Способы убежать от реальности
Иногда жизнь кажется нам такой суровой, что от нее хочется убежать. И мы незаметно для себя включаем механизмы защиты от тяжелых переживаний. К сожалению, не все они действительно помогают. Как понять, что вы бежите от проблем? Психологи выделяют 10 малоэффективных механизмов психологической защиты.
1. Вытеснение. Довольно частый способ психологической защиты от неприятных переживаний: на время они просто вытесняются из сознания. Мы словно забываем о них — но не окончательно, а до тех пор, пока что-то не оживит наши воспоминания. Если этот способ защиты осознается, в нем нет ничего страшного. Нередко можно услышать: «Пошла в кафе с подругой, чтобы не думать о ссоре с молодым человеком», «Включила музыку, чтобы отвлечься», — и так далее. Но если вытеснение становится основной стратегией: нам плохо, мы страдаем, а затем стараемся «отключиться», — то конфликтная ситуация так и не будет решена. Вытеснение не решает проблему, а стресс, который создают неприятные переживания, постепенно накапливается.
2. Отрицание в чем-то похоже на вытеснение, но в данном случае механизм защиты работает сильнее. Если в случае вытеснения информация сначала осознается, а потом временно «забывается», то при отрицании она вообще не попадает в сознание. Человек, применяющий отрицание, вообще не осознает то, что он не в силах принять: «Не помню, не увидел, не расслышал». Отрицание может выражаться в том, что человек «не слышит» обидных слов в свой адрес или, к примеру, не осознает, что начальник прозрачно намекает на увольнение.
Речь может идти и о травматическом событии, изменившем всю жизнь. Некоторые люди, потерявшие близких, ведут себя так, словно в их жизни не произошло ничего страшного. Они продолжают убирать комнату погибшего родственника и сохраняют все предметы в ней, как будто он должен вернуться. Человек, которому сообщил о страшном диагнозе и предложили лечение, выходит из кабинета врача, отправляется домой и продолжает вести обычный образ жизни, не задумываясь о смертельной болезни. Проблема отрицания в том, что на самом деле оно не защищает от реальности, не отменяет ее. Можно отрицать смерть близкого человека, но это его не вернет. Отрицая наличие у себя опасного заболевания и игнорируя лечение, человек, увы, только ухудшает свое состояние.
3. Избегание (эскапизм) — на первый взгляд, самый простой и понятный способ психологической защиты. Человек старается не попадать в те ситуации, где когда-то получил болезненный опыт. В каких-то случаях это идет на пользу: не хватать горячее голыми руками, не ходить по темным безлюдным улицам поздно ночью, не дразнить собак. Но если травматическая ситуация была связана с социальным позором, избегание будет одну за другой закрывать человеку различные сферы жизни: не знакомиться с девушками, не сдавать экзамены, не проходить собеседований. Да и стремление избежать физической опасности может дойти до абсурда: затруднительно будет всю жизнь не ездить в общественном транспорте, не садиться за руль автомобиля и не разговаривать с незнакомыми людьми.
4. Соматизация – уход в болезнь. Здесь зависимость двойная: с одной стороны, внутренние подавленные конфликты имеют тенденцию выражаться в телесных заболеваниях, с другой – болезнь дает так называемые «вторичные выгоды». На время откладывается решение всех проблем. Больной человек по определению слаб, он получает внимание и заботу, упрекать или требовать от него что-то считается жестоким. Заболевшему человеку не стыдно обратиться за помощью: правда, он обращается не за той, которая ему действительно нужна, не за психологической, а за врачебной. Люди с глубокими внутренними конфликтами, обиженные на весь мир и боящиеся брать ответственность за собственную жизнь, могут годами и десятилетиями «не вылезать» из психосоматических заболеваний.
