Искусство принятия решения на оборонительную операцию
Искусство принятия решения на оборонительную операцию
Полковник А.И. КАЛИСТРАТОВ, кандидат военных наук
В ОБЫДЕННОЙ жизни под искусством понимают высокую степень практического умения, мастерства и знания дела. Это возможно лишь тогда, когда и умение, и мастерство, и навыки будут базироваться на творческом отображении действительности, что само по себе предполагает гигантскую работу человеческого ума по переработке информации в поисках оптимальных форм и способов действий, выражения или реализации выработанных идей. Точно так же и военное искусство представляет собой высшую степень практического умения и мастерства военачальника, проявляемую при подготовке и ведении вооруженной борьбы. Как и в любой другой области человеческой деятельности, в основе военного искусства лежит сплав теории и практического опыта, опираясь на который, военачальник может получить заданный эффект при максимальной экономии сил и средств.
В практической работе командующих и командиров военное искусство проявляется:
во-первых, в способности правильно отражать в сознании элементы оперативной (тактической) обстановки и понимать реальные тенденции ее развития, находясь в мощном потоке объективно поступающей и субъективно представляемой недостоверной информации;
во-вторых, в умении быстро принимать оптимальные, соответствующие реальной обстановке решения в интересах достижения цели операции или боя, мужественно отвергая другие, возможно, менее рискованные;
в-третьих, в способности твердо и настойчиво реализовывать намеченный план действий, постоянно корректируя его в соответствии с реальными, а не кажущимися изменениями обстановки.
Не случайно М.В. Фрунзе отмечал: «Искусство командира проявится в умении из многообразия средств, находящихся в его распоряжении, выбрать те, которые дадут наилучшие результаты в данной обстановке и в данное время». Известный исследователь опыта Второй мировой войны бывший генерал вермахта Г. Блюментрит пришел к выводу, что «военное искусство по крайней мере наполовину состоит из способности правильно и быстро реагировать на неожиданно складывающуюся обстановку. Другую его половину составляет здравый смысл и кропотливая работа».
Тем самым искусство командующего (командира) проявляется как бы на двух уровнях — интеллектуальном и волевом, а решение на операцию представляет собой концентрированное отражение ума, таланта, воли и профессионального искусства военачальника.
Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский четко высказался о сложности этой исключительно творческой, требующей высокого мужества работе: «Момент принятия решения командующим — трудный момент. Надо решиться на великое дело, надо отдать себя без остатка только одному, часто очень рискованному, необходимому решению. В этих случаях мысль работает напряженно, она полна противоречий: одно — желаемое решение встречает всякие расчетные возражения; другое — наталкивается на громадные трудности при его проведении в жизнь; третье — заманчивое, простое, нерискованное решение избавляет от всех тревог и юридической ответственности. Вот так переплетаются сомнения, трудности и искания. А принять решение обязательно надо. Это требует большой отваги и силы воли».
Почему так мучительно тяжело принимаются решения на войне? Ведь при изучении опыта проведения операций можно легко убедиться, что даже самые блистательные из них, завершившиеся громкими победами, базировались не на фантастически сложных решениях, а на решениях, доступных логике простой домохозяйки. Так в чем же дело? Попробуем разобраться.
Во-первых, в боевой обстановке почти каждое решение основывается на неполных, порой противоречивых сведениях о состоянии ее элементов. Даже в давние времена, когда военное искусство не знало научно обоснованных теорий оперативной маскировки и информационной борьбы, когда все поле сражения визуально просматривалось с командного пункта, получение достоверной информации об обстановке уже представляло проблему.
Не случайно К. Клаузевиц вполне справедливо отмечал, что «три четверти того, на чем строится действие на войне лежит в тумане неизвестности. », что «многие донесения. противоречат одно другому, ложных донесений еще больше, а основная их масса малодостоверна».
Кроме того, в наше время боевые события зачастую опережают принимаемые решения и сознание командующего постоянно подвергается натиску новых, часто противоречащих друг другу данных обстановки в условиях, как правило, острого дефицита времени.
