Способы толкования договора таблица
43. Условия договора подлежат толкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 ГК РФ, другими положениями ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права (статьи 3, 422 ГК РФ).
При толковании условий договора в силу абзаца первого статьи 431 ГК РФ судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений (буквальное толкование). Такое значение определяется с учетом их общепринятого употребления любым участником гражданского оборота, действующим разумно и добросовестно (пункт 5 статьи 10, пункт 3 статьи 307 ГК РФ), если иное значение не следует из деловой практики сторон и иных обстоятельств дела.
Условия договора подлежат толкованию таким образом, чтобы не позволить какой-либо стороне договора извлекать преимущество из ее незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ). Толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду.
Значение условия договора устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом (абзац первый статьи 431 ГК РФ). Условия договора толкуются и рассматриваются судом в их системной связи и с учетом того, что они являются согласованными частями одного договора (системное толкование).
Толкование условий договора осуществляется с учетом цели договора и существа законодательного регулирования соответствующего вида обязательств.
44. При наличии спора о действительности или заключенности договора суд, пока не доказано иное, исходит из заключенности и действительности договора и учитывает установленную в пункте 5 статьи 10 ГК РФ презумпцию разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений. Если условие договора допускает несколько разных вариантов толкования, один из которых приводит к недействительности договора или к признанию его незаключенным, а другой не приводит к таким последствиям, по общему правилу приоритет отдается тому варианту толкования, при котором договор сохраняет силу.
45. По смыслу абзаца второго статьи 431 ГК РФ при неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон иным образом толкование условий договора осуществляется в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия. Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, профессионально осуществляющее деятельность в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.).
46. При толковании условий договора суд с учетом особенностей конкретного договора вправе применить как приемы толкования, прямо установленные статьей 431 ГК РФ, иным правовым актом, вытекающие из обычаев или деловой практики, так и иные подходы к толкованию. В решении суд указывает основания, по которым в связи с обстоятельствами рассматриваемого дела приоритет был отдан соответствующим приемам толкования условий договора.
Источник
Толкование договора
Interpretatio fienda est ut r es magis valeat quam pereat — толкование должно быть такое, чтобы сделка была действительной, а не недействительной
Прелюбопытное решение принял арбитражный суд. Спор шёл о взыскании по договору, обеспеченному поручительством. Причём условие о поручительстве было весьма оригинальным: поручитель обязался нести «солидарную и субсидиарную» ответственность за исполнение заемщиком своих обязательств.
Привлечённый к участию в деле поручитель, нимало не затрудняясь, предъявил встречный иск о признании договора поручительства недействительным. И суд, ссылаясь на 363 статью, указал, что «данной нормой предоставлено право сторонам устанавливать в договоре только субсидиарную ответственность». Учитывая, что договор поручительства содержит и солидарную и субсидиарную ответственность, суд признал его ничтожной сделкой на основании статьи 168 ГК «как не соответствующего требованиям статьи 363 ГК».
К сожалению, суд не озаботился приисканием соображений, которые привели его к столь парадоксальному выводу. Если исключить, что кто-то покривил весы правосудия с помощью «рекомендательных писем за подписью князя Хованского», то непонятно, почему суд не применил к сделке принципы толкования.
Установление одновременно «солидарной и субсидиарной» ответственности логически невозможно, поскольку они взаимно исключают друг друга. Юридически одновременность создаёт явную двусмысленность (точнее – бессмысленность). Чтобы вернуть сделке смысл необходимо что-то одно исключить. Что именно? Солидарная ответственность устанавливается «по умолчанию». Следовательно, согласно 363-й статьи правоотношения солидарности сохраняются до изменения их сторонами сделки указанием на субсидиарность. То есть субсидиарность, несмотря на соединительный союз «и» (и даже разъединительный союз «или», если бы он вдруг в договоре оказался), солидарность отменяет. Таким образом бессмысленность преодолена, сделка должна получить поддержку суда.
Может быть все же солидарность купно с субсидиарностью вообще отменяет сделку или служит достаточным поводом к отказу в иске? Но зачем-то же стороны составляли поручительство. Помимо указанной в эпиграфе римской максимы (не знать которую современный юрист не может) в русском праве существует правило толкования, сформулированное на такой случай Дмитрием Ивановичем Мейером: «только в крайности должно признавать сделку недействительною: коренное правило для юриста – всячески поддерживать сделку, ибо нельзя предполагать, что участники ее действовали напрасно, а напротив, должно дать место предположению, что они хотели постановить нечто действительное». [1]
О толковании договоров не раз высказывался Сенат. Так, в деле № 13 за 1876 год Сенат указал: «Съезд нашел, что в представленном договоре встречаются противоречия, затемняющие юридические отношения заинтересованных сторон. Это обстоятельство должно иметь последствием истолкование договора по намерению доброй совести, согласно 1539 ст. Т. Х ч. 1; между тем, Мировой Съезд, установив существование неясности договора, не определил действительного смысла договора по 1539 ст. Т. Х ч. 1, а принял это обстоятельство за основание к отказу в иске. Этим Съезд нарушил приведённую 1539 статью Свода Законов Гражданских».
