обязательный порядок решения спора.
Например, досудебное урегулирование обязательно в спорах, связанных с банковскими кредитами. Логика такая: заемщик зависим от кредитора, в случае расторжения кредитного договора ему придется вернуть сразу все деньги, что может осложнить жизнь. Поэтому закон требует от банка сначала вести переговоры, например направлять претензии, и дать заемщику возможность исправить ситуацию. Только после этого закон разрешает переходить к радикальным судебным мерам.
Если договор займа заключен между физическими лицами, обязательного досудебного порядка нет.
Но на практике досудебный претензионный порядок — всегда плюс для будущего суда. Даже если договориться не удалось, суд примет во внимание, что переговоры велись.
Медиация
Медиация — это те же самые переговоры, только кроме сторон конфликта в нем участвует третий человек — медиатор. Он занимает нейтральную позицию и помогает сторонам решить спор добровольным соглашением, не доводя дело до суда. Эта процедура применяется в гражданских и арбитражных делах.
Медиация бывает трех видов:
- Внесудебная — когда стороны точно не хотят идти в суд, но общее решение конфликта найти не могут.
- Судебная — когда стороны уже в суде, но решили все же прийти к соглашению добровольно.
- Досудебная — когда стороны предусмотрели в договоре обязательную процедуру медиации перед походом в суд.
Чтобы начать процедуру медиации, стороны заключают соглашение о медиации и выбирают медиатора. По закону инициирующая сторона направляет другой стороне предложение урегулировать спор при помощи медиатора. Если в срок до 30 дней ответ не получили — предложение можно считать отклоненным.
Медиаторы бывают профессиональные и непрофессиональные, работают за гонорар или бесплатно. Их можно найти в организациях, занимающихся медиацией, — коммерческих и некоммерческих. Например, через реестр медиаторов.
Даже если услуги медиатора платные, в некоторых случаях это значительно дешевле, чем оплачивать судебные расходы: госпошлины, гонорары юристов и прочие затратные мероприятия. В целом внесудебное урегулирование позволяет сократить расходы.
Источник
Арбитражный суд Северо-Кавказского округа
О суде
Правовое значение решения третейского суда для лиц, не участвующих в третейском разбирательстве. Способы защиты нарушенного права
Введение государством институтов внесудебного рассмотрения споров между участниками гражданского оборота изначально преследовало цели повышения доверия контрагентов друг к другу, уменьшения материальных временных затрат на рассмотрение споров, разгрузки арбитражных судов, подчас «захлебывающихся» в потоке дел с незначительным предметом спора, желанием сторон формально «закрепить» результат разрешения спорного правоотношения и т.п.
На положительную роль посреднических примирительных процедур неоднократно указывал В.Ф. Яковлев.*(1)
С принятием Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (далее — Закон о третейских судах) активность использования контрагентами механизма внесудебного рассмотрения споров растет с каждым годом, что следует из статистических данных о количестве рассмотренных по первой инстанции дел об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов.*(2)
Появилась и другая тенденция, заключающаяся в участившихся случаях злоупотребления физическими и юридическими лицами предоставленным им законом процессуальным правом передачи споров на разрешение третейского суда. Актуальными в этом смысле представляются не иски о присуждении, а иски о признании, поскольку принудительное исполнение решений по первым требует гласной проверки арбитражным судом при решении вопроса о выдаче исполнительного листа.
Речь идет о следующих формах недобросовестного поведения участников гражданского оборота, приобретающих правовое значение посредством явной некомпетентности или умысла третейских судей:
— обозначение в предмете заявления, направляемого в третейский суд, требования, удовлетворение которого неизбежно затрагивает имущественные права и законные интересы лиц, не привлекаемых к участию в третейском разбирательстве;
— передача на разрешение третейского суда дела, не относящегося к его компетенции, в целях обхода установленных законодательством правил для возникновения тех или иных юридических фактов.
Действительно, закрепление ст. 31 Закона о третейских судах правила об обязательности решения третейского суда только для сторон третейского разбирательства призвано ограничить юридическое значение такого решения в случае, если оно затрагивает права и законные интересы лиц, не привлеченных к разбирательству. Нарушения же правового статуса последних не могут, таким образом, возникнуть по объективным причинам из самого по себе акта третейского суда.
