Технологические способы производства по мере их появления

2.1. Развитие технологических способов производства. Исторические формы организации производства

С точки зрения экономического развития история общества представляет собой смену цивилизаций и определенных форм производства.

Слово «цивилизация» произошло от латинского civilis и в переводе на русский язык означает гражданский, общественный.

1) для оценки характера и уровня культуры (различают античную и современную, европейскую и азиатскую цивилизации и т.д.);

2) для характеристики стадии развития человеческого общества, пришедшего на смену варварству;

3) как заключительная стадия развития культуры, фаза ее заката;

4) как совокупность основных компонентов общественной жизни: человеческого потенциала, способа производства материальных благ, окружающей среды.

Перечень определений можно продолжить, но все чаще цивилизацию определяют как преобразованную, окультуренную природу (в девственной природе существование цивилизации невозможно) и человека, усвоившего культуру или совокупность общественных отношений как форм социальной организации культуры.

Этапы развития человеческой цивилизации связывают с тремя крупными революциями: сельскохозяйственной, промышленной и научно-технической.

Первая великая революция в производительных силах произошла около 10 тысяч лет назад и была связана с возникновением производящей экономики. Именно на этом этапе производство перешло от присвоения продуктов природы и охоты к производству предметов потребления. Основной отраслью стало сельское хозяйство. Основным видом труда стал сельскохозяйственный труд. Основной формой богатства стала земля.

Вторая великая революция — промышленная, началась приблизительно 300 лет назад в Англии и была связана с переходом от ручного труда к машинному.

Третий этап в развитии человеческой цивилизации начался в середине 50-х годов XX века и связан с научно технической революцией, которая знаменовала собой переход от машинного производства к автоматизированному. С этого времени основной формой богатства становятся знания, способность в кратчайшие сроки создавать и усваивать новую информацию. Главной формой производственной деятельности становится производство услуг, а не производство материально-вещественных благ (под услугами, в первую очередь, подразумевают производственные услуги, а именно — создание и распространение научно-технической информации, маркетинг, финансово-кредитные услуги и т.д.).

С середины 70-х годов начался новый технологический переворот. Его олицетворяют мини-компьютеры, информатика, новые материалы, неизвестные прежде источники энергии, новая технология во всех отраслях экономики, новый уровень автоматизации, первая и вторая «зеленые» революции в сельском хозяйстве. Современный технологический переворот ведет к коренным структурным сдвигам в области производства, потребления, управления, образа жизни, образования, культуры. Он-то и должен привести нас к постиндустриальному обществу.

Исследования истории цивилизации приводят к выводу, что в своем развитии производительные силы общества прошли несколько исторических этапов. Каждому такому этапу соответствует особый технологический способ производства.

Понятие «технологический способ производства» отражает исторически определенный способ соединения различных элементов в системе производительных сил. Один технологический способ производства отличается от другого характером применяемых средств труда, сырья, материалов и видов энергии, особенностями технологии и типом работника.

Первоначально люди занимались охотой, рыболовством, собирательством, т.е. они присваивали данное природой. Этому этапу соответствует присваивающий технологический способ производства. В результате сельскохозяйственной революции происходит переход к земледелию и скотоводству, т.е. от присваивающего хозяйства к производящему (ручному технологическому способу производства). Этот технологический способ производства был господствующим в докапиталистических формациях. Формами организации производства в рамках ручного технологического способа производства были кустарно-ремесленная и мануфактурная.

Кустарно-ремесленная форма представляла собой простейшее объединение работников, выполняющих однородные операции и решающих производственную задачу с применением ручной техники. К. Маркс назвал эту форму производства простой кооперацией и первой стадией развития промышленности. В простой кооперации нет глубокого разделения труда, эффект достигается самим фактором объединения людей, поскольку всякий совместный труд более продуктивен, чем труд в одиночку.

В совместном труде между работниками возникает соревнование — это значит, что десять рабочих, работающих совместно, сделают больше, чем те же десять рабочих, работающих изолированно. Кроме того, имеет значение то, что рабочие работают под надзором капиталиста. Таким образом, простая кооперация обеспечивает более высокую производительность труда.

Мануфактура — это та же простая кооперация, но основанная на разделении труда и без применения машин. Мануфактура господствовала в Западной Европе приблизительно с середины XVI в. до конца XVIII в. Великие английские экономисты. В.Петти и А. Смит обстоятельно исследовали мануфактурную организацию и дали ее блестящее описание в своих произведениях. Мануфактуры возникали двумя путями. Первый — объединение в мастерской ремесленников одной специальности с разделением труда между ними в рамках данной мануфактуры.

Мануфактура дала дальнейший толчок повышению производительности труда, которое было достигнуто за счет разделения труда между рабочими.

Углубляя разделение труда, мануфактура подготовила промышленный переворот. Она упростила рабочие операции до такой степени, что стала возможной замена ручного труда механическими приспособлениями. Произошел переход к машинному технологическому способу производства.

Машинный технологический способ производства имеет свои формы организации производства: крупное машинное производство, поточно-конвейерное, автоматизированное, гибкое автоматизированное производство и др.

Вышеназванные формы общественного производства различаются средствами труда, типом работника, поселениями.

Кустари имели универсальные инструменты. Мануфактура, упрощая и дробя производственные процессы на мелкие операции, создала принципиально новые специализированные инструменты. В условиях фабрики основным орудием труда становится машина, которая состоит из трех компонентов: рабочих машин , двигателя и передаточного механизма, а предприятие образует систему машин. В гибком автоматизированном производстве главным средством труда являются робототехнические комплексы или автоматизированные системы управления. В отличие от машинного производства автоматизированное является четырехзвенным, так как к прежним трем звеньям добавляется управляющее устройство.

