Оправдание тирании
Всесилие верховной власти, иначе называемое тиранией, является естественным продолжением некомпетентного и неконкурентоспособного общества, считает писатель Сергей Болмат * .
Логика тирании проста — в основе ее лежит солидарность.
Допустим, что население одной отдельно взятой страны с трудом справляется с мировой конкуренцией. Плохо работает, иными словами — производство неэффективно, специалисты некомпетентны, работники ленивы. Что делать такому населению?
Понятно, что поодиночке граждане этой страны пропадут. Пытаясь по отдельности заработать себе на жизнь на свободном и открытом рынке, они понемногу перемрут с голоду. Единственный шанс выжить у плохих работников — это держаться сообща. В массе у них есть шанс.
Так возникает протекционизм — толпа добивается того, чего никогда не смогут получить единицы. Толпы неквалифицированных работников, не будучи в состоянии доставить себе средства к существованию, силой утверждают свое право на жизнь. Слабости производства они компенсируют боеспособностью. Военная машина худо-бедно обеспечивает то, чего не удается достичь трудом. Милитаризованная толпа организуется, становится государством, нацией, страной. Государство, в свою очередь, проводит в жизнь определенную национальную политику, направленную на защиту интересов этой толпы.
Все искусство дипломатии сводится к тому, чтобы шантаж и вымогательство беспомощной толпы представить в виде мощной и последовательной государственной политики. На криминальном жаргоне это называется «держать базар». Продолжение такой политики за рамками дипломатии — это война, грабеж и захват территорий.
Поэтому плохим работникам всегда требуется для жизни большая и постоянно увеличивающаяся страна. Настоящему специалисту время для работы необходимо куда больше, чем пространство. Территориальные захваты всегда были признаком низкой производительности труда. Экспансия такого рода не имеет ничего общего с добровольной конфедерацией отдельных самостоятельных стран: речь не идет о кооперации, речь идет о захвате добычи.
Аппарат подавления конкуренции, в свою очередь, эффективно работает только в условиях жесткой дисциплины, централизации власти и командного стиля управления. Поэтому армия становится единственно приемлемой моделью отсталого государства, его основным жизненным принципом. По-военному консолидированные структуры пронизывают все общество — от правительства до детского сада, иначе такая страна обречена на вымирание.
Независимо от государственного устройства такое общество неизменно тяготеет к военизированной унификации. В нем можно проводить свободные выборы, устраивать парламент и разделение властей, изобретать прогрессивное законодательство и содержать свободную прессу — результатом всегда будет присутствие в аппарате управления силовых структур. Отсталое производство неизбежно гибнет в условиях свободного рынка. Для его выживания необходим знакомый любому советскому школьнику ГМК — государственно-монополистический капитализм: слияние отсталого производства и агрессивного правительства, экономическая структура полувоенного образца. Иными словами — диктатура пролетариата.
Беда не в том, что такое слияние и такая диктатура могут быть очень мощным инструментом политического и экономического давления. Гораздо хуже то, что все эти процессы вызывают неизбежную ответную реакцию в обществах, чье благополучие было основано не на угрозах и насилии, а на свободной конкуренции способностей и намерений. Относительно свободные страны не любят авторитарные государства не столько потому, что те угнетают свое собственное население, но главным образом по причине неизбежного проникновения диктатуры даже в самые благоустроенные пределы. Необходимость адекватной реакции на экспансию малоэффективного труда порождает консолидацию власти в тех обществах, где еще недавно процветали традиции свободы и открытости. Так милитаризация одной отдельно взятой страны исподволь заражает постепенно весь мир. В ленинские времена это называлось «микробом коммунизма».
С другой стороны, диктатура необходима ленивому и необразованному производителю не только для того, чтобы защищать свои интересы на внешнем рынке, но и для того чтобы поддерживать хоть какую-нибудь видимость работоспособности на рынке внутреннем. Без черствых пряников и болезненных кнутов, без жесткой вертикали власти, которая при случае может очень даже ощутимо огреть по бокам заспанного лежебоку, страна с низкой производительностью труда неизбежно вырождается в заповедник олигофренов, наркоманов, алкоголиков. Тирания в данном случае — это не античная прихоть наследственного или узурпированного правления, которую имел в виду Паскаль, говоривший, что любая власть, не возникшая из множества,— это тирания. Сегодняшняя тирания — это как раз тирания множеств, ужаснувшая Эдмунда Берка еще во времена французского революционного террора; это необходимая защитная мера толпы перед лицом собственной беспомощности. В конечном счете общество делегирует тирану остатки своей коллективной воли к существованию, зная, что в противном случае у него нет ни малейших шансов на выживание.