5. Регрессия — возврат к моделям поведения более раннего возраста. Ребенка обычно защищают и опекают больше, чем взрослого человека, и наше подсознание подсказывает, что на время вернуться в детство будет хорошим выходом. Подросток в случае конфликтов с родителями может начать вести себя как семилетний, а дошкольник, переживая стресс от появления в семье младшего ребенка, иногда начинает мочиться в постель, как младенец. Регрессия может встречаться не только у детей, но и у вполне взрослых мужчин и женщин. В ситуации конфликта на работе некоторые взрослые люди могут по-детски обижаться на руководителя, подсознательно видя в нем родительскую фигуру. В ссоре между партнерами один из них может вспылить, как подросток, или начать капризничать. Тех людей, для которых регрессия стала основной стратегией решения проблем, обычно называют инфантилами.
6. Рационализация — излишнее умствование как способ пережить неприятную ситуацию. Рационализирующий старается отстраниться от невыносимых чувств и оставить только рассудочные доводы. Может долго, на первый взгляд бесстрастно, обсуждать произошедшее, искать «рациональное» объяснение. Но поскольку его чувства задеты, рассуждать по-настоящему логично в этот момент он не способен.
Человек, занимающийся рационализацией, будет давать «разумные» объяснения своим поступкам, в то время как на самом деле руководствовался эмоциями. Мотив, который он назовет, не будет иметь ничего общего с истинным побуждением. К примеру, девушка рассказывает подругам, что пригласила молодого человека на чай, потому что он интересен ей «исключительно как собеседник», хотя на самом деле он привлекает ее как мужчина. Или кто-то рассуждает, о том, что подавать нищим безответственно, поскольку они должны научиться зарабатывать самостоятельно – а на самом деле ему просто жалко денег, и он втайне этого стыдится. Рационализация свойственна неглупым людям, которым трудно принимать собственные чувства.
7. Суть проекции лучше всего отражена в грубоватой народной поговорке «с больной головы на здоровую». Есть неприятные качества, которые мы замечаем за собой, но принять их трудно. Или в нашей жизни происходят тревожные события, но признавать это не хочется. В таком случае подсознание переносит подмеченные недостатки на других. «Миша и Оля так часто ссорятся», — сплетничает женщина, которая на самом деле переживает кризис в собственном браке. «У моего друга сильно поредели волосы», — говорит лысеющий мужчина. «Лекарство» от трансфера: если вас начинает сильно раздражать соринка в чужом глазу, приглядитесь – а нет ли чего-то подобного в вашем собственном.
8. Перенос похож на проекцию, но в данном случае мы переносим собственные чувства с одного объекта – субъективно «опасного», на безопасный. Злость на начальника переносится на членов семьи или домашних животных, пылкие чувства – на человека менее привлекательного, но, как нам кажется, более доступного. Явление переноса хорошо известно в психотерапии: обычно клиент переносит на «нейтрального» терапевта сильные чувства, которые не решается выразить в повседневной жизни их истинному адресату.
9. Аутоагрессия действует ровно наоборот. Агрессивный импульс по отношению к внешнему объекту направляется против себя. Подростки, переживающие сильные конфликты с родителями и учителями, могут наносить себе порезы, увлекаться экстремальными видами спорта и предпринимать попытки суицида. Такое же поведение может быть характерно и для взрослых. Несогласие с авторитетными фигурами бессознательно подавляется, и они направляют агрессию на самих себя. Истязание себя диетами, алкоголизм и курение, постоянное недовольство собой или расписанный по минутам рабочий день тоже могут быть проявлениями аутоагрессии.
10. Обесценивание, или девальвация. Все мы боимся потерять то, что нам дорого. Иногда этот страх настолько силен, что становится легче убедить себя, что ценный человек, объект, сфера жизни «не очень-то и нужны». Можно на словах свести ценность желаемого объекта до минимума, отрицать, что этот человек, отношения или объект тебе дороги, отзываться презрительно. Проблема в том, что такое поведение не уменьшит значимости этих объектов, а вот потерять их будет куда легче.