Ситуация меняется, если к лицу, за которым решением третейского суда признано право на имущество, переходит владение указанным имуществом. Применительно к недвижимому имуществу нарушение прав третьих лиц может проявляться не только в прекращении их владения, но и в смене титула собственника — совершении государственной регистрации прав на имущество, принадлежащее им самим либо их должникам, за счет которого они вправе получить удовлетворение как кредиторы. Указанные обстоятельства обязывают неопределенный круг лиц принимать во внимание фактические и юридические характеристики имущества в своих отношениях как с новым, так и со старым владельцем.
Учитывая, что государственная регистрация, являющаяся единственным доказательством существования зарегистрированного права, может быть оспорена только в судебном порядке в силу требований п. 1 ст. 2 Федерального закона от 2 июля 1997 г. N 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» (далее — Закон о регистрации), возникает вопрос о правах и обязанностях государственного регистратора применительно к осуществлению им юридического акта признания и подтверждения государством права на недвижимое имущество на основании решения третейского суда.
В частности, является ли решение третейского суда основанием для рассмотрения вопроса о производстве регистрационных действий и будет ли государственный регистратор в смысле ст. 31 Закона о третейских судах лицом, для которого решение третейского суда не носит обязательного характера (иными словами вправе ли указанное должностное лицо оценивать решение третейского суда, требовать предоставления дополнительных документов)?
Если на первый вопрос положительный ответ дает систематическое толкование названия ст. 28 Закона о регистрации («Государственная регистрация прав на недвижимое имущество, установленных решением суда, арбитражного суда или третейского суда») и содержания п. 1 указанной статьи*(3), то на второй вопрос Закон о регистрации ответа не дает, а единообразная судебно-арбитражная практика здесь не сформирована.
По делу N А09-1825/02-12 *(4) ФАС ЦО указал, что обязанность произвести государственную регистрацию права на основании решения третейского суда возникает в случае принятия такого решения в пределах компетенции третейского суда и вступлении его в законную силу. Поскольку ст. 17 Закона о регистрации не делает различия между судебными актами арбитражных, общей юрисдикции либо третейских судов, регистратор прав неправомерно отказал в регистрации права собственности в связи с отсутствием правоустанавливающих документов у заявителя (постановление ФАС ЦО от 08.09.02 N А09-1825/02-12).
Такую же правовую позицию занимает ФАС ЗСО применительно к оценке законности уже произведенной на основании решения третейского суда государственной регистрации права.
Так, отменяя судебный акт об удовлетворении исковых требований по делу N 24-277/03, суд кассационной инстанции руководствовался тем, что суд не вправе признавать недействительной государственную регистрацию права собственности, основываясь на выводе о нарушении компетенции третейским судом, признавшим такое право. Поскольку государственная регистрация права собственности была произведена на основании вступившего в законную силу решения третейского суда, суд неправомерно признал недействительной указанную государственную регистрацию. Кроме того, соответствующее решение третейского суда никем не оспорено (постановление ФАС ЗСО от 19.01.05 N Ф04-9439/2004(7747-А46-38).
Сходного мнения придерживался ФАС ЗСО в постановлении от 05.07.04 по делу N 5-190/03(А-1291/03).
В других случаях федеральные арбитражные суды округов занимают прямо противоположную позицию.
Например, ФАС СКО отменил судебные акты первой и апелляционной инстанций по делу N А32-28730/2003-59/230 о признании недействительным отказа в регистрации признанного решением третейского суда права собственности на объект недвижимости ввиду того, что суды уклонились от проверки законности и обоснованности решения третейского суда. На основании п. 3 ст. 9 Закона о регистрации учреждение юстиции при регистрации права собственности на недвижимое имущество вправе оценивать решение третейского суда. В силу ст. 17, 42 Закона о третейских судах учреждение юстиции вправе отказать в регистрации права собственности на объект недвижимости при наличии решения третейского суда, если оно является незаконным (постановление ФАС СКО от 26.08.04 N Ф08-3962/2004).