Под влиянием и в соответствии с технической вооруженностью труда изменялся и тип работника. При простой кооперации — это кустарь-универсал. При мануфактуре — частичный рабочий, специализирующийся на выполнении одной операции. При крупном машинном производстве частичный рабочий становится простым придатком машины, «машинным» рабочим. Если в мануфактуре разделение труда во многом зависело от рабочего, его способностей и навыков, то в крупном машинном производстве организация труда и распределение рабочих по всему технологическому циклу диктует машина. При машинном производстве частичный рабочий окончательно теряет свою индивидуальность. При гибком автоматизированном производстве формируется новый тип работника — работник широкого профиля.

Новые формы труда изменили и тип поселения. При простой кооперации это было село либо город. При мануфактуре также либо село, либо город. При крупном машинном производстве поселение приобрело главную форму — город. При гибком автоматизированном производстве — агломерация, т.е. система городов, связанная коммуникацией и сетью дорог.

В ходе научно-технической революции происходит переход к новому технологическому способу производства, характерной чертой которого является превращение науки в непосредственную производительную силу (постиндустриальный, или, согласно другой точки зрения, экологизированный технологический способ производства).

Источник

Развитие технологических способов производства

Совокупный рабочий механизм, этот не­уклюжий прообраз кибернетических роботов, порождает в своем развитии фантазии не менее изощренные, чем вы­мыслы фантастов. Его история — это история того, как че­ловек в процессе многовекового труда передавал технике свои функции, а вместе с тем отпечатывал в ней и свой образ: создавал из материала природы систему, которая бы могла оперировать простым орудием труда, направлять и двигать его, координировать свои действия, производить браковку негодных изделий, избирать оптимальный техно­логический режим, сигнализировать о неполадках и т. д.

При этом, чем более развитым становился предметный элемент совокупного автомата, тем меньшую роль играл в нем личный элемент: он сжимался с каждой переданной технике функцией, подобно тому как шагреневая кожа в философском этюде Бальзака сжималась с каждым выполненным желанием своего хозяина.

Этот новый облик отражается не зеркалом, а техникой, играющей роль сакраментального портрета Дориана Грея из повести Оскара Уайльда, портрета, который изме­нялся вместо своего прототипа, отражая все его деяния и черты возраста.

Исторический процесс опредмечивания в технике тру­довых функций человека и в самом деле означает, что с каждой новой переданной технике функцией в строении технической системы, в ее структуре происходит опреде­ленное более или менее существенное изменение. Узло­вые моменты в развитии техники связаны с процессом опредмечивания трудовых функций.
Все исторически возникавшие функции общественного человека в трудовом процессе можно разделить на два больших класса.

Класс механических (исполнительских) функций включает:

1. функцию непосредственной обработки мате­риала природы естественными органами человека;
2. функ­цию управления орудием труда;
3. функцию источника двигательной энергии;
4. машинные функции (подача предмета труда в механизм, снятие изделия, транспортировка, включение и выключение механизма и т. д.).

Класс умственных (управленческих) функций вклю­чает:

• постановку цели;
• технологический контроль, наблюдение, программирование;
• счетно-логические функции;
• поисковые функции технологического про­цесса (поиск неисправности, наилучшего решения задачи);
• инженерно-конструкторские функции;
• администра­тивные (организаторские) функции;
• научные функции.

Все перечисленные функции отнюдь не появились сразу с первым трудовым актом. Процесс совершенствова­ния орудий производства, упраздняя одни трудовые функ­ции человека, порождает взамен них новые.

Опредмечивание исторически первой группы функций, а именно функций непосредственной обработки материала природы, которая принадлежала предчеловеку, означало возникновение технического средства труда. Таким сред­ством труда был первый примитивно обработанный камень. Теперь растирание зерен и выкапывание клубней, раздроб­ление больших костей и пр. осуществлялось уже не ру­ками и зубами непосредственно, а с помощью этого камня. Процесс взаимодействия с природой существенно изме­нился. Человек передал свою функцию орудию, но взамен нее возникла новая — функция управления орудием труда.

Человечеству пришлось долго ждать, прежде чем функ­ция управления орудием труда (инструментом) была в свою очередь передана технике: это стало возможным только с возникновением машин. Машина же наградила человека целым рядом не существовавших до тех пор ма­шинных функций.

Техника есть воплощение трудовых функций человека, и чем более развитой она становится, тем больше функций в ней опредмечено. Как по слоям на срезе дерева мы знаем о его возрасте, так родословную техники мы узнаем по опредмеченным в ней трудовым функциям человека. Верно поэтому, что «процесс развития орудий труда можно и должно рассматривать как процесс перераспре­деления действующих потенций производства между чело­веком и орудиями труда».

Но не совсем верно, что объек­тивным критерием классификации техники по историче­ским этапам ее развития является «передача функций труда искусственным системам». Отнюдь не каждая пере­дача функций знаменовала собой коренное изменение в технике, новый исторический этап в ее развитии. Передача функции источника движения технической системы паро­вому двигателю не привела к возникновению принципи­ально новой формы технических средств, а лишь позволила усовершенствовать уже имеющиеся машины.

В отличие от общественного способа производства, представляющего собой исторически определенный способ соединения производительных сил и производственных отношений, технологический способ производства является исторически определенным способом соединения различ­ных элементов производительных сил, прежде всего чело­века и техники.

