Способы создания образа человека

Способы создания образа человека

Роль портрета в литературе

Виды портретов в литературе

Психологический портрет

Психологический портрет – это не просто описание внешности героя, а изображение его особенностей внутреннего мира с помощью внешних черт. Писатели акцентируют внимание на тех деталях, которые передают информацию о мыслях, мировоззрении, переживаниях и амбициях персонажа. Выделяют 2 основных типа психологического портрета в литературе:

• Портрет-соответствие. Психологическая характеристика очевидна, так как внешние данные и внутренний мир героя полностью соотносятся.
• Портрет-контраст. Внешний облик персонажа полностью противоположен его внутреннему миру.

Эталоном единства внутреннего мира и внешности персонажа является облик Печорина из романа «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова. Писатель делает акцент на неоднозначности образа. Даже не совсем понятно, сколько ему лет. Описание героя начинается с таких слов: «был вообще очень недурен и имел одну из тех оригинальных физиономий, которые особенно нравятся женщинам», а затем: «…среднего роста, стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение…».

Вот как Григорий сам себя описывает: «…все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали – и они родились. Я был скромен – меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен».

Складывается ощущение, что перед нами – привлекательный и бесстрашный мужчина, но иногда он чувствует себя слабым, словно ребенок. Внешность Печорина и его мысли, поступки наглядно показывают противоречивость натуры. Офицер – человек неплохой, но все ему в жизни скучно, и по его вине страдают окружающие люди.

Контрастный портрет для создания образа литературного героя использовал А.С. Пушкин в романе «Евгений Онегин». Вспомним 8-ую главу произведения: «Но ей ничто не изменило: в ней сохранился тот же тон…у ней и бровь не шевельнулась, не сжала даже губ она». Тут Татьяна напоминает словно неподвижную статую, в которой совершенно нет никаких чувств. Но в финале Онегин видит девушку рыдающей над его письмом, что раскрывает ее подлинные эмоции. Такой резкий контраст между напускным равнодушием и приливом чувств показывает, сколько на самом деле пережила страданий Татьяна, что у нее нежная и ранимая натура.

Лейтмотивный портрет

В литературных произведениях по типу локализации портретные характеристики могут быть экспозиционными и лейтмотивными. Первые более распространены, и представляют собой описание персонажа с первых строк его появления произведения. В свою очередь, в лейтмотивном варианте герой изображается понемногу на протяжении всего произведения. Кроме того, писатель может акцентировать внимание на одних и тех же деталях несколько раз, чтобы они прочно ассоциировались у читателя с описанным персонажем.

Яркий пример лейтмотивного литературного портрета – это многие произведения Льва Николаевича Толстого. В романе-эпопее «Война и мир» автор регулярно упоминает о лучистых глазах княжны Марьи, подчеркивая ее красоту, немного большеватом рте Наташи, обаятельной и живой, любознательной девушки.

С помощью лейтмотивного портрета героя писатель также может описывать его становление личности на протяжении всего времени действия произведения, подчеркивать его изменения в лучшую или худшую сторону. Читатель понимает, что происходит не только с внешним обликом, но и с внутренним миром персонажа.

Экспозиционный портрет

Экспозиционный портрет – это подробное изображение внешности героя в художественном произведении при первом его появлении в произведении. Зачастую писатели акцентируют внимание читателя на тех деталях в облике персонажа, которые выдают в нем представителя конкретного социального слоя. Кроме того, могут упоминаться особенности телосложения, жестов, мимики, стиля одежды и т.д.

Экспозиционное изображения внешности часто встречается у представителей «натуральной школы» середины 19-го века. Авторы в деталях описывали мелких чиновников, купцов и т.д., чтобы в целом отразить перед читателями особенности социальной группы, к которой принадлежит герой. Экспозиционное описание портрета характерно больше для писателей-реалистов.