Таким образом, тирания выгодна плохим работникам и плохим гражданам. Она выгодна философам, путающим семантику и семиотику, и строителям, не способным пристыковать пол к стене. Она в абсолютно равной степени выгодна представителям власти, обирающим на улице случайно подвернувшихся прохожих, и дизайнерам, не умеющим правильно подобрать один цвет к другому. Она выгодна литературным критикам, не читающим на иностранных языках, и барменам, не знающим, что такое грязный мартини. Эта тирания одинаково хорошо обслуживает хамоватую работницу авиакомпании, кинооператора, снявшего корявый кадр, тупого продавца, искусствоведа, ничего не слышавшего про Франческо Клементе, врача, забывшего пинцет в животе у пациента, слесаря, после которого отремонтированный водопровод снова ломается через два дня, архитектора, копирующего картинки из журналов, и поэта, не отличающего александрину от гекзаметра.
Иными словами — если вы не знаете, как правильно — «Вновь я посетил» или «Вот я вновь посетил», то вы поддерживаете тиранию — даже несмотря на то, что на последних выборах вы голосовали за СПС. Если вы издатель, который полгода не может выплатить гонорар своему автору, то вы поддерживаете тиранию, даже если журнал, который вы издаете, от начала до конца проникнут духом свободомыслия. Если вы не умеете пользоваться электронной почтой, то вы поддерживаете тиранию, несмотря на ваше участие в «Марше несогласных». Если у вас нет собственного мнения по поводу независимости Косово или по поводу вашего же собственного подоходного налога, то вы поддерживаете тиранию гораздо энергичнее, чем протестуете против нее в компании друзей.
Это только кажется, что все тяготы тирании сосредоточены в политике. Нет ничего удобнее для незадачливого обывателя, как протестовать против политических эксцессов власти, которую он активно поддерживает самим своим существованием. Так, кухонный борец за свободу угодливо поддакивает издевающейся над ним паспортистке. Он усердно заискивает перед своим непроспавшимся начальником и отчаянно критикует правительство после работы. Жена этого «карбонария» боится слово сказать своему мужу и проклинает за это недемократичные выборы. В местном отделении банка пламенный инсургент униженно выполняет любые, самые абсурдные требования ничего не понимающей в своем деле операционистки, а в компании друзей он возмущается условиями содержания заключенных. Скажите, если вы согласны на то, что с вами обращаются как с назойливым дебилом двадцатилетние столичные девушки, которых выбирают одну из трех-четырех сотен, то почему же вы считаете, что с осужденными должны иначе обращаться люди, которые не умеют читать и которые сами, возможно, в недалеком прошлом сидели за решеткой? Почему вы считаете, что жить вы должны как во Франции, если работаете вы как в Либерии? Раз за разом мы убеждаемся в том, что наша персональная квалификация никуда не годится, любая — от академика до дворника, и раз за разом мы протестуем против авторитарной власти, которая одна только и помогает выжить в современном мире людям с низкой квалификацией. Одной рукой мы строим тиранию, а другой пытаемся ее расшатать.
Тоталитаризм — вещь неизбежная и даже необходимая в некомпетентном обществе. Проблема, тем не менее, заключается в том, что некомпетентность в данном случае — это определяющее свойство не только масс, но и руководства. Администрация по необходимости централизованного общества не более компетентна и работоспособна, чем его рядовые граждане. Более того, естественный отбор выдвигает на руководящие посты самых оборотистых, энергичных, решительных и бесстрашных. Взглянув на своих лидеров, вы можете удостовериться в том, как выглядят самые предприимчивые из вас, самые ответственные и ловкие.
Если после этого вы все еще не уехали куда глаза глядят, то имейте в виду: некомпетентное руководство склонно к простым решениям. Самым простым способом поддержания уровня жизни для него являются, как уже было сказано, грабеж, экспансия, война, мародерство. Если территориальная экспансия невозможна, то войну государство начинает вести с собственными гражданами при помощи национализации, экспроприации, налогов, штрафов и поборов, слияния чиновничества и производства, разных способов присвоения и перераспределения капитала. Любая война связана с насилием, и не нужно удивляться тому, что если насилие это невозможно направить вовне, то присутствие его в повседневной жизни с каждым днем заметно увеличивается.