Как технологические отношения не сво­дятся к производственным отношениям, так и технологи­ческие способы производства не могут быть сведены к общественным. Они имеют собственную классификацию и собственную специфику, которая должна быть проанализирована.

Термин «технологический способ» можно встретить у К. Маркса в его подготовительных работах к «Капиталу» К Но о том, что Маркс отличал технологический способ про­изводства от общественного способа производства, говорит не столько буква, сколько дух его экономических произ­ведений.

В «Капитале» мы, в частности, читаем: «На бу­мажном производстве хорошо вообще изучать в деталях как различие между отдельными способами производства, имеющими в основе различные средства производства, так и связь общественных производственных отношений с различными способами производства; старинное герман­ское бумажное дело дает образец ремесленного производ­ства, Голландия XVII и Франция XVIII века — образец собственно мануфактуры, а современная Англия — образец автоматического производства в этой отрасли; кроме того в Китае и Индии до сих пор существуют две различные древнеазиатские формы этой же промышленности».

Совершенно ясно, что Маркс здесь имеет в виду не об­щественные способы производства, с их градацией на пер­вобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный, ка­питалистический, а способы производства, имеющие «в основе различные средства производства». Их градация у Маркса совсем иная: ремесленное производство, ману­фактура и то, что Маркс называет «автоматическим про­ изводством».

Изменения каждого элемента трудового процесса вно­сят изменения в технологический способ производства. По материалу орудий и оружия они могут быть разделены на каменный век, бронзовый век, железный век, век синте­тики. По предмету труда и виду деятельности технологи­ческие способы производства делятся на эпохи: охоты, скотоводства, земледелия, промышленности. Однако главный признак в смене основных технологических способов про­изводства, так же как и в смене исторических этапов раз­вития техники,— это тип связи человека с техникой.

С возникновением техники между нею и человеком устанавливается определенный тип связи в рамках сово­купного рабочего механизма (совокупного автомата). По­давляющее большинство технологических функций выпа­дает при этом типе связи на человека (он движет простое орудие, управляет им, координирует свои действия, не го­воря о классе умственных функций).

На долю же тех­ники выпадает одна функция — непосредственного воз­действия на предмет труда (разумеется, эта функция осу­ществляется в процессе совершения самых разнообразных операций). Поскольку человек здесь служит материальной основой совокупного автомата, его мозгом, двигателем, то такой тип связи я называю субъектным, а технологический способ производства — ручным.

На всем многовековом отрезке истории от орудия пер­вобытного человека вплоть до возникновения машинного производства этот тип связи и этот характер труда (руч­ной) не претерпевают коренных изменений. Это отнюдь не значит, что технические средства труда совсем не изме­няются: орудия труда из универсальных становятся все более специализированными, они усложняются, состоят уже не из одного, а нередко из целой системы компонентов (топор, плуг, метательные устройства).

Возникают даже системы, которые могут быть отнесены к машинам и автоматическим устройствам (охотничьи западни, мель­ницы, часовые механизмы), но они не определяют техни­ческой базы своего времени. По уровню сложности, по специализации, материалу орудия труда могут быть под­разделены на ступени, но это различия внутри единства, ибо коренного изменения в способе соединения личных и предметных элементов труда не происходит: он остается субъектным. Орудие, несмотря на все свои модифика­ции, остается орудием ручного труда.

Личный элемент при этом способе производства выступает часто в различных формах кооперации (при сооружении египетских пирамид, каналов, водопроводов и т. д.), но ему наиболее соответ­ствует ремесленный, индивидуальный труд, который непо­средственным образом не комбинирован и не коопериро­ван, в процессе которого один субъект выполняет все опе­рации технологического процесса, будь то выращивание хлеба или шитье сапог. Это этап инструментализации про­изводства.

Мануфактура образует особую ступень этого этапа развития техники. Вместо самостоятельного ремесленника и его универсального орудия мы имеем здесь дело с частичным орудием и. частичным рабочим. Совокупный рабо­чий механизм образуют совокупные орудия данной мастер­ской и совокупный рабочий персонал.

Общество вынуждено прибегать к новым формам организации человеческого (личного) компонента производительных сил, как к сред­ству повышения производительности труда, потому что дальнейшая эволюция ремесленных орудий как таковых была уже невозможна. Этот исторический вид технических средств уже себя исчерпал.

Характеризуя процесс раз­вития орудий ручного труда, К. Маркс пишет: «Время от времени происходят изменения, которые вызываются кроме нового материала труда, доставляемого торговлей, постепенным изменением рабочего инструмента. Но раз соответственная форма инструмента эмпирически найдена, он перестает изменяться, как это и показывает переход его в течение иногда тысячелетия из рук одного поколения в руки другого».

Изменение путем дифференциации и специализации в мануфактуре — последний исторический вид изменений орудий ручного труда. Но взаимоотношения человека и техники в мануфактуре уже не те, что имели место в слу­чае, когда вся трудовая задача выполнялась отдельным че­ловеком и его универсальным ручным орудием.

Человек уже не свободен в своих действиях, он владеет уже не уни­версальным набором инструментов, а одним, частичным, он становится жертвой разделения труда, которая калечит че­ловеческую цельность. Здесь налицо то противоречие между потребностями развития человеческой личности и потребностями техниче­ского развития, которое принимает яркий характер в ма­шинном производстве.

Мануфактура развивает односторон­нюю специальность за счет способности к труду вообще, она превращает в особую специальность отсутствие вся­кого развития. В мануфактуре сам рабочий выглядит расчлененным на части, и он вынужден подавлять мир своих дарований, наклонностей, задатков. Здесь важны не человеческие качества рабочего, а его способность служить неким техническим придатком к орудию, способность вы­полнять механические функции двигательной, управляю­щей орудием силы.