К примеру экспозиционного портрета стоит отнести описание Обломова – персонажа одноименного произведения И. Гончарова. С первых строк произведения видим следующие детали описания внешности героя:

• «среднего роста, приятной наружности»;
• «с отсутствием сосредоточенности в чертах лица»;
• «с лица беспечность переходила в позы всего тела»;
• «мягкость… была выражением лица… души»;
• цвет лица… безразличный».

Из данного описания складывается ощущение, что автор говорит о вроде бы и привлекательном мужчине в самом расцвете сил, но он весь какой-то мягкий, неповоротливый, ни к чему не стремится и ничего не хочет. Обломов инфантилен и не имеет никаких жизненный целей. В дальнейшем такая «ленивая» внешность персонажа подкрепляется фактами, доказывающими безвольность характера молодого человека.

Идеализирующий портрет

Идеализирующее описание внешности персонажа было распространено начиная со времен фольклора и заканчивая началом 19-го века, когда популярность приобрели романтические произведения. Как правило, такие портреты литературных героев чаще всего встречались в высоком жанре, то есть одах, героических поэмах, трагедиях и т.п. Подобные произведения отражали исторические события, образ жизни правителей и храбрых воинов, героев мифологии, так что писателям было важно акцентировать внимание именно на положительных чертах персонажей.

К примерам идеализирующего портрета в русской литературе можно отнести «Песню про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» М.Ю. Лермонтова. Вот как описывается образ красавицы Алены Дмитревны: «..ходит плавно — будто лебедушка… молвит слово – соловей поет…как заря на небе божием».

Гротескный портрет

Гротескный портрет литературного героя часто встречается в произведениях смехотворного, комедийно-фарсового характера. Отличительная черта такого описания внешности состоит в том, что внимание акцентируется не на духовном, а на материальном начале в самом персонаже. Как правило, в сатирическом портрете человеческое тело подается гротескно, то есть с чрезмерным преувеличением, причудливо комически и нереалистично. Образ персонажа лишен общепринятых идеалов (стройной фигуры, привлекательного выражения глаз, правильных черт лица и т.д.). Часто встречаются слишком большие щеки, носы, животы, преподнесенные словно карикатурно.

Яркий пример гротескного портретного описания – произведение «Дикий помещик» Михаила Салтыкова-Щедрина. Пример видим уже с первых строк: «И был тот помещик глупый, читал газету «Весть» и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое». С помощью такого гротескного описания внешности героя в литературном произведении автор подчеркивает его внутренние черты. Складывается ощущение, что персонаж не только глуп, но и ленив, не привык к тяжелой работе, предпочитает вести праздную жизнь, наполненную приземленными удовольствиями.

Характеристики персонажей также могут подаваться с помощью приема гротескного параллелизма. Такая черта присуща многим произведениям Гоголя, который постоянно использовал сравнения, размывающие границы между предметами. За счет такого приема эти объекты словно «превращались» друг в друга. Множество подобных описаний присутствует в поэме «Мертвые души». Например: «Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета» и далее: «они влетели… чтобы только показать себя».

Такое необычное портретное описание ассоциирует «жесты» мух с «жестами» мужчин, присутствующих на балу. Складывается ощущение, что это уже не насекомые оказались на балу, чтобы «показать себя», а сами гости явились на званый вечер с этой целью.

Источник

Как живой: полезные приемы для создания реалистичного героя

Варламова Дарья

Для того, чтобы научиться хорошо писать, нужно много читать. У великих писателей можно почерпнуть множество полезных идей — как отточить свой стиль, придумать интересную завязку или финал, который поразит читателя. Юрген Вольф в своей книге «Литературный мастер-класс», которая вышла в издательстве «Манн, Иванов и Фарбер», объясняет секреты мастерства на примере классиков — от Диккенса до Хэмингуэя. Т&P публикуют отрывок из книги.

Вот полезный вопрос, который к тому же предполагает переход к делу: чего хочет ваш персонаж?