Единственное средство борьбы с тиранией — это протест. Самый неэффективный способ протеста в данном случае — это политическая борьба. В условиях некомпетентного общества любая организация инфицирована насилием и тиранией. Любая партия в такой ситуации — это точно такая же сугубо авторитарная организация некомпетентных производителей, как и всякая другая форма коллективности и протекционизма.
Куда более эффективен — и куда более проблематичен — протест против собственной ограниченности, неспособности, личной неквалифицированности. Легко выступить на митинге, но трудно выучить иностранный язык. Легко подписать коллективную петицию, но гораздо сложнее писать толковый блог. Легко участвовать в демонстрации, особенно если погода хорошая, но гораздо труднее не поддаваться гипнозу коллективизма и всякий раз заново определять свою гражданскую позицию. Очень непросто сохранить индивидуальность в тех краях, где плохая работа неизбежно цементирует авторитарное общество массовой пропагандой. Легко добиться справедливости в интернете и очень трудно — в споре с владельцем вашей квартиры.
Тем не менее именно эти скромные личные достижения шаг за шагом упраздняют тиранию, делают ее ненужной куда более последовательно, чем любой организованный протест. Степень демократичности общества зависит не от послушного следования рецептам, а от того, как много в этом обществе собственно демоса, то есть народа, способного к самоорганизации, к кооперации и в конечном счете к самосовершенствованию. Демократия — это политическая репрезентация именно такого народа, а не населения вообще, и до тех пор пока его нет, не может быть никакой политической соревновательности, открытости и подлинной гражданственности. На их месте всегда будет борьба за власть централизованных коллективистских формирований. Как говорил Джордж Бернард Шоу, революции никогда не облегчают гнет тирании, они только перекладывают его на другие плечи.
Банально, конечно, но лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день идет за них на бой. Каждый день, а не только тогда, когда прикажут. На бой с собственной ленью и тупостью, а не с абстрактными угнетателями. Не на площадях, а в офисах, коровниках и квартирах. Не с огнестрельным оружием в руках, а с книгой, лэптопом, гаечным ключом. Небольшое это усилие куда радикальнее меняет мир, чем все Киотские протоколы и концерты в пользу Африки вместе взятые.
*Размышления Сергея Болмата о том, что такое измена в условиях диктатуры, читайте в N32 «Власти» за 2007 год.
Источник
Тирания
Тирания (греч. τυραννίς — произвол ) — форма государственной власти, установленная насильственным путём и основанная на единоличном правлении. Также тирания — это форма политического устройства ряда средневековых городов-государств Северной и Средней Италии, то есть Синьория.
Термин «тирания», особенно с эпохи Просвещения, приобрёл нарицательное значение — жестокое, деспотичное правление (в том числе и по отношению к наследственным монархиям). Поэтому по отношению к форме правления он сменился в XIX веке более нейтральным термином диктатура (который ныне также имеет негативный оттенок).
В узком смысле термин «тирания» продолжает применяться к некоторым режимам Древней Греции (где и возникло это слово).
Содержание
История
Типы тираний
Известно несколько исторических типов тирании:
- раннегреческая (или старшая) тирания;
- проперсидская тирания в завоёванных персами греческих городах Малой Азии и на островах Эгейского моря;
- позднегреческая (или младшая) тирания.
Раннегреческая тирания возникла в период становления полисов (VII—VI вв. до н. э.) в процессе ожесточённой борьбы между родовой знатью и демосом, возглавлявшимся торгово-ремесленной верхушкой города; получила распространение в экономически развитых районах Греции. Придя к власти с помощью вооружённой силы и опираясь на поддержку демоса, тираны проводили важные преобразования по улучшению положения ремесленников, крестьян, беднейших городских и сельских слоев, способствовали развитию ремесла, торговли и процесса колонизации (например, Кипсел и Периандр в Коринфе; Феаген в Мегаре; Фрасибул в Милете; Писистрат в Афинах; Гелон, Гиерон I, Фрасибул в Сиракузах). Обычно реформы были направлены против родовой аристократии и способствовали закреплению элементов классового общества и государства.