Источник
Уход от реальности как средство защиты от болезненного чувства стыда
Важнейшей защитой от стыда является уход
Когда кто-то прибегает к уходу, он пытается сбежать от чего-либо не комфортного — почти как ребенок, который, притронувшись к печке рукой, инстинктивно отдергивает ее.
Люди, уходящие от стыда, могут делать это и физически, и эмоционально. Чем более болезнен эпизод стыда, тем более вероятно, что человек сбежит.
Физические признаки, обычно сопутствующие стыду, — опускание взгляда, отворачивание, покраснение и т.д. — все показывают, что жертва переживает подавляющие и остро болезненные чувства и что она одновременно пытается ослабить эти чувства, отклоняя их. В этот момент человек не может встретиться глазами со своим обвинителем не только потому, что чувствует себя осуждаемым им; стыдящийся человек должен также справиться с неожиданным выбросом адреналина, сопровождающим это тревожное переживание. Он может нуждаться в том, чтобы покинуть сцену до того, как его тело заставит его плакать, кричать или драться.
Стыдящиеся люди, использующие уход, соприкасаются со своим стыдом. Они не отрицают полностью свои чувства. Фактически, все они слишком осознают свою боль и не уверены, что выдержат ее еще больше. Они чувствуют себя видимыми до глубины, неспособными предохранить свою личность от атак и разрушения. Бегство — естественная реакция на такую,ситуацию.
Физический уход — наиболее прямой путь к избежанию стыда. Алкоголик может делать попытки «географического бегства», переезжая из города в город, когда его поведение приводит к тому, что становится слишком ужасной мысль увидеть своих друзей вновь.
Каждый раз человек получает шанс начать сначала — новые знакомства до появления подозрений могут принести ему облегчение и вылечить его уважением и доверием. К несчастью, алкоголик несет свою болезнь с собой; порождающее стыд поведение скоро вернется, начиная другой непродуктивный круг стыда. Проблема такого поведения в том, что алкоголик настолько стыдится себя, что уходит, вместо того чтобы бороться с подлинными причинами. Этот человек отчаянно бежит от своего стыда, не понимая, что на самом деле берет его с собой, куда бы он ни шел.
Физический уход может быть гораздо более тонким, чем буквальное бегство. Клиент, который избегает контакта глаз, рассказывая особенно чувствительный секрет, модулирует величину контакта, которую может выносить сейчас. Так же и ребенок, вертящийся, пока мать отчитывает его, поворачиваясь из стороны в сторону, осуществляет приспособление и пытается минимизировать свой стыд.
Родители, которые, видя такое поведение и расценивая его как неповиновение, настаивают:»Стой прямо и смотри прямо на меня, когда я говорю с тобой», сильно увеличивают стыд ребенка, так как теперь он не имеет защиты в виде частичного ухода.
Как и в случае с отрицанием, следует уважать потребность человека в уходе. Следует позволить человеку разорвать контакт глаз без интерпретации этого события как трусости или уклонения. Наиболее правильным будет в такой ситуации немного отодвинуться или посмотреть в сторону, чтобы — показать стыдящемуся человеку, что не вы будете посягать на его территорию и позволите ему контролировать интенсивность эмоций, сопровождающих значимое самораскрытие. Или наоборот, можно предложить поддерживающий физический контакт во время таких событий, такой как небольшое объятие или прикосновение к руке.
Уход может стать привычным. Когда это случается, человек начинает убегать от тех аспектов жизни, которые особенно опасны, от зон, где он может испытать стыд. Эмоционально это означает развитие способности оставаться в стороне от других. Некоторые стыдящиеся люди кажутся друзьям и семье эмоционально недоступными, в то время как в действительности они не осмеливаются стать ближе из-за своего страха быт отвергнутыми. Они уверены, что другие могут увидеть их недостатки, и поэтому они могут быть в безопасности, только сохраняя дистанцию.
Этот пример эмоционального отхода обычен для алкоголиков и членов их семей. Алкоголик может пить частично для того, чтобы помочь себе уйти от угроз ежедневного существования, включающих стыд. Алкоголь затем может стать единственным другом употребляющего, единственным, к кому он может обратиться, когда эти чувства приближаются.