Курт Воннегут говорил:

Когда я преподавал литературное творчество, я говорил студентам, что их персонажи в самом начале книги должны чего-то очень сильно желать, хотя бы стакан воды. Даже герои, парализованные бессмысленностью современной жизни, все равно иногда должны пить воду.

Джош Эммонс приводит несколько прекрасных примеров на этот счет:

Большинство выдающихся героев чего-то хотят. Они хотят отомстить белому киту, из-за которого остались без ноги. Они хотят секса с нимфетками. Они хотят жениться или выйти замуж. Они хотят разрушить золотую клетку всемирного зла. Они хотят найти хоть кого-то, кто не был бы лицемерен. Они хотят честно жить и совершать подвиги в качестве странствующего рыцаря. Они хотят, чтобы их похвалили их лукавые до- чери. Они хотят вернуться домой с войны… Короче говоря, они хотят того, чего не имеют (или считают, что не имеют), и попытки добиться этого у нас вызывают интерес к ним и сопереживание. Хотя исключения из этого правила есть (бывают герои, которые довольны тем, что есть, и ничего не предпринимают, но их замечательные размышления или другие качества делают их убедительными), обычно оно справедливо.

Если желания ваших персонажей легко удовлетворить, конф­ликта не будет; без конфликта же обычно не получается сюжета, по крайней мере такого, который проходит через всю книгу или сценарий (в отличие от рассказа). Если же что-­то стоит на пути же­ланий ваших героев, а читатель, как и сами герои, заинтересован в исполнении этих желаний, то велики шансы, что завязка хорошей книги удалась.

Драматург Дэвид Мэмет написал памятку для сценаристов телесе­риала «Отряд “Антитеррор»”, исполнительным продюсером которого он был. Позднее памятка появилась на сайте movieline.com. Весь текст был написан заглавными буквами, но я, пожалуй, не буду на вас «кричать». Вот часть памятки — объясня­ющая, что такое драматизм:

Каждая сцена должна быть драматична, то есть герой должен иметь простую, непосредственную, жизненно важную потребность, которая заставляет его появиться на сцене. Именно она объясняет, почему герой оказывается здесь. Она определяет содержание сцены. Попытки героев удовлетворить эту потребность в конце эпизода закончатся неудачей — это завершит эпизод и при необходимости оправдает следующую сцену. Все вместе эти попытки в течение серии создают сюжет.

Если персонаж не стереотипен, его побуждения могут быть противоречивыми, то есть его желания могут взаимно исключать друг друга. Айн Рэнд отмечает:

Я хотела бы подчеркнуть, что в герое могут бушевать самые ужасные противоречия и внутренние конфликты, но его характер при этом должен быть достоверным. Нужно так отбирать его действия, чтобы читатель понял: «Вот в чем проблемы этого персонажа». Например, в поведении Гейла Винанда в течение действия романа «Источник» есть противоречия, но эти противоречия легко объяснимы. Если поведение персонажа противоречиво, то сказать «Я его понимаю» значит «Я понимаю, что лежит в основе его поступков».

Посмотрим, как та же дилемма выглядит в случае капитана Ахава, героя Германа Мелвилла.

«Моби Дик». Капитан Ахав — прекрасный пример героя, которого сотрясают внут­ренние противоречия. Это достойный человек, но его одержимость белым китом затмевает все остальное. Мелвилл готовит нас к знакомству с Ахавом, когда Измаил просит о встрече с ним. Ему говорят:

Вряд ли это тебе сейчас удастся. Я сам не знаю толком, что там с ним такое, но только он все время безвыходно сидит дома. Наверное, болен, хотя с виду не скажешь. Собственно, он не болен; но нет, здоровым его тоже назвать нельзя. Во всяком случае, юноша, он и не всегда желает видеть, так что не думаю, чтобы он захотел встретиться с тобой. Он странный человек, этот капитан Ахав, так некоторые считают, странный, но хороший. Да ты не бойся: он тебе очень понравится. Это благородный, хотя и не благочестивый, не набожный, но божий человек, капитан Ахав; он мало говорит, но уж когда он говорит, то его стоит послушать. Заметь, я предуведомил тебя: Ахав человек незаурядный; Ахав побывал в колледжах, он побывал и среди каннибалов; ему известны тайны поглубже, чем воды морские; он поражал молниеносной острогой врага могущественнее и загадочнее, чем какой-то там кит. О, эта острога! Пронзительнейшая и вернейшая на всем нашем острове! Да, он — это не капитан Вилдад и не капитан Фалек; он — Ахав, мой мальчик, а как ты знаешь, Ахав издревле был венценосным царем!

Отметьте все противоречия: он не болен, но и здоровым его на­звать нельзя. Благородный, хотя и не благочестивый, побывал в кол­леджах и среди каннибалов. Мелвилл сразу вводит Ахава как челове­ка, который сражается сам с собой не меньше, чем с огромным китом.

Возможно, крайний случай героя с противоречивыми импульсами — это доктор Джекил, который в итоге вообще превращается в мистера Хайда. Как я уже упоминал, повесть родилась из сновидения Роберта Стивенсона. Традиционно считается, что жена Стивенсона предложила ему подчеркнуть аллегорическую природу книги, после чего он сжег первый черновик и начал заново. Стивенсон написал книгу за неде­лю — некоторые утверждают, что не без помощи кокаина. Несколько недель он редактировал и шлифовал повесть, которая в 1886 году вышла отдельной книгой в США и Великобритании и сразу стала популярной.

Желания и потребности

Зачастую налицо конфликт между тем, чего герои хотят, и тем, что им нужно. Случается, мы не понимаем того, что нам действительно нужно, а вместо этого тратим всю энергию на удовлетворение на­ших желаний. Например, мужчина средних лет хочет вернуть себе молодость и тратит кучу денег на спортивный автомобиль, пересад­ку волос и юную любовницу, хотя на самом деле ему просто нужно признать, что он стареет. Или же герой хочет таких отношений, ко­торые на самом деле нежелательны или невозможны, как, например, в «Больших надеждах» Диккенса. Вот как Пип, главный герой этого романа, впервые встречает Эстеллу:

Она все время называла меня «мальчик» и говорила обидно-пренебрежительным тоном, а между тем она была примерно одних лет со мной. Но выглядела она, разумеется, много старше, потому что была девочка, и очень красивая и самоуверенная; а на меня она смотрела свысока, точно была совсем взрослая, и притом королева.

Когда мисс Хэвишем приказывает Эстелле поиграть с Пипом, Эстелла говорит:

С этим мальчиком! Но ведь это самый обыкновенный деревенский мальчик!

Мне показалось — только я не поверил своим ушам, — будто мисс Хэвишем ответила:

— Ну что же! Ты можешь разбить его сердце!

В голливудском фильме этот конфликт растянулся бы на полтора часа, и все это постепенно закончилось бы любовью до гроба. Мир Диккенса, вероятно, более реалистичен, и история заканчивается так же плохо, как начиналась. Пипу следовало бы знать, что ему нуж­на женщина, которая была бы способна его любить, но он настолько ослеплен своими желаниями, что не замечает очевидного. Точно так же психолог, вероятно, установил бы, что капитану Ахаву, вместо того чтобы желать мести, нужно принять свое увечье и наладить существование. Хоть для счастливой жизни это и хорошая идея, для художественного произведения она, конечно, не годится.

Найти яркий разрыв между нуждами и желаниями вашего героя и подчеркнуть эти противоречивые устремления — один из способов создать убедительную книгу.

От советов к делу!