Порожденная особенностями перехода от родового строя к классовому, опиравшаяся главным образом на военную силу, тирания не была прочным режимом и к середине V веке до н. э. исторически изжила себя, уступив место полисной республике.
Проперсидская тирания существовала в период завоевания персами греческих городов Малой Азии и островов (конец VI в. до н. э.); тиранами греки называли поставленных над ними персами наместников из представителей олигархических кругов (например, Силосонт на Самосе, Кой в Митилене и др.).
Позднегреческая тирания возникла в конце V в. до н. э. в условиях острой социальной борьбы состоятельной и знатной верхушки полиса с разорявшимися слоями демоса и существовала до 2 в. до н. э. Осуществлялась предводителями наёмных отрядов и привела к ликвидации полисных республик (например, Дионисий I Старший, Агафокл и другие в Сиракузах; Ликофрон и Ясон в Фессалии; Маханид и Набис в Спарте и др.
Тирания и тираны в древней Греции.
Слова: «тирания» (τύραννης) и «тиран» (τύραννος), по всей вероятности, восточного происхождения (лидийского или фригийского?) и впервые встречаются у поэта Архилоха. Древние греки связывали с ними иное понятие, нежели мы: теперь тиранией мы называем жестокое правление, а тираном — жестокого, хотя бы и законного, государя; греки же обозначали этими словами обыкновенно незаконность происхождения власти и тиранами называли лиц, силой или хитростью присвоивших себе власть, по праву им не принадлежавшую, хотя бы они были люди кроткие и гуманные (впоследствии, впрочем, философы, например, Аристотель, характерной чертой тирана считали стремление не к общей пользе, а к своей личной выгоде, или превышение власти, хотя бы и законной). Таким образом, тирания в древнегреческом смысле — в сущности узурпация, а тираны — узурпаторы, и греческую тиранию скорее всего можно сопоставить с цезаризмом в Риме. Древняя тирания характеризует преимущественно вторую половину VII-го и VI-ое стол. до н. э. То было время, когда в Греции с одной стороны начинали развиваться промышленность и торговля, входили в употребление и приобретали большое значение деньги, росла новая сила — демос, народ, а с другой усиливались произвол и злоупотребления правящей аристократии, экономический гнет и задолженность массы, особенно бедственная вследствие сурового долгового права, обрекавшего неисправного должника на рабство. На почве недовольства демоса страдавшего от политического бесправия, отсутствия писанных законов, экономического кризиса, и возникла тирания. Это — своего рода демократическая диктатура, в которой нуждался недостаточно еще окрепший демос. Тираны выходили иногда из рядов высших правительственных лиц, пританов (например Фрасибул в Милете) или архонтов, старавшихся насильно продлить или усилить свою власть (наприм. Дамасий в Афинах); но чаще всего это были аристократы по происхождению, из расчета, честолюбия или из-за личной обиды разрывавшие связь с своим сословием, становившиеся во главе демоса и с помощью его, силой или хитростью, захватывавшие власть в свои руки (Писистрат в Афинах). Существующих форм государственного строя и законов тираны большею частью не трогали и довольствовались властью фактической, предоставляя высшие должности своим родственникам или приверженцам, как делал Пизистрат; иногда, впрочем, они старались и в самом устройстве дать перевес началам демократическим (Клисфен Сикионский). В видах большей безопасности и прочности собственной власти, они принимали меры против излишнего скопления населения в городе и старались отвлечь его внимание от государственных дел. Опорой их служила прежде всего военная сила — отряд телохранителей, укрепленный дворец и т. п.; в виду этого, равно как и для осуществления своей внешней и внутренней политической системы, тираны должны были обладать большими денежными средствами и вводить налоги, иногда в форме прямого обложения. Так, Писистрат владел рудниками в местности около р. Стримона, богатой лесом и драгоценными металлами, и взимал с жителей Аттики поземельную подать (в размере 1/10 или 1/20). Тираны вступали в союз друг с другом (Писистрат и Лигдамид Наксосский) и в тесные связи с Востоком (Поликрат), вообще развивали широкую внешнюю политику, старались распространить свое политич. и торговое влияние. В этом отношении характерна политика Писистрата, уже наметившего то, что впоследствии совершено было Афинами V в., и явившегося в этом отношении как бы предшественником Фемистокла и Аристида, Кимона и Перикла. Тираны заботились о развитии морского могущества и об основании