«Живой механизм» производства, органами которого являются люди, образует предтечу механизма машинного. Подготовляя, таким образом, технологические предпо­сылки для возникновения машинного производства, ману­фактура тем не менее всецело характеризуется ручным трудом, субъектным типом связи человека и техники в рамках рабочего механизма.

Техника мануфактуры, обра­зуя особую ступень первого исторического этапа развития техники, не выходит за его рамки. К. Маркс с точки зрения технологического способа соединения человека и техники объединял мануфактуру с ремеслом: в то время как в ре­месленном производстве, так же как и в мануфактуре, движение человека определяет движение инструмента, в механической мастерской, наоборот, движение машины определяет движение человека. Лишь машины устраняют ремесленный тип труда как основной принцип общественного производства.

Возникновение машинного производства означает на­чало второго исторического этапа в развитии техники, воз­никновение нового технологического способа производства. При механизации производства материальной основой со­вокупного рабочего механизма становится сама машина, а человек превращается лишь в ее орудие. Здесь не орудие дополняет личный элемент совокупного рабочего меха­низма, а, напротив, человек дополняет машину. Формулой этого типа связи личных и вещных элементов служит уже не «человек плюс техника», а «техника (машина) плюс человек».

К. Маркс в «Капитале» и подготовительных к нему ру­кописях очень подробно останавливается на отличии ма­ шины от орудия труда (Werkzeug), или, как он его еще называет, от ремесленного инструмента (Handwerksinstrument), потому что вопрос этот при всей своей кажущейся простоте достаточно сложен и имеет большое теоретиче­ское значение.

К. Маркс рассматривает превращение орудий в маши­ны, переход от инструментализации к механизации не как сугубо технический процесс, не как изменения, протекающие только в средствах труда, он рассматривает эти из­менения в соотнесении с человеческим компонентом про­изводительных сил. Такой подход позволяет ему увидеть то, что было скрыто от взора многих предшествующих уче­ных.

Он характеризует сущность перехода от орудий к машинам как процесс передачи человеческих функций тех­нике: машина возникает с того момента, когда орудия превращаются из орудий человеческого организма в орудия механического аппарата. В другом месте он замечает, что способ труда в мануфактуре «оказывается перенесенным с рабочего на капитал в форме машины», «то, что было деятельностью живого труда, становится деятельностью машины».

Как видно из сказанного, критерием для различения машин и орудий (ремесленных инструментов) у Маркса служит перемещение трудовой функции — функции непосредственного управления орудиями — от человека к ма­шине. Это перемещение ознаменовало собой не просто тех­ническую революцию (революции в технике, в тех или иных ее областях, происходят почти с каждым крупным открытием, имеющим промышленное применение), а це­лый переворот во всей технической системе, после кото­рого она начала развиваться по новым путям, на основа­нии новых принципов, новых технических форм и струк­тур. Иными словами, возникновение машин ознаменовало начало нового исторического этапа в развитии техники — механизации производства. Приведу малоизвестное место из подготовительных рукописей 1857—1858 гг., где Маркс дает развернутую хара­ктеристику машины, в отличие от орудия ручного труда.

«Будучи включено в процесс производства капитала, сред­ство труда, однако, проходит через различные метаморфозы, среди которых последней является машина или, скорее, автоматическая система машин (automatisches» System der Maschinerie) (система машин, являющаяся автоматической, есть только наиболее завершенная, адек­ватная форма, и только она превращает машины в си­стему), приводимая в движение автоматом, движущей си­лой, которая сама себя приводит в движение; этот автомат состоит из множества механических и интеллектуальных органов, так что сами рабочие определяются только как его сознательные члены… Машина ни в каком отношении не выступает как средство труда отдельного рабочего.

Ее специфическое отличие заключается вовсе не в том, как у средства труда (отдельного рабочего.— Г. В .), чтобы опо­средовать деятельность рабочего, направленную на объект, наоборот, эта деятельность положена таким образом, что она уже только опосредует работу машины, ее воздейст­вие на сырой материал — человек наблюдает за машиной и не допускает перебоев. [Здесь дело обстоит] не так, как в отношении орудия, которое рабочий одушевляет собствен­ным умением и деятельностью, как (свой.— Г . В.) орган и умение владеть которым зависит поэтому от виртуозно­сти.

Теперь сама машина, которая обладает умением и си­лой рабочего, является виртуозом, обладает собственной душой в действующих в ней механических законах и по­требляет для своего беспрестанного движения уголь, нефть и т. д. (вспомогательные материалы), подобно тому как рабочий потребляет продукты питания. Деятельность ра­бочего, сводящаяся к простой абстракции деятельности, всесторонне определяется и регулируется движением ма­шин, а не наоборот… Процесс производства перестал быть процессом труда в том смысле, что труд перестал охваты­вать его, как господствующее над ним единство.

Труд, на­оборот, выступает лишь как сознательный орган, рассеян­ный по множеству точек механической системы в виде отдельных живых рабочих, как подчиненный всему про­цессу самих машин, сам являющийся только частью си­стемы, единство которой существует не в живых рабочих, а в живой активной системе машин, которая по сравне­нию с отдельной, незначительной деятельностью рабочего выступает в противовес ему как могущественный орга­низм».

Анализируя это интереснейшее высказывание, мы, во- первых, еще раз убеждаемся в том, что К. Маркс рассмат­ривает различие между орудием ручного труда и машиной как прежде всего различие в способе соединения человека и техники. В машинном производстве не рабочий приме­няет средство труда, а средство труда «применяет» рабочего.