Вследствие вышесказанного можно сделать вывод, что искусство командующего при принятии решения проявляется в первую очередь в умении обнаружить скрытые факторы обстановки, распознать ход рассуждений противника и спрогнозировать развитие событий; впоследствии на этой основе выбрать тот единственный оптимальный вариант применения своих сил и средств, который позволит упредить противника в действиях и, навязав ему свою волю, достичь цели операции с наименьшими потерями.
Во-вторых, решение зачастую принимается военачальником в условиях непосредственной угрозы его жизни, нередко в состоянии морально-психологического и физического перенапряжения, вызванного многосуточной тяжелой работой по руководству войсками.
И, наконец, в-третьих, нельзя сбрасывать со счетов бремя моральной и юридической ответственности за возможные оперативно-стратегические последствия неудачи, прежде всего ответственности за жизнь многих тысяч людей. Ведь каждое решение в той или иной мере сопряжено с риском, поскольку в ходе боевых действий приходится иметь дело с противником, немедленно использующим любой промах, любую ошибку в принятом решении.
Особенно сложно принимается решение на оборонительную операцию, так как наступающий имеет свободу выбора времени, места и силы нанесения ударов, что в значительной степени позволяет ему достичь внезапности и создает огромные трудности в исправлении допущенных при построении обороны ошибок. Эти ошибки неизбежны, если обороняющиеся не разгадают применяемую противником форму оперативного маневра.
Как известно, базовую основу решения составляет замысел, который по своей сути является краткой, логической, оптимизированной моделью применения сил и средств объединения в интересах достижения цели операции. Основным содержанием замысла операции является избранный командующим способ ее ведения. В свою очередь сердцевину способа ведения оборонительной операции, несомненно, составляет выбор вида применяемой обороны. В настоящее время наша теория предполагает существование двух видов обороны: позиционной и маневренной. При этом считается, что оборонительные действия можно вести с применением либо одного вида обороны, либо с параллельным (на разных направлениях) или последовательным (по глубине полосы обороны) их сочетанием.
Суть позиционной обороны заключается в заблаговременном (т.е. до начала операции) сосредоточении усилий объединения на избранных направлениях в основном за счет концентрации войск, а также на упорном удержании занимаемых ими важнейших районов и рубежей по принципу «ни шагу назад».
Сила позиционной обороны состоит именно в этом заблаговременном массировании сил и средств на занимаемых в тактической зоне рубежах и позициях, хорошо защищенных фортификационным оборудованием. Очень важным преимуществом этого вида обороны является минимальное количество всевозможных передвижений и перегруппировок войск в ходе операции. Ведь любая движущаяся цель в условиях превосходства авиации наступающих становится легкой добычей. Не случайно в войнах XX века именно этот вид обороны был основным. Да и в наше время многие аналитики считают, что она позволяет с высокой степенью вероятности (порядка 50%) достигать поставленных целей даже при значительном превосходстве наступающих (примерно 3:1).
Вместе с тем, в войнах будущего применение этого вида обороны в оперативном масштабе становится весьма проблематичным. Для этого есть, по крайней мере, три основания.
Во-первых, позиционная оборона требует создания на главном оборонительном рубеже сплошного фронта. Наличие у обороняющегося объединения хотя бы одного открытого (слабо прикрытого) фланга будет немедленно использовано наступающим для его оперативного охвата или обхода, что неизбежно сведет на нет все усилия по построению обороны.
Кроме того, наличие значительного количества слабо прикрытых промежутков между группировками войск объединения, а также соединениями и частями первого эшелона создает условия для проникновения в глубину обороны тактических, а иногда и оперативных групп наступающих. Это потребует создания мощного второго эшелона, естественно, за счет ослабления плотности сил и средств на главном оборонительном рубеже либо полного израсходования резервов при проведении многочисленных контратак (а иногда и контрударов) еще в пределах первой и второй позиций. В результате любой, даже небольшой прорыв обороны может привести к катастрофе.