По делу N А33-5775/03-С6н ФАС ВСО согласился с выводами судебных инстанций о правильности отказа учреждения юстиции в государственной регистрации права собственности на основании решения третейского суда по мотивам неподведомственности спора третейскому суду, неподтверждении выводов третейского суда о правомерности признания права собственности за стороной третейского разбирательства, нарушения решением третейского суда принципа законности как основополагающего принципа российского права. Суды правильно руководствовались ст. 32 Закона о третейских судах о том, что решение третейского суда становится обязательным для сторон с момента его принятия. Заявитель не опроверг довод суда о том, что решение третейского суда является обязательным только для сторон, а не для регистратора прав (постановление ФАС ВСО от 22.01.04 N Ф02-4787/03-С1).
В отдельных случаях суды по существу признавали право государственного регистратора оценивать законность решения третейского суда через толкование установленных Законом о регистрации правил осуществления регистрационных действий.
Так, по делу N А68-249/3-03 ФАС ЦО указал, что согласно ст. 28 Закона о регистрации права на недвижимое имущество, установленные решением суда, подлежат государственной регистрации на общих основаниях, т.е. при наличии решения суда и иных документов, необходимых для проведения государственной регистрации. При этом предусмотренное п. 5 ст. 17 Закона о регистрации правило о том, что основанием для производства регистрационных действий являются вступившие в законную силу судебные акты, касается решения государственных судов, являющихся органами государственной власти. Кроме того, третейский суд по существу не разрешал спор о праве между истцом и ответчиков, а устанавливал факт наличия у имущества признаков недвижимого имущества (постановление ФАС ЦО от 17.03.04 N А68-249/3-03).
Представляется, что различный подход судов к основаниям производства действий в порядке Закона о регистрации объясняется не только сложностями в оценке судами природы решения третейского суда, но проблемами правового статуса регистратора прав как совокупности его прав и обязанностей.
Закон о регистрации, являясь правовым актом публичного права, устанавливает уведомительный механизм производства регистрационных действий. Это проявляется в установленном ст. 20 Закона исчерпывающем перечне оснований для отказа в государственной регистрации прав на недвижимое имущество. Закон же о третейских судах регулирует особый вид процессуальных отношений, складывающихся между участниками споров, вытекающих из гражданских правоотношений, что закреплено ст. 1 Закона о третейских судах.
Поскольку регистратор прав ни субъектом рассмотренного третейским судом спорного материального (имущественного) правоотношения, ни участником иных гражданских правоотношений не является*(5), он не должен обладать процессуальной защитой, установленной ст. 31 Закона о третейских судах для лиц, не участвующих в третейских разбирательствах.
Вместе с тем, решение вопроса о целесообразности регистрации прав, с одной стороны, и проверка соответствия закону представленных на регистрацию документов, с другой, — различные по своему содержанию действия. В частности, законодателем установлено, что орган государственной исполнительной власти, на который возложены функции совершения юридических актов признания и подтверждения государством прав на недвижимое имущество, осуществляет проверку действительности поданных заявителем документов и наличия соответствующих прав у подготовившего документ лица (п. 3 ст. 9 Закона о регистрации), осуществляет правовую экспертизу документов, принятых на государственную регистрацию (п. 1 ст. 13 Закона о регистрации).
Учитывая, что являющиеся специальными нормами*(6) правила об обязательности вступивших в законную силу судебных актов для неопределенного круга лиц (ст. 3, 6 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе в Российской Федерации», ст. 16 АПК РФ) касаются исключительно актов органов правосудия — государственных судов — представляется правильной позиция судов о праве регистратора прав оценивать законность признания решением третейского суда прав на недвижимое имущество с мотивированным истребованием на общих основаниях иных документов.
Изложенное не влечет умаления возможностей третейских процедур, но означает минимально необходимый государственный контроль в сфере правоотношений в связи с оборотом недвижимости, в связи с чем обозначенные полномочия регистратора прав должны являться одновременно и его обязанностями как государственного служащего, выполнение которых не позволит официально признать в порядке Закона о регистрации хотя бы явно незаконные акты третейских судей. Ярким примером таких актов являются случаи подмены третейскими судами государственных судов.