Во-вторых, Маркс рассматривает работающего чело­века и технику как единый «автомат», состоящий из множества механических и интеллектуальных органов. В-третьих, сам процесс труда в машинном производстве с необходимостью приобретает общественный характер, ибо машина, в отличие от орудия ручного труда, никак не мо­жет быть средством труда отдельного производителя.

К. Маркс и в «Капитале», и в подготовительных к нему работах неоднократно подчеркивает, что если в мануфак­ туре совокупный механизм лишен независимого от рабо­чих «объективного скелета», если здесь технологический процесс приспособлен к рабочему как к его основе, если разделение общественного процесса труда является здесь «чисто субъективным», то появление системы машин (Maschinerie) означает возникновение вполне объектив­ного производственного механизма.

В мануфактуре, рас­сматриваемой как целое, отдельный рабочий составляет живую часть живой машины (совокупного рабочего персо­нала). Напротив, при машинном производстве человек яв­ляется сознательным придатком бессознательной, однооб­разно действующей машины.

Поскольку машина еще недостаточно совершенна, чтобы функционировать автоматически, она использует человека, превращая его, как мы бы сказали сейчас, в биокибернетическое устройство в своем техническом теле. Человек становится живым автоматическим аппаратом для производства преимущественно механических, бездуш­ных операций. Машина не требует от него смекалки и жи­вости ума, она диктует унылое однообразие бесконечно повторяющихся движений. Человек превращается в суще­ство, лишенное всякой субъективности.

По сути дела, здесь субъектом технологического процесса становится объект; субъект же превращается в простой технический придаток, в пассивный элемент, в объект. Не машина при­спосабливается к человеку, его физическим и умственным возможностям, а человек притирается к машине, живет и движется в том темпе и в тех пределах, которые обуслов­лены жизнью машинного организма. Этот «технологиче­ский факт» используется капиталистом для экономиче­ского порабощения рабочего.

Таким образом, машинное производство (на уровне ме­ханизации) знаменует собой второй исторический этап в развитии техники, новый технологический способ произ­водства. Он начинается, когда основная рабочая функция мануфактурного рабочего, этого «живого механизма»,— функция управления частичными инструментами — пере­дается рабочей машине. Человек из материальной основы технологического процесса превращается в обслуживаю­щий придаток.

Субъектный принцип строения производства заме­няется объектным. Соответственно этому тип связи пред­метных и личных элементов может быть назван объектным. Ручной труд заменяется механизированным трудом. Наконец, если орудие ручного труда являлось адекват­ной технической основой индивидуального процесса труда, то машины, как уже говорилось, могут функционировать лишь с помощью общественно-комбинированного труда. «…Кооперативный характер процесса труда становится здесь технической необходимостью, диктуемой природой самого средства труда».

Мы видим, следовательно, что речь идет не просто о ко­ренных изменениях, революциях в технических средствах, а о такой революции в технике, которая производит на­стоящий переворот в производстве, изменяет все его тех­нологические принципы, преобразует способ производства, его структуру, характер и содержание труда. Такую рево­люцию основоположники марксизма называли индустри­альной (промышленной).

Второй исторический этап в развитии техники (и соот­ветствующий ему технологический способ производства), так же как и первый, может быть подразделен на ряд пе­риодов и ступеней. Маркс писал об отдельных машинад, о системе машин (Maschinerie), имеющей один двигатель, и о системе машин, имеющей автоматически действующий двигатель К

Своеобразный период машинной техники со­ ставляет затем система машин на базе электропривода. В рамках этого же периода можно вычленить конвейерную систему, полуавтоматику (нерефлекторная техника), комплексную механизацию (объединение ряда станков и механизмов в единую линию путем механизации переда­ точных транспортных операций).

Где же кончаются границы этапа механизации? Что является основой для различения механизации от автома­тизации, машин (в узком смысле слова) 3 от автоматов. Методологический подход К. Маркса к анализу разли­чия между инструментом и машиной полностью применим и к современной ситуации, позволяет внести ясность в ди­скутируемый сейчас вопрос об отличии автоматизации от механизации.

Трудность его решения заключается уже в том, что первые автоматы появились не только задолго до этапа автоматизации, но и задолго до этапа механизации. Очевидно, это общая закономерность, что техника, которой надлежит определять лицо будущих способов производства, зарождается в недрах предшествующих. На пре­дыстории автоматики это можно проследить особенно от­четливо.

Автоматы, эта гордость XX в., ведут свою родословную с доисторических времен. Еще прежде, чем родились пер­вые мифы о покорных слугах человека, самостоятельно исполняющих его желания наподобие добрых духов, за одну ночь с необыкновенной легкостью воздвигающих дворцы и обрабатывающих поля, прежде чем человек на­учился как следует мечтать об этом, он уже обладал пер­выми автоматами надежно и вполне самостоятельно рабо­тающими в отсутствие человека, совершающими ночыо его работу.

Этим достижением человеческого гения были охотничьи ловушки, о которых рассказывает еще пещер­ная живопись ледникового периода. По мановению пало­чек, в которых не было ничего волшебного, ловушки «охо­тились» в отсутствие людей: приводили в действие накидальную сеть, дубинку, аркан, спускали стрелу с тетивы и т. д. Так, по словам немецкого этнографа Ю. Липса, че­ловеческий ум изобрел первого робота, заменявшего его с механической точностью, действовавшего вернее и с боль­шей силой, чем человеческая рука.