колоний (Кипсел и Периандр Коринфские). Они искали и нравственной опоры для своей власти, в дружественных связях с Олимпией и в особенности с дельфийским оракулом; они вводили новые культы, покровительствовали (например, Периандр) культу Диониса, бога преимущественно простого, сельского класса, устанавливали новые церемонии и празднества (Писистрат и Великие Панафинеи). Они вступали в союз с умственными силами века, являлись в роли меценатов, привлекали к своему двору поэтов, этих глашатаев славы и руководителей общественного мнения (Писистратиды и Анакреон, Симонид; сиракузские тираны и Пиндар), а также художников. Они проявляли в широких размерах строительную деятельность, не только способствовавшую украшению и укреплению их резиденций или благоустройству и общей пользе (водопроводы и дороги), но и дававшую заработок массе рабочих и ремесленников. Лучшей опорой тиранам служила преданность демоса; поэтому уже личные выгоды заставляли их заботиться об удовлетворении насущных его интересов — о правосудии, о поднятии экономического благосостояния массы. Некоторые из тиранов особенно покровительствовали земледельческому классу, оказывая ему всяческое содействие и помощь; например, Писистрат посредством создания для него кредита завершил то, что начато было Солоном, и устранил самый корень бедствий, от которых страдало сельское население. Неудивительно, что в некоторых городах утвердились целые династии тиранов, напр. Орфагориды в Сикионе, властвовавшие в течение 100 лет; из них особенно замечателен Клисфен. Из других тиранов выдаются Кипсел и Периандр в Коринфе, Феаген — в Мегаре (где борьба носила на себе преимущественно социальный характер), Писистрат и его сыновья — в Афинах, Поликрат — на о-ве Самосе. Из сицилийских тиранов V в. особенно замечательны сиракузкие — Гелон и Гиерон. Память о богатстве и могуществе тиранов долго хранилась греками; о них ходили различные рассказы, своего рода новеллы, образцы коих мы находим у Геродота (например, рассказ о свадьбе Агаристы, дочери сикионского тирана Клисфена). Тирания нанесла сильный удар аристократии и много способствовала возвышению демоса. Она служила большею частью переходной ступенью к демократии или, по крайней мере, к более умеренной, сравнительно с прежней, аристократии. Благодаря ей во многих государствах могли окрепнуть демократические элементы. Многие тираны, особенно основатели династий, были выдающимися личностями, обладавшими мужеством и глубоким умом. Но тирания имела немало и темных сторон. Если уже наиболее выдающиеся тираны, основывавшие династии, оказывались слишком неразборчивыми в средствах и слишком подозрительными, то их преемники — тем более: не имея ни тех талантов, ни тех заслуг, которые давали их отцам и предшественникам некоторое право на могущество, сознавая незаконность своей власти, они становятся еще более подозрительными и жестокими, видят свою опору исключительно в силе, в наемной страже, пренебрегают интересами демоса, которые делаются для них совершенно чуждыми и непонятными, и воздвигают гонение на всех. При тирании не мог бы развиться вполне и свободно греческий гений; греки впали бы в косность. [источник не указан 1314 дней] Тирания, с ее насилием, подозрительностью и лицемерием, должна была иметь деморализующее влияние; ее падение, после того, как она совершила свою историческую задачу, было необходимо и благотворно для дальнейшего развития греков. 0крепший демос мог теперь и без тиранов отстаивать себя. Мало-помалу тирания стала вызывать против себя недовольство даже в тех слоях, на которые она прежде опиралась и для которых теперь сделалась ненужным и тяжелым гнетом. Ее падению немало содействовала и Спарта, бывшая естественным врагом тирании, как демократической диктатуры. К концу VI в. в большей части Греции тирании исчезает, уступая место или демократии или умеренной аристократии. Дольше удержалась она в сицилийских городах, где борьба между разнообразными племенными элементами часто приобретала особенно ожесточенный характер. В конце V и в течение IV в. она получила особенное развитие в Сиракузах, в лице двух Дионисиев (Старшего и Младшего) и Агафокла. Но эта тирания имеет несколько иной характер: современница упадка и вырождения демократии и развития наемничества, она является по преимуществу диктатурой военной; ее представители выходят из рядов военачальников и опираются почти исключительно на военную силу, на солдат. Тоже следует сказать и о тех тиранах, которые появлялись в Греции во времена и под эгидой македонского господства.
Источник