Такое поведение особенно вредно для тех химически зависимых лиц, которые предпочитают пить или принимать наркотики в одиночку; гонимые от других страхом стыда, эти одиночки в конце концов могут стать почти полностью изолированными. Хотя даже кажущиеся коммуникабельными употребляющие в таких случаях алкоголь могут пасть жертвой прогресса такого поведения, постепенно становясь менее заинтересованными в окружающих по мере усиления алкогольной зависимости.
Невидимость — другой симптом потребности в уходе от стыда.
Стыдящиеся люди привыкают к тому, что быть увиденными — значит пережить болезненное унижение; в своих попытках предохранить себя от таких чувств они приходят к тому, что самое безопасное — это когда никто вообще не обращает на них внимания. Такие люди развивают замечательную способность сливаться с фоном. Они просто отказываются привлекать к себе внимание, предпочитая жизненную позицию «за сценой», позволяя другим получать признание за те хорошие вещи, которые они делают, чтобы только не быть отвергнутыми за какой-нибудь из своих недостатков.
Эти люди не получают позитивного внимания, и поэтому у них мало шансов подкрепить приятное чувство гордости собой. Они остаются в убеждении, что с ними что-то не так, и поэтому продолжают прятаться в фоне.
Алкоголики, добившиеся невидимости, чувствуют себя комфортно, поскольку другие склонны не замечать проблем их пьянства, так же как и другой их активности.
Эти люди могут быть «вторыми» алкоголиками в семье, относительно незаметными благодаря вопиющему поведению более очевидного пьяницы. Например, когда главный алкоголик сильно пьян и смущает всех окружающих, этот может выпить столько же, но тихонько «отрубиться» в углу. Позже, когда его алкоголизм откроется, его друзья и семья, вероятно, не поверят в это. Они могут отказываться принять такой диагноз, потому что «он просто не может быть алкоголиком — он никогда не создает неприятностей, как его брат».
Конечно, невидимый алкоголик может привести в точности те же аргумента, чтобы объяснить свои проблемы. Ему понадобится помощь, чтобы принять идею о том, что можно быть алкоголиком, даже не отличаясь открыто несносным поведением.
Стыдящийся человек может найти другие способы ухода. Он может разработать концепцию своей полной некомпетентности в жизни, своей сущностной несостоятельности. Такие люди бросают попытки управлять своей жизнью. Как это ни странно, они достигают определенного чувства автономии, когда другие, убедившись в их бестолковости, оставляют их одних. Как бы то ни было, цена противостояния стыду таким образом огромна; однажды получив ярлык неудачника, очень трудно от него избавиться.
Люди, чье самовыражение базируется на несостоятельности, могут предпочесть неудачу победе. Они могут оставить стационар за день до выписки, не в силах принять необходимость изменения образа себя в случае успеха в лечении. Их подспудный страх состоит в том, что успех приведет к их видимости, которая, в свою очередь, повлечет за собой только стыд и позор. Такие люди предпочитают принять свою тотальную несостоятельность, потому что стыд, подразумеваемый этой ситуацией, может быть принят с меньшей болью, чем если бы он был непосредственно переживаемой эмоцией.
Понятие заброшенного ребенка — другой пример того, как дети, вырастающие в семьях алкоголиков, могут защищаться от стыда и других болезненных аффектов. Заброшенный ребенок прерывает контакты с семьей и друзьями. Он не способен выносить дисфункциональные аспекты жизни в этом доме и покидает его эмоционально, а иногда и физически, чтобы выжить. Позже, будучи взрослым, такой человек может не знать, как выразить свои потребности или как получить заслуженное внимание других.
В общем, уход есть важная защита, используемая для уменьшения чувства стыда. Алкоголизм способствует уходу и может быть рассмотрен в этой перспективе как центральная защита против стыда.
Источник