Ниже приведено ещё одно небольшое кассационное решение по вопросу толкования договора.
Поверенный Ицки Розмана предъявил у Мирового Судьи иск о взыскании с Дасна 328 руб. за 54 мешка муки, взятой у него для продажи; в доказательство иска представлены две расписки, писанные на еврейском языке с переводом. Мировой Съезд, рассмотрев дело по апелляции Дасна, нашел, что между Розманом и Дасном возник спор о 328 р. из договоров, писанных на еврейском языке; что по бессмысленности и неясности содержания этих договоров о правильности иска Розмана нельзя вывести никакого заключения; что, по силе 409 ст.Уст. Гр. Суд., содержание письменных документов не может быть разъясняемо показаниями свидетелей, а по силе 1377 ст. Т. 1Х Св. Зак., евреи во всех публичных актах должны употреблять язык русский. Признавая посему представленные истцом Розманом договоры, по нарушению в составлении оных 1377 ст. Т. 1Х Св. Зак. недействительными, Мировой Съезд определил: решение Мирового Судьи отменить и Ицке Розману в иске отказать. Ицка Розман просит Правительствующий Сенат об отмене решения Съезда по нарушению 1539 ст. Т. Х ч. 1, 80, 105 и 129 Уст. Гр. Суд. отказом разъяснить смысл договора, за неясностью его, по намерению сторон и доброй совести, и стат. 1377 Т. Х, 263 п. 2 и 539 Уст. Гр. Суд., 522 и 1603 Т. Х1 признанием недействительными расписок, вследствие написания их на еврейском языке, между тем как закон воспрещает только евреям писать на еврейском языке прошения, жалобы и совершить на том же языке публичные акты.
Выслушав заключение Товарища Обер Прокурора, Правительствующий Сенат находит, что на случай неясности договоров законом (Т. Х ч. 1 ст. 1539) установлены правила для разъяснения их по намерению и доброй совести. На обязанности суда, рассматривающего существо дела, лежит определение, согласно с этими правилами, смысла договора, составляющего предмет спора между сторонами. Неясность договора не может поэтому служить достаточным поводом к отказу в иске, на договоре основанном. В настоящем деле Съезд не установил даже того, представляется ли неясным еврейский текст расписок, или же перевод их на русский язык, между тем как в последнем случае от усмотрения Съезда зависело произвести поверку перевода (Уст. Гр. Суд. ст. 539 и 540). Столь же неправильно заключение Съезда о недействительности расписок вследствие написания их, вопреки ст. 1377 Т. IХ, на еврейском языке, так как статья эта требует составления евреями на русском языке лишь актов публичных, а не расписок, служащих основанием иска Розмана, принадлежит к числу актов домашних. Посему Правительствующий Сенат определяет; решение Могилёвской (Подольской губернии) Мирового Съезда, по нарушению ст. 1539 Т. Х ч. 1 и ст. 1377 Т. IХ Зак. о сост., отменить и дело передать для нового рассмотрения в Ямпольский Мировой Съезд.
1539 статья, на которую ссылается Сенат, определяет правила толкования: Если словесный смысл представляет важные сомнения, тогда договоры должны быть изъясняемы по намерению их и доброй совести, наблюдая притом следующее: 1) слова двусмысленные должны быть изъясняемы в разуме наиболее сообразном существу главного предмета в договорах; 2) не ставить в вину, когда в договоре упущено такое слово или выражение, которое вообще и обыкновенно в договорах употребляется и которое потому само собою разумеется; 3) когда договор, по неясности словесного смысла, изъясняется по намерению его и по доброй совести, тогда неясные статьи объясняются по тем, кои несомнительны, и вообще по разуму всего договора; 4) когда выражения, в договоре помещенные, не определяют предмета во всех его частях с точностью, тогда принадлежности оного изъясняются обычаем, если, впрочем, не определены они законом, и 5) если все правила вышепостановленные будут к ясному истолкованию договора, тогда, в случае равного с обеих сторон недоумения, сила его изъясняется более в пользу того, кто обязался что-либо отдать или исполнить, по тому уважению, что от противной ему стороны зависело определить предмет обязательства с большею точностью.