Во-вторых, позиционная оборона требует достаточно высокой тактической плотности сил и средств на главном оборонительном рубеже, причем не столько из-за необходимости иметь сплошной фронт, сколько из-за современной тактики наступления «тяжелых» дивизий ударными группами (в дивизии две-три таких группы по 200-300 бронеединиц в каждой на фронте до 6 км). Нетрудно посчитать, что, в соответствии с существующими взглядами, каждой такой группе на первой позиции будет противостоять всего один обороняющийся батальон. Все это требует сокращения ширины батальонных районов обороны в позиционных условиях, по крайней мере, до трех километров и практического исключения километровых промежутков между ротными опорными пунктами. В противном случае оборона полков первого эшелона будет просто «прошита» во многих местах и «свернута» в стороны флангов. Вследствие этого и ширина полосы обороны наших объединений из-за их более чем скромного боевого состава будет весьма узкой, чего мы себе позволить не можем.
В-третьих, резко возросшие возможности современной разведки не позволяют скрыть построение позиционной обороны объединения, опирающейся на два-три заблаговременно подготовленных оборонительных рубежа, к каким бы маскировочным ухищрениям ни прибегали обороняющиеся. В результате нападающий, обладая высокой оперативной мобильностью, может в считанные часы перегруппировать свои ударные группировки на десятки километров вдоль фронта туда, где их никто не ждет. Быстрое же перестроение позиционной обороны объединения практически невозможно.
Таким образом, позиционную оборону в оперативном масштабе строить и вести весьма затруднительно. Скорее всего, она будет иметь место в урбанизированных районах, при удержании крупных городов, естественных барьерных рубежей оперативного значения, а также когда на труднодоступной местности придется оборонять одно или несколько узких направлений. Вместе с тем она, очевидно, найдет широкое применение в сочетании с другими видами обороны в целях удержания «ключевых» районов местности и перекрытия отдельных направлений в полосе обороны объединения.
Маневренную оборону целесообразно применять в условиях более чем трехкратного качественного превосходства противника в силах и средствах. Она может вестись вынужденно или преднамеренно, если по оперативным соображениям допустима значительная потеря обороняемого пространства.
В ряде случаев, особенно связанных с крайней неопределенностью возможных действий противника, целесообразно применение форм маневренной обороны, основанных не на вынужденном или преднамеренном отходе, а на реализации заранее продуманного и подготовленного плана ее перестроения. При этом противник может провоцироваться на нужный вариант действий самим построением обороны и комплексом мер оперативной маскировки.
Подобный способ ведения маневренной обороны вполне применим в условиях общего благоприятного соотношения сил и неясности замысла действий противника. Он позволяет с самого начала навязать ему свою волю, вынудив действовать по нашему сценарию, втянуть наступающего в ловушку и эффективно использовать принцип внезапности.
Следует отметить, что сходная форма маневренной обороны может найти применение и в традиционных условиях. В уставе армии США рассматривается порядок действий соединений АК США в составе двух дивизий и отдельной бригады при отражении удара группировки наших войск в составе пяти дивизий.
Исключив из приводимой там схемы отдельную механизированную бригаду и придав действиям корпуса маневренный характер, совершенно не меняя первоначального построения обороны, можно достичь поставленных целей меньшими силами и с большей вероятностью успеха в случае, если события пойдут по неожиданному варианту (рис.).
Примечательно, что в полосу обеспечения выдвинут только усиленный бронекавалерийский полк, а в первом эшелоне на ожидаемом направлении главного удара наступающих развернута лишь одна механизированная дивизия. Второй эшелон составили бронетанковая дивизия и корпусная бригада армейской авиации.
Когда в ходе борьбы за полосу обеспечения выясняется, что направление главного удара противника определено правильно, для сковывания другой его ударной группировки из состава бронетанковой дивизии в первый эшелон выдвигается и развертывается бригада. Главные силы дивизии и бригада армейской авиации применяются для разгрома основной ударной группировки наступающих: первая — путем нанесения флангового контрудара после достижения противником рубежа максимально допустимого вклинения, вторая — для подавления огня артиллерии и срыва наращивания усилий наступающих нанесением глубоких огневых ударов по второму эшелону.
