Экзистенциализм сартра
Чем же смог Сартр увлечь за собой такое количество людей? Какие идеи родились в его уме и сумели взбудоражить умы многих других людей?
Имя Сартра неразрывно связано с понятием экзистенциализма. Из всех философов, причисляемых к этому направлению, лишь он уверенно называл себя экзистенциалистом. Он же был одним из его основоположников. Но что же в сущности представляет из себя экзистенциализм?
Экзистенциализм- это философия существования. Истоками этой философии служат размышления Гуссерля и Кьеркегора (которые , в частности, повлияли на становление мировоззрения Сартра) . Это философское направление отрицает рационалистскую классическую философию в связи с тем, что она разделяет реальность на объективное и субъективное. Всю действительность классическая немецкая философия представляла предметом, «сущностью», которую следует познавать. С точки зрения рационалистов, подлинная философия должна исходить из единства объекта и субъекта. Это единство воплощено в экзистенции – некой иррациональной реальности. Согласно философии экзистенциализма, чтобы осознать себя как «экзистенцию», человек должен оказаться в «пограничной ситуации» — например, перед лицом смерти. В результате мир становится для человека «интимно близким».
Можно привести целый ряд философов- экзистенциалистов XX века. Это такие имена как Бердяев, Шестов, Ясперс,Бубер, Марсель, Камю, Хайдеггер. Но не все они понимали экзистенциализм одинаково, их трактовка данного направления зависит от личных, в особенности, религиозных взглядов. Так среди них выделяют два крыла: это приверженцы религиозного и атеистического экзистенциализма. К первым относятся Бердяев, Марсель, Ясперс, Бубер, ко вторым- Сартр и Хайдеггер. Камю пытался выработать пограничную точку зрения. Однако в данной работе мы будем рассматривать позиции именно Сартра.
Отношение Сартра к экзистенциализму ясно изложены в труде «Экзистенциализм- это гуманизм». В этом труде он защищает данное философское направление от обвинений в пессимистичности, нигилизации традиционных ценностей, призыве к квиетизму- пассивности. Его размышление последовательно переходит от вопроса к вопросу. Для того, чтобы объяснить понятие экзистенциализма, Сартр сравнивает позиции классических философов-рационалистов XVIII-XIX веков (Декарт, Лейбниц, позднее Вольтер, Кант) со своими. Если эссенция предшествует экзистенции, то Бог творит человека, закладывая в него определенное понятие, благодаря которому возможно существование человека. Сартр сравнивает творение человека с изготовлением ножа: «Таким образом, понятие «человек» в божественном разуме аналогично понятию «нож» в разуме ремесленника. И бог творит человека, сообразуясь с техникой и замыслом, точно так же, как ремесленник изготовляет нож в соответствии с его определением и техникой производства. Так же и индивид реализует какое-то понятие, содержащееся в божественном разуме» . Упразднение Бога у философов – атеистов не повлияло на эту концепцию, переименовав «Божий замысел» в «человеческую природу», одинаковую у всех.
Для атеистического экзистенциализма характерен обратный взгляд. Сначала человек существует, и в начале это существование не определимо понятием, поскольку собственная сущность реализуется человеком лишь в процессе существования, по своей воле. «Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам.» Под словами «делает себя сам» подразумевается наличие у человека желаний и воли, которые развиваются по ходу существования, с помощью которых человек меняется. Это у Сартра называется субъективностью. Человек для Сартра это проект, который переживается субъективно, тем он возвышается над остальной природой. До появления человека на свет не существует ничего, он сначала существует, а потом уже обретает сущность. В таком случае человек ответственен за то что он есть. «Таким образом, первым делом экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование» — подытоживает Сартр.
Однако у субъективизма есть еще одно значение. Человек ответственен не только за себя, но и