И еще одно Сенатское разъяснение: «если одна часть договора будет признана совершенно ясною, а по другой встретится важное сомнение на счёт словесного оной смысла, то очевидно, что в таком случае суд обязан руководствоваться по ясной части договора – 1538-ю статьей [2] , а по возбудившей сомнение – 1539-й. Такое применение сих статей не только не составит нарушения закона, но, напротив, будет точным исполнением оного» (№ 146 за 1867 год).
Возвращаясь к описанному в начале делу. Для основного должника признание договора поручительства недействительным ничем по последствиям не отличается от отказа по нему в иске. Поэтому указания Сената вполне применимы и к делу о толковании договора поручительства.
[1] Русское гражданское право. Чтения Д.И.Мейера. Издание десятое. Петроград, стр. 156.
[2] Если смысл договора ясен, то исполнение должно быть основано на словесном смысле оного.
Источник
ВС РФ о толковании договоров: соответствует ли вывод об отсутствии договора по причинам неясности его условий смыслу ст. 431 ГК РФ?
О толковании.
Этим постом хочу открыть цикл заметок, посвященных проблемам толкования. Почему? Потому, что институт толкования договоров все еще остается «темной лошадкой» теории и практики: вопросов больше, чем ответов.
В частности, в ГК РФ толкованию посвящена только ст. 431 ГК РФ, которая никаких изменений в процессе реформирования ГК РФ не претерпела. Однако это не означает, что ее положения настолько безупречны, что не нуждаются в разъяснениях.
Другое дело, что разъяснения суда тоже оставляют простор для воображения и вряд способствуют разработке единообразного практического инструментария.
Оценка ст. 431 ГК РФ в контексте принципа сохранения договора.
Логическое деление ст. 431 ГК РФ позволяет выделить следующие смысловые фрагменты, определяющие последовательность применения правил.
(А) При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.
(Б) Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
(А) Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.
Из содержания ст. 431 ГК РФ следует, что буквальному тексту договора (форма выражения, волеизъявление) отдается приоритет по сравнению с действительной общей волей сторон (воля как она есть) с учетом цели договора.
Не вдаваясь в данном случае в дискуссию об обоснованности приоритета формы волеизъявления, сложно отрицать тот факт, что ст. 431 ГК РФ направлена на то, чтобы в любом случае постараться сохранить договор (принцип толкования договора в пользу его действительности).
По крайней мере, ничто в ст. 431 ГК РФ не дает повод для того, чтобы считать автоматически договор незаключенным (несуществующим как вид) в случае неясности намерения сторон.
Придерживается ли этой идеи ВС РФ в своих разъяснениях?
В абз. 1 п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» говорится, что «Применяя положения статьи 406.1 ГК РФ, следует учитывать, что соглашение о возмещении потерь должно быть явным и недвусмысленным. По смыслу статьи 431 ГК РФ, в случае неясности того, что устанавливает соглашение сторон — возмещение потерь или условия ответственности за неисполнение обязательства, положения статьи 406.1 ГК РФ не подлежат применению».
Как представляется, смысл ст. 431 ГК РФ не позволяет отказать в признании наличия соглашения о возмещении потерь только по мотивам неясности и двусмысленности условий такого соглашения.
Кроме того, «ясность и недвусмысленность» — специфичные категории. Неопределенность условия обычно означает, что у условия имеется два и более равнозначных значения. Следовательно, каждое значение может и должно быть предметом доказывания для целей выбора, какое же соглашение заключено сторонами.
Последний абзац п. 33 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» (Пленум № 49) содержит указание на то, что
«По смыслу статьи 431 ГК РФ в случае неясности того, является ли договор абонентским, положения статьи 429.4 ГК РФ не подлежат применению».
Не понятно, где именно в статье ст. 431 ГК РФ содержится такой упрощенный смысл, что в случае неясности договора (=его условий?), считается, что такого договора нет.
Несмотря на генерализацию конструкции, абонентский договор выделен в самостоятельную договорный тип. Следовательно, осуществленный сторонами выбор в пользу именно абонентской конструкции, даже если условия выражены не ясно, не может быть проигнорирован без достаточных оснований. Нераскрытого смысла ст. 431 ГК РФ для этого вряд ли достаточно.
Тем более, что в этом же Пленуме № 49 в п.п. 43-46 содержатся такие разъяснения о порядке применения положений ст. 431 ГК РФ, которые тоже не позволяют просто так сделать вывод об отсутствии соглашения, если договор не (совсем?) понятен.
В частности, в абз. 3 п. 43 Пленума № 49 указано, что «Толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду».