Может возникнуть вопрос: «Что делать, если направление главного удара определено ошибочно?». Рассматриваемая форма маневренной обороны позволяет исправить положение: механизированная дивизия уходит во второй эшелон, оставив на месте бригаду, бронетанковая — в полном составе выдвигается и развертывается в первом эшелоне. Порядок дальнейших действий аналогичен первому варианту, только в зеркальном отражении.
В последнее время в связи с обострением проблемы ведения обороны против превосходящих сил противника некоторые теоретики заговорили о появлении нового вида обороны, условно названного «мобильной обороной».
В основе этого вида лежит рациональное сочетание оборонительно-наступательных действий войск и постоянное маневрирование их значительной частью с одного направления на другое. Идея вытекает из высказанного еще Ф. Энгельсом постулата о том, что оборона обязана «черпать свою силу в маневренности и всюду, где позволяют условия, обороняющиеся должны действовать наступательно».
Правда, Ф. Энгельс был лишь теоретиком. Однако примечательно, что ему вторит и такой великий практик, как генерал А.А. Брусилов. Осенью1914 года, командуя 8А в Хыровском сражении, генерал лично испытал всю тяжесть отражения удара вдвое превосходящих сил противника, пытавшегося к тому же осуществить охват крупными силами открытого левого фланга его армии. Положение спас решительный удар левофлангового 24-го корпуса под командованием генерала А.А. Цурикова, который не только парировал грозящий охват, но и сам создал угрозу обхода правого фланга главных сил противника, что привело к немедленной приостановке наступления.
Именно поэтому А.А. Брусилов имел все основания утверждать, что «. лучший способ обороны — это, при маломальской возможности, переход в наступление, т.е. обороняться надо не пассивно, что неизбежно влечет поражение, а возможно более активно, нанося противнику в чувствительных местах сильные удары».
В мобильной обороне принцип активности проявляется в высшей степени. Она строится без ярко выраженной идеи заблаговременного сосредоточения сил и средств на избранном направлении. Этот вид обороны основывается на их последовательной концентрации в ходе ведения операции в интересах разгрома противника по частям: сначала главной, а затем и других его ударных или обходящих группировок путем нанесения коротких контрударов либо мощных огневых ударов с занятых огневых рубежей.
При ведении этого вида обороны большая часть лучших соединений и частей объединения располагается в глубине, в так называемом районе оперативного маневрирования. Они будут действовать методом «пожарной команды», последовательно ликвидируя постоянно возникающие в полосе обороны кризисные ситуации по многократно повторяющемуся алгоритму: маневр из тыла к фронту — короткий удар войсками или огнем с занятого рубежа — маневр в тыл или на другое направление. Остальные соединения и части будут прочно удерживать отдельные ключевые районы местности, вести сдерживающие, а то и партизанские действия на направлениях наступления ударных группировок противника, прикрывая промежутки между ними слабыми подвижными «завесами».
Правда, следует особенно подчеркнуть, что мобильная оборона требует от объединений, по крайней мере, одинаковой с противником оперативной мобильности, отличной выучки и жесткой дисциплины войск, а также их исключительно высокой управляемости. Кроме того, необходимо помнить, что в современных условиях применение любого вида обороны в случае господства авиации противника в воздухе становится проблематичным, так как обороняющиеся будут просто уничтожены еще до вступления в сражение наземных группировок наступающих войск. Вследствие этого задача по нейтрализации господства авиации противника над районом операции становится основополагающей, и эта проблема требует отдельного рассмотрения.
Фрунзе М.В. Избранные произведения. М.: Воениздат, 1977. С. 59.
Вестфаль 3., Крейпе В., Блюментрит Г. и др. Роковые решения. М.: Воениздат, 1958. С. 64-65.
Голубович B.C. Маршал Р.Я. Малиновский. М.: Воениздат, 1984. С. 208.
Клаузевиц К. О войне. Т. 1. М.: Воениздат, 1941. С. 65.
Sса1еу R.H. Certain Victory: The US Army in the Gulf War. Ft. Leavenworth, Ks, 1994. P. 225-230.
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 12. С. 118.
Керсновский А.А. История русской армии. Т. 3. М.: Голос, 1994. С. 229.
Брусилов А.А. Мои воспоминания. М.: Воениздат, 1963. С. 123.
Источник