В частности, ФАС СКО по делу N А25-173/03-3 указал, что поскольку решением третейского суда установлен юридический факт владения заявителем недвижимым имуществом на праве собственности, суд первой инстанции сделал правильный вывод о законности отказа Учреждения юстиции по государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним в регистрации права собственности. Дела об установлении юридических фактов рассматриваются в порядке особого производства и третейскому суду неподведомственны согласно ст. 1 Закона о третейских судах (постановление ФАС СКО от 14.10.03 N Ф08-3785/03).
Вместе с тем, вряд ли можно поддержать позицию отдельных судов, заключающуюся в полном отрицании правового значения решения третейского суда о признании прав на недвижимое имущество по искам о признании.
Отменяя определение нижестоящего суда о выдаче исполнительного листа на основании решения третейского суда о признании права собственности на объект недвижимости, суд кассационной инстанции указал, что такое признание имеет публично-правовые последствия в виде государственной регистрации прав, поскольку согласно ст. 2 Закона о регистрации государственная регистрация — юридический акт признания и подтверждения государством прав на недвижимость. В силу ст. 1 Закона о третейских судах в третейский суд может передаваться лишь спор, вытекающий их гражданских правоотношений, что означает невозможность рассмотрения таким судом споров, имеющих не только публично-правовой характер, но и публично-правовые последствия (постановление ФАС СЗО от 27.09.04 N А56-26242/04).
Не оспаривая правильность отмены определения о выдаче исполнительного листа по иному основанию (отсутствие, в нарушение требований ст. 1 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ «Об исполнительном производстве», предмета принудительного исполнения), сомнительны расширительное толкование невозможности рассмотрения третейским судом споров, вытекающих из публичных правоотношений, а также игнорирование правил ст. 28 Закона о регистрации.
Кроме того, факт владения, например, движимым имуществом, часто сам по себе влечет правовые последствия для владельца в силу прямого указания материального закона (ст. 223, 224 Гражданского кодекса РФ). Поскольку указанный факт обязаны учитывать в правоотношениях с ним все иные участники гражданского оборота, он приобретает по существу публично-правовой характер. Распространение же в сфере оборота движимого имущества принципа невозможности признания прав на него третейскими судами ставит под сомнение необходимость самого существования посреднических примирительных процедур.
Правильное решение обозначенных проблем правоприменения напрямую связано также с позициями судов о способах защиты имущественных прав, нарушенных вследствие применения актов третейского суда.
Рассмотрение самого по себе решения третейского суда как юридического факта, непосредственно влияющего на имущественные права и обязанности лиц, не участвующих в третейском разбирательстве, порождает признание судами возможности таких лиц его оспорить.
По делу N А32-12073/2004-21/2ТР ФАС СКО согласился с определением суда первой инстанции об отмене решения третейского суда по заявлению лица, не участвующего в соответствующем разбирательстве. Суд кассационной инстанции указал, что третьи лица, не участвующие в деле, но о правах и обязанностях которых принято решение третейского суда, вправе оспаривать его на основании ст. 42 Арбитражного процессуального кодекса «Права лиц, не участвовавших в деле, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял судебный акт». Кроме того, третейским судом были нарушены нормы материального права о праве преимущественной покупки (постановление ФАС СКО от 16.11.04 N Ф08-5516/2004).
Обратная позиция судов по данному вопросу ограничивает такую возможность.
Например, ФАС СЗО указал, что являются правильными выводы суда первой инстанции об отказе в удовлетворении требований заявителя. Правом на оспаривание решения третейского суда согласно ст. 230 Арбитражного процессуального кодекса РФ обладает только лицо, участвующее в третейском разбирательстве; заявитель таковым не является (постановление ФАС СЗО от 05.10.04 N А42-3377/04-4).
По делу N А76-14602/2004 ФАС УО согласился с выводами суда первой инстанции об отсутствии у Учреждения юстиции по государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним права оспаривать решение третейского суда ввиду того, что оно стороной третейского соглашения и третейского разбирательства не было (постановление ФАС УО от 15.11.04 N Ф09-3775/04-ГК).