В абз. 1 п. 44 Пленума № 49 раскрыт принцип толкования договора в пользу его заключенности/ действительности: «При наличии спора о действительности или заключенности договора суд, пока не доказано иное, исходит из заключенности и действительности договора и учитывает установленную в пункте 5 статьи 10 ГК РФ презумпцию разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений».
Соответственно, вывод в пользу отсутствия конкретного соглашения не может быть просто обусловлен непонятностью договора. Такой вывод представляет собой крайнюю меру, когда испробованы всевозможные приемы толкования с учетом всем обстоятельств дела.
Как следствие, поскольку вывод о невозможности квалификации договора в виде абонентского – это де факто вывод об отсутствии такого договора (его незаключенности), такая позиция суда в свете позитивного подхода к толкованию договора должна быть необходимым и достаточным образом аргументирована и представлять своего рода «акт безысходности» суда.
В п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.2020 N 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств» (Пленум № 6) без каких –либо дополнительных пояснений указано, что «Воля сторон на выбор факультативного или альтернативного обязательства устанавливается путем толкования условий соответствующего соглашения (статья 431 ГК РФ). При наличии сомнений толкование осуществляется в пользу выбора сторонами факультативного обязательства (пункт 2 статьи 320.1 ГК РФ)».
Нельзя не заметить, что «толкование условий соглашения» — это упрощенное /половинчатое представление о ст. 431 ГК РФ, особенно если учесть, что неясность условий договора (правило 1 =абз. 1 ст. 431 ГК РФ) является предпосылкой к обязательному переходу суда к установлению действительной воли сторон с учетом всех заслуживающих внимания обстоятельств (правило № 2= абз. 2 ст. 431 ГК РФ).
П. 2 ст. 320.1 ГК РФ, к которому отсылает Пленум № 6, ситуацию не проясняет, поскольку содержание пункта 2 указанной статьи сводится к следующему: «К обязательству, предусматривающему совершение должником одного из двух или нескольких действий, применяются правила об исполнении альтернативного обязательства (статья 320), если оно не может быть признано факультативным обязательством».
Иначе говоря, выбор в пользу именно факультативного обязательства больше следует из логики ВС РФ относительно общей расширенной и (дискуссионной) концепции отступного, представленной в Пленуме № 6 (см. пост об отступном), но не из правил толкования.
По сути, предложенное видение ВС РФ толкования создает риск игнорирования принцип толкования в пользу заключенности соглашения (того, которое стороны имели ввиду), поскольку слишком просто позволяет суду подменить неясное с точки зрения буквального смысла слов и выражений соглашение сторон об отступном как альтернативном обязательстве в пользу отступного как факультативного обязательства.
Однако правовые последствия квалификации отступного в качестве альтернативного и факультативного обязательства явно различаются.
Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что такую логику суда по аналогии можно распространять и на все случаи непонятности того, какое обязательство установили стороны своим соглашением (факультативное или альтернативное).
1) разъяснения ВС РФ в части применения ст. 431 ГК РФ выглядят чрезмерно упрощенным за счет общих ссылок на некий смысл ст. 431 ГК РФ, который вряд ли в ст. 431 ГК РФ заложен, с обязательным подкреплением этого смысла выводом об отсутствии спорного договора того вида, который выбрали стороны.
Это создает конфликт в квалификации, противоречит принципу толкования в пользу наличия энного договора и уважения свободы договора сторон (ст. 421 ГК РФ).
Более того, такой подход, если воспринимать его буквально как руководство к действию, повышает риск необоснованной замены волей суда воли сторон соглашения.
2) Разъяснения ВС РФ «не эволюционируют», что вызывает особые сожаления, если учесть, что определенные правила о толковании договора в Пленуме № 49, принятом еще в 2018 году, сформулированы. Поэтому можно было бы ожидать от ВС РФ большей последовательности в реализации таких правил применительно к отдельным договорным конструкциям в разъяснениях, принятых после 2018 года.
3) Возможным способом минимизации рисков необоснованной (упрощенной) замены судом воли сторон своим представлением о соглашении и его отсутствии может быть уход от буквального понимания разъяснений ВС РФ и попытка выяснить действительное намерение ВС РФ по тем же правилам, которые сформулированы в тексте ст. 431 ГК РФ.
Это означает, что просто неясность и двусмысленность условий не может быть поводом для вывода об отсутствии именно того договора, который заключили стороны. Для такого вывода суд все равно должен привести необходимые и достаточные пояснения, демонстрирующие, что даже действительную волю сторон выявить невозможно, опираясь на всевозможные сопутствующие обстоятельства.
Как говорится, без толкования судебных толкований на практике не обойтись.
Источник