Любопытно, что машина, следовательно, появилась впервые в своей наиболее развитой форме — форме ав­томата, автоматического устройства — ловушки. Это изобретение оказало определяющее воздействие на все после­дующее течение научно-технического прогресса, оно предвосхитило сознательное использование основных прин­ципов механики.

Конструктивный принцип ловушки, основанной на ис­пользовании силы тяжести, применялся затем во многих автоматических устройствах древнего мира. В частности, в автоматах для открывания дверей и в автоматах для про­дажи «священной» воды, известных нам по рисункам Ве­рона Александрийского. Брошенная в такой автомат мо­ нета попадала на пусковой механизм, который открывал клапан и отпускал определенное количество воды.

Древним грекам были известны также автоматы боль­шой сложности, примером которых может служить так на­зываемый театр автоматов, где действующими лицами многокрактной драмы служат фигуры, приводящиеся авто­матически в движение одна за другой при помощи системы зубчатых колес и шарниров.

В академии Платона был установлен автоматический будильник, изображавший бо­гиню, трубящую в рог. В ранний утренний час она изда­вала сильный свист, поднимавший на ноги заспавшихся учеников. Часы вообще явились одним из самых первых и самых совершенных устройств. Потребности часового производства в большой степени стимулировали развитие механики, в частности теории равномерного движения и ее практических приложений к промышленности.

Сознательное моделирование животных и человека, яв­ляющееся одним из основных принципов кибернетики и бионики, также имеет корни в глубокой древности. Изве­стно, что Архит Тарентский (V—IV вв. до н. э.) скон­струировал летающего голубя, Дмитрий Фалерский (IV — III вв. до н. э.) — ползающую улитку, Птоломей Филадельф (III в. до н. э.) создал устройство, имитирующее дви­жение человека. В XIII в. Альберту Великому (по некото­рым источникам, вместе с Р. Бэконом) удалось добиться значительно большего: его механическая женщина могла открывать дверь в ответ на стук и приветствовать пришед­шего.

Говорят, что это гениальное творение погибло под ударами палки Фомы Аквинского, который принял его за нечистую силу. Леонардо да Винчи изобрел автоматиче­ского льва. Во время церемонии встречи Людовика XII в Милане механический лев прошел по тронному залу и, остановившись у ног Людовика, лапами раскрыл свою грудь, откуда выпали белые лилии — эмблема французских королей.

В XVIII столетии швейцарец Пьер Жак Дро и его сын Анри Дро сконструировали механических людей: писца, рисовальщика, музыкантшу. В честь отца и сына Дропо­добные модели людей стали называть андроидами. Фран­цузский механик Ж. Вокансон3 (1709—1782 гг.) построил ряд великолепных автоматов: медную утку, которая кле­вала зерна, пила воду, крякала, имитировала процесс пи­щеварения; флейтиста, исполнявшего различные мелодии, а также игрока в шахматы.

Все эти замечательные технические достижения, не­смотря на все их значение, оставались не более чем забав­ными игрушками. Однако уже в XVII в. были созданы пер­вые устройства, призванные облегчить умственный труд человека,— счетные машины, прямые предки современной кибернетической аппаратуры. Б. Паскаль, в 1642 г. по­ строивший первую суммирующую вычислительную машину, так оценивал ее: «Арифметическая машина совершает действия, которые приближаются к мысли более, чем все, делаемое животными, но она не делает ничего, что за­ставило бы признать, что она обладает волей, как животные».

Работу Паскаля продолжил Лейбниц, разработавший первое множительное устройство, а в XIX в. были сделаны уже попытки построить «логическую машину», модели­рующую формально-логическую сторону человеческого мышления. Такая машина была построена англичанином Джевонсом (1835—1882 гг.) и усовершенствована в на­чале нашего столетия русским ученым А. Н. Щукаревым.

Приведенные факты воскрешают лишь некоторые вехи на пути, пройденном автоматической техникой. «Век авто­матики», как мы видим, имеет многовековую историю. Но это отнюдь не значит, что автоматизация XX столетия не несет с собой ничего принципиально нового, что это, как считают некоторые буржуазные авторы, лишь новое слово для проблемы, которая возникла с первым станком или даже с первым колесом.

Автоматические устройства про­шлого, как бы они ни были хитроумны, как бы ни поражали наше воображение, никогда не определяли собой тех­ническую базу общества К Они вспыхивали праздничным фейерверком гениальной мысли и гасли, не оставляя существенного следа в истории, не изменяя технологического способа производства.

Лишь в середине нашего века созрели условия для но­вого технологического способа производства, постепенно вытесняющего способ производства, основанный на ма­шинном труде. С чего начинается автоматизация, с какой опредмечен- ной в технике функции? До сих пор человек передавал технике только те или иные физические функции труда. Автоматизация начинается с опредмечивания умственных функций человека в технологическом процессе.

Уже это одно определяет принципиальное отличие автоматизации от механизации: техника впервые превращается из органа физического труда в орган умственной деятельности, из орудия рук человека в орудие его мозга. Она призвана дополнять, компенсировать уже не деятельность тела са­мого по себе, но деятельность мышления. Естественно, что это коренное функциональное изменение не может не по­влечь за собой коренного переворота во всем строении тех­ники, в ее форме и структуре, в принципах ее взаимосвязи с человеком.

Это последнее изменение лучше всего может быть оха­рактеризовано словами К. Маркса: рабочий «становится рядом с процессом производства, вместо того, чтобы быть его главным агентом». Человек впервые перестает быть частью технической системы, перестает выполнять несвой­ственные ему функции, гомотехнический автомат стано­вится полностью техническим.