Изучить нужды и желания вашего героя можно, например, с помощью иерархии потребностей, которая была приведена психологом Абрахамом Маслоу в работе 1943 года «Теория человеческой мотивации». В ней предлагается несколько стадий роста людей и объясняется, чего мы хотим на каждом уровне. Часто эту схему представляют в виде пирамиды из нескольких уровней. В ее основании лежат физиологические потребности: это дыхание, еда, секс, сон и другие основные функции организма. Следующий уровень — это потребность в безопасности: базовая защищенность самого человека, его семьи, дома и т. д. Третий уровень — это потребность в принадлежности и любви, в хороших отношениях с семьей, супругом или партнером и друзьями. Выше расположены потребности в оценке: желание быть уважаемым и уважать самого себя, чувствовать свои достижения, осознавать собственную ценность для общества. На вершине же пирамиды, на самом верхнем уровне, находится то, что Маслоу называл самоактуализацией. Это царство творчества, духа и морали. Он считал, что потребности нижних уровней следует удовлетворить до того, как мы сможем позаботиться об удовлетворении высших.

Во многих произведениях герои действительно поступают в соответствии с этой иерархией: сначала само их существование ставится под угрозу, но постепенно перед ними встают проблемы высшего порядка. Например, такое происходит со многими героями Диккенса. С другой стороны, Кафка часто имеет дело с персонажами, которые приближаются к верхушке пирамиды, показывая, как легко и быстро их можно отбросить на нижние уровни, причем они даже не успевают понять, чем же они заслужили такое падение (если вообще хоть как-то заслужили).

Подумайте, на каком уровне пирамиды Маслоу находится в начале произведения ваш герой. Насколько он доволен сложившейся ситуацией? Желает ли он добиться чего-то большего? Подумайте, как развитие сюжета влияет на героя: будет ли он перемещаться вверх или вниз по пирамиде? Насколько ваш герой несет ответственность за происходящие с ним изменения? Как он к ним относится? Что он делает, чтобы противостоять им или ускорить их?

Создание сложных образов персонажей

Хотя рассматривать героев с точки зрения их желаний и нужд и конф­ликтов между первым и вторым полезно, можно заглянуть поглубже в их душу, чтобы найти добро и зло, коренящееся в их природе. Только в слабых книгах есть абсолютно положительные герои и злодеи с со­вершенно черной душой.

Бен Нюберг считает так:

Иногда писатели вынуждают героев к неестественному поведению, чтобы что-то доказать, кому-то отомстить или просто выпустить пар… Но божественная способность создавать людей предполагает столь же высокую ответственность, необходимость понимать их и показывать их справедливо и с состраданием.

Обычное оправдание злодейства героя — его безумие. Это реше­ние проблемы писатель Нюберг отвергает:

Даже чудовища должны руководствоваться в своем поведении не просто дикой злобой. Самое ужасное распутство, разврат персонажа хороший писатель способен объяснить, даже «оправдать» естественными причинами… Еще одно очень частое «превышение писательских полномочий» состоит в том, чтобы сослаться в свое оправдание на безумие героя. Хотя в реальном мире это оправдание убедительно, но на суде художественной литературы это жалкая уловка… В безумии героя всегда есть метод.

Впрочем, в доказательство того, что у каждого правила есть ис­ключения, вспомним миссис Дэнверс, героиню романа Дафны дю Морье «Ребекка», опубликованного в 1938 году и сразу же начавшего пользоваться огромным успехом. В случае с миссис Дэнверс места для сомнения почти нет. Вот отрывок из описания первой встречи миссис де Винтер с экономкой, которая впоследствии едва не доведет ее до самоубийства:

— Это миссис Дэнверс, — сказал Максим, и она начала говорить, все еще не вынимая из моей руки эту свою мертвую руку и ни на секунду не сводя с меня ввалившихся глаз, так что я не выдержала и отвела в сторону свои, чтобы не встречаться с ней взглядом, и тогда ее рука дрогнула в моей, к ней вернулась жизнь, а я ощутила неловкость и стыд.

Миссис де Винтер роняет перчатки. Миссис Дэнверс подбирает их.