Представляются правильными позиции судов именно в этих случаях.
Не случайно не только Арбитражный процессуальный кодекс РФ (ст. 230), но и Гражданский процессуальный кодекс РФ (ст. 418) предоставляют право оспорить решение третейского суда в суд лишь лицам, участвующим в третейском разбирательстве. Сама природа института третейского разбирательства как способа внесудебного разрешения споров заключается, как отмечалось ранее, в необязательности принятого по его результатам решения для участников гражданских правоотношений, не участвующих в разбирательстве, что следует из смысла ст. 31 Закона о третейских судах.
Применение аналогии закона без учета особого характера третейских процедур, а также благие намерения процессуальной экономии, необходимости оперативного восстановления нарушенного права и т.д. ведут к «размыванию» процессуального института оспаривания актов третейского суда и искажению правового значения его решений. Игнорирование этой опасности приведет к укоренению в судебной практике в частности и в правовом сознании вообще ошибочного мнения о том, что решение третейского суда само по себе имеет значение для неопределенного круга лиц: если обжалует каждый, то и правовое значение для каждого.
Учитывая участившиеся случаи недобросовестности участников третейских разбирательств, третейских судей это является недопустимым. Подлежит учету и то обстоятельство, что важнейшие правовые институты § 1 «Производство по делам об оспаривании решений третейских судов» гл. 30 Арбитражного процессуального кодекса РФ сформулированы законодателем только для участников разбирательства. Например, правила исчисления срока для оспаривания решения (п. 3 ст. 230), требования к заявлению об отмене решения третейского суда (ч. 5 п. 1 ст. 231).
Лицами, не участвующими в третейском разбирательстве, права и законные интересы которых нарушены решением третейского суда, могут быть использованы с учетом характера спорного правоотношения и фактических обстоятельств дела иные способы защиты права, предусмотренные ст. 12 Гражданского кодекса РФ.
Например, предъявление иска (заявления) о признании права собственности, истребовании имущества из чужого незаконного владения, применении последствий недействительности ничтожной сделки, признания недействительными актов или незаконными действий (бездействия) государственных органов или органов местного самоуправления и т.д., включая оспаривание зарегистрированного права. От выбора способа защиты нарушенного права зависит применение тех или иных материальных и процессуальных сроков, правильное определение лица, обладающего правом требования, и т.д.
В предмет доказывания во всех случаях подлежит включению вопрос о соответствии решения третейского суда закону.
А.А. Тарасенко,
заместитель начальника отдела по надзору
за исполнением законов в сфере экономики прокуратуры
Краснодарского края юрист 1 класса
«Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа», N 4, июль-август 2005 г.
*(1) См., напр., Яковлев В.Ф. «На очереди — обеспечение доступности и повышение качества правосудия», // СПС «Гарант».
*(2) Основные показатели работы арбитражных судов Российской Федерации в 2000-2004 гг. // Вестник ВАС РФ 2005/2. Стр. 36-37.
*(3) Необходимо отметить, что Верховный Суд РФ высказался по данному вопросу положительно. Мотивом такой позиции стал тезис о недопустимости ограничения форм защиты субъективных прав, к чему приведет отказ в рассмотрении решения третейского суда как основания для регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним. (Ответ N 25 Обзора судебной практики по гражданским делам за 4 квартал 2004 г., утвержденный постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 09.02.05) // СПС «Гарант».
*(4) Здесь и далее постановления федеральных арбитражных судов округов взяты из СПС «Гарант».
*(5) Изложенное, конечно, не касается случаев, когда территориальные органы федеральной регистрационной службы являются субъектами гражданских правоотношений в связи с необходимостью обслуживания закрепленных за ними зданий, потребления коммунальных услуг и т.д.
*(6) Эта оговорка приведена в целях обозначения приоритета указанных нормативных актов по отношению к Закону о третейских судах и Закону о регистрации согласно общеправовому принципу: в случае противоречия общей нормы специальной применяется специальная.
Источник