Жесткий симбиоз человека и техники , обусловленный неразвитостью производительных сил, прекращает свое историческое существование, уступая место такому типу связи, который не ограничи­вает развитие ни человека, ни техники. Автоматизация тем самым означает разрешение исконного противоречия между человеком и техникой в рамках совокупного рабочего механизма, противоречия, развивавшегося вместе с развитием техники.

Мы уже видели, как возникло это противоречие, источ­ником которого явилось несовершенство, неприспособлен­ность естественных органов человека для непосредствен­ного воздействия на природу. Разрешив это несоответст­вие с помощью инструментов, человек вызвал к жизни новое противоречие: он опять оказался слишком несовер­шенным, чтобы оперировать инструментами достаточно быстро и точно. У него было только две руки для держания инструментов, и двигательная энергия его тела оказыва­лась явно недостаточной, когда дело касалось сложных инструментов (подъемные и осадные механизмы, насосы).

Применение домашних животных и кооперация трудовых усилий были хотя и необходимым, но не решающим сред­ством устранения несоответствия. Общество вынуждено прибегать к развитию производительности труда за счет личного элемента, к новым формам его организации и раз­деления труда тогда, когда дальнейшая эволюция техниче­ского элемента становится невозможной на прежних пу­тях, а принципиально новые пути еще не найдены. Так возникают кооперация и мануфактура.

Противоречие разрешено, но на смену прежнему при­ходит еще более обостренное несоответствие человеческого и технического элементов в совокупном автомате. Служить мозговым и мускульным придатком машины — значит для человека насиловать свою собственную биологическую и социальную природу. Машина уродует человека, обрекая его на роль «колесика и винтика» в своем механизме, приспосабливая его к исполнению машинных функций, вынуждая его двигаться в ускоренном ритме однообраз­ных операций. Вместо того чтобы служить человеку, ма­ шина делает человека своим слугой.

Но с другой стороны, человек и сам является чужерод­ным телом в технической системе, мешающим ей дви­гаться в нужном темпе, тормозящим ее дальнейшее разви­тие. Человек представляет собой в совокупном автомате нечто вроде «архитектурного излишества»: он слишком универсален и богат в своих жизненных проявлениях и потому слишком плохо приспособлен для исполнения ме­ханических действий. Машина ограничивает человека сферой «технического» существования, человек ограничивает развитие и функционирование машины физиологическими пределами своего организма. Они словно прикованы друг к другу цепью, которая стесняет их движения, тормозит обоюдное развитие.

Общество пытается разрешить это несоответствие прежде всего опять-таки за счет человеческого элемента. Труд рабочего интенсифицируется до предела, изобре­таются организационные принципы (система Тейлора), с помощью которых из рабочего выжимается все, на что он способен, его максимально притирают к машине, к ее возможностям, доводя сопротивление «эластичной челове­ческой природы до минимума» Поскольку машина гос­подствует над рабочим не только технологически, но и эко­номически (как капитал), то это «притирание» приобре­тает особенно бесчеловечные формы.

Но когда технические возможности личного элемента оказываются уже исчерпанными, когда его функциониро­вание в технической системе становится явным тормозом дальнейшего ее развития, тогда остается один выход: вы­вести человека из технической системы, поставить его ря­дом с ней, а его машинные функции передать кибернети­ческим устройствам.

Автоматизация — это длительный и сложный процесс, связанный с постепенным опредмечиванием в технике це­лого ряда функций технологического процесса: контроля за работой механизмов, контроля за качеством выполняе­мой работы, регулировки и наладки, включения и выклю­чения агрегатов, транспортировки предмета труда с одного агрегата на другой, ряда элементов программирования и проектирования. В зависимости от того, как именно пере­распределяются функции между рабочим и техникой, сле­дует различать ступени автоматизации.

Опредмечивание в технике функции по управлению отдельной машиной дает начальную автоматизацию. Пере­дача от человека к технике функций по управлению всем технологическим процессом производства данного вида продукции означает развитую автоматику. Опредмечива­ние функций по управлению материальным производством в целом будет означать полную автоматизацию.

Автоматизация расковывает многовековую цепь, объ­единяющую человека и технику в единый рабочий меха­низм. Человек исключается из этого некогда разнокомпо­нентного механизма, и последний становится полностью техническим. Превращение прежнего разнородного рабочего меха­низма в целостный технический механизм отнюдь не означает, что рвутся вообще связи между человеком и техни­кой. Исчезает лишь их жесткий характер, они становятся свободными, в наибольшей степени соответствующими и перспективам развития техники, и перспективам разви­тия личности.

Что означает для человека достижение этой технологи­ческой ступени свободы? Прежде всего, изменение харак­тера и содержания его труда. Труд становится творческим, из процесса делания он превращается в процесс созида­ния, из чисто исполнительского акта — в акт самостоятельного поиска, постановки и решения задачи, из про­цесса растраты, отчуждения сил человека — в процесс развития и совершенствования творческих способностей, в процесс духовного обогащения, самоутверждения лично­сти. Это диктуется самой природой технического средства труда, берущего на себя все нетворческие, механические функции.

Освободившись от необходимости компенсировать ма­шину до уровня автоматически действующего устройства своими руками, энергией, мыслью, человек получает время и возможность компенсировать неразвитость своих собст­венных способностей и задатков.

Технологическая степень свободы означает, что уже не техника диктует человеку темп и характер трудовых опе­раций, а человек программирует технику. Не человек приспосабливается, притирается к технике, а техника кон­струируется таким образом, чтобы облегчить труд чело­века, стимулировать его совершенствование. Освободившись от жесткой связи с данным техниче­ским агрегатом, с данным станком, линией, человек рас­ширяет свой горизонт, получает возможность управлять технической системой в комплексе.