Она наклонилась, чтобы мне их подать, и, когда передавала их мне, я увидела на ее губах презрительную улыбку и догадалась, что она считает меня плохо воспитанной.

Миссис Дэнверс до безумия обожает первую жену Максима де Вин­тера Ребекку, и это особенно удивляет нас, когда мы узнаем, насколь­ко порочна на самом деле та была — по крайней мере, по отношению к мужу. Может быть, она хорошо относилась к прислуге. Актриса Анна Мэсси, которая играла миссис Дэнверс в телевизионной вер­сии «Ребекки», предполагала, что экономка, возможно, испытывала к Ребекке сексуальное влечение. В статье в газете The Guardian Мэсси писала: Я не знаю, была ли миссис Дэнверс латентной лесбиянкой. Но она определенно слепо и безоговорочно была влюблена в Ребекку. Книга переполнена сексуальными символами — щетка для волос и пеньюар, тщательно разложенные на кровати. Конечно, манипулировать эмоциями миссис де Винтер для миссис Дэнверс легко, потому что, как сказал бы Маслоу, миссис де Винтер не может добраться до уровня потребности в оценке и не чувствует защищенности. Это хороший пример того, как важно сравнить жертву и охотника, чтобы сделать их отношения правдоподобными и убедительными.

Герой, к которому мы относимся со смешанными чувствами, ко­торый, подобно нам самим, имеет хорошие и дурные качества, часто наиболее интересен, особенно если это главный герой.

Розеллен Браун говорит:

Для меня персонаж обычно становится интересен, когда демонстрирует свою противоречивость. Отвергаем ли мы Лира, когда он допускает свою роковую ошибку? Обвиняем ли мы Гурова из чеховской «Дамы с собачкой» за то, что он распутник — развратный, неискренний человек, который вовлек ни в чем не повинную замужнюю женщину в любовную связь, которая, вероятно, принесет многие страдания многим людям? Хотя Элизабет из «Гордости и предубеждения» — само совершенство, Эмма из другого романа Джейн Остин вовсе им не является.

Ни один писатель не может игнорировать темную сторону жизни. Чехов писал:

Для химиков нет ничего на земле нечистого. Литератор должен быть так же объективен, как химик; он должен отрешиться от житейской субъективности и знать, что навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые.

Он даже развивал эту мысль:

Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такой, какова она есть на самом деле. Ее назначение — правда безусловная и честная… Литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель; он человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью; взявшись за гуж, он не должен говорить, что не дюж, и, как ему ни жутко, он обязан бороть свою брезгливость, марать свое воображение грязью жизни… Он то же, что и всякий простой корреспондент. Что бы Вы сказали, если бы корреспондент из чувства брезгливости или из желания доставить удовольствие читателям, описывал бы одних только честных городских голов, возвышенных барынь и добродетельных железнодорожников?

От советов к делу!

Если вы не прочь получше познакомиться со своей темной (или, по Юнгу, теневой) стороной, вот несколько полезных упражнений для начала.

Составьте список из десяти качеств, которые больше всего не нравятся вам в других: например, эгоизм, жадность, грубость, наглость. (Составьте прямо сейчас, не дочитывая главу до конца.) Список готов? Если да, то подумайте, не эти ли качества вам больше всего не нравятся в себе самом. Вспомните, не было ли случаев, когда их проявляли именно вы. Психологи утверждают, что людям свойственно не любить в других те самые качества, которые, как мы полагаем, имеются у нас самих.

Теперь придумайте персонажа, который обладает некоторыми из этих качеств. Каким он будет? В какой книге был бы уместен такой персонаж? Не будет ли он хорошим антагонистом или даже полноценным злодеем в сюжете?

Подумайте и об отрицательных сторонах личности вашего главного героя. Не будет ли более правдоподобным, если они будут проявляться чуть ярче? Борется ли ваш герой с этими своими качествами, препятствуют ли они ему в получении желаемого или необходимого?

Источник