Человек по мере развития техники все более отдаляется от предмета своего труда. Между ним и природой вклини­ваются все новые технические звенья. Для технологиче­ского способа производства, основанного на ручном труде, характерно было отношение: человек — инструмент — предмет труда. Для машинного производства оно видоизменяется таким образом: человек — машина — инстру­мент — предмет труда. В автоматизированном производ­стве появляется еще одно звено: человек — киберне­тическое устройство — машины — инструмент — предмет труда.

Система «человек — техника» с каждым новым техно­логическим способом производства получает все более ши­рокое содержание. Ремесленный инструмент, как мы ви­дели, являлся орудием отдельного ремесленника. При ме­ханизации не единичная машина, а целая система машин выполняет роль искусственного органа совокупного рабо­чего персонала. При грядущем автоматическом производ­стве все это производство в целом явится производитель­ным органом всего человеческого общества, или, говоря словами К. Маркса, органом «власти человеческой воли над природой», органом «исполнения этой воли в при­роде».

Здесь речь пойдет уже не столько о взаимосвязи чело­века с техникой (хотя и этот аспект сохранится), а о соот­ношении всего автоматического производства и общества, ибо все общество своей инженерной, научной, художест­венной деятельностью будет обслуживать потребности ав­томатизированного производства, обеспечивать его даль­нейшее развитие.

Освободившись в результате полной автоматизации производства от необходимости посвящать почти все время и энергию человечества добыче средств к существованию, общество получает возможность направить человеческий гений в сферу науки и искусства, сделать развитие человека самоцелью общественного развития.

Достижение технологической степени свободы, следова­тельно, является необходимой предпосылкой для осущест­вления полной и подлинной свободы в социально-экономи­ческом смысле. Технологический тип связи человека и техники на этапе орудий ручного труда был определен мной как субъ­ектный, на этапе механизации — как объектный. Специфи­ческий характер этого типа связи на этапе автоматизации, как явствует из всего сказанного, лучше всего опреде­ляется словом «свободный».

Таким образом, трем историческим этапам в развитии техники: инструментализации, механизации, автоматиза­ции — соответствуют три основных технологических спо­соба производства, базирующихся на:

• ручном труде,
• машинном труде,
• творческом труде (научно-техниче­ское и художественное творчество).

Первый технологический способ производства развился преимущественно в сфере земледелия и ремесла, второй — в сфере крупной промышленности, третий будет разви­ваться главным образом в сфере науки, которая станет основной областью приложения производительного труда человечества, займет ведущее место среди других областей человеческой деятельности (см. раздел второй).

У К. Маркса в подготовительных рукописях к «Капи­талу» имеется принципиально важное место, где он отмечает три основные ступени в развитии общества. «Отноше­ния личной зависимости (вначале совершенно первобыт­ные) — таковы первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначитель­ном объеме и в отдельных пунктах.

Личная независимость, основанная на вещной зависимости ,— такова вторая крупная форма, при которой впервые создается система всеоб­щего общественного обмена веществ, универсальных отно­шений, всесторонних потребностей и универсальных способностей. Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на подчинении их коллективной общественной производительности в каче­стве их общественного достояния,— такова третья сту­пень» К С отмеченными Марксом ступенями совпадает пе­риодизация по технологическим способам производства.

При этом основным критерием периодизации техники и технологических способов производства выступает, как мы видели, коренное изменение в типе связи человека и тех­ники, изменение места и роли человека в технологическом процессе. Вопрос о критерии периодизации техники — это вопрос о перераспределении функций между человеком и техникой, в результате которого либо предметные эле­менты труда находятся в технологической зависимости от личных, либо личные — в технологической зависимости от предметных.

Такой выбор критерия существенным обра­зом отличает предлагаемую периодизацию от распростра­ненной в нашей историко-технической литературе перио­дизации техники по общественно-экономическим форма­циям. Раз техника имеет собственную логику развития,

Авторы коллективной монографии по истории техники раз­ личают следующие этапы развития техники:

• возникновение и распространение простых орудий в условиях первобытнообщинно­го строя;
• развитие и распространение сложных орудий в усло­виях рабовладельческого способа производства;
• распростране­ние в условиях феодального способа производства сложных орудий, приводимых в действие человеком;
• возникновение в условиях мануфактурного периода предпосылок для создания машинной тех­ники;
• распространение рабочих машин на базе парового двига теля в период победы и утверждения капитализма в передовых странах;
• развитие системы машин на базе электропривода в пе­риод монополистического капитализма;
• переход к автоматиче­ской системе машин в период после Великой Октябрьской социалистической революции.

Стремление непременно вывести технологические периоды она образует в своем историческом движении и собствен­ные узловые пункты. Поскольку марксизм исходит из определяющей роли производительных сил (в том числе техники), их диалектического взаимодействия с производ­ственными отношениями, то естественно прежде всего выяснить внутреннюю логику развития производительных сил, проследить, как закономерности технологического порядка взаимодействуют с закономерностями социально- экономического порядка, а не определять логику развития производительных сил с помощью того класса явлений, ко­торые сами для своего объяснения нуждаются в анализе особенностей научно-технического прогресса.

До сих пор мы рассматривали взаимоотношения в си­стеме «человек — техника». Теперь надлежит несколько расширить угол зрения: проанализировать взаимодействие научно-технической деятельности человека и природы, природы и техники.

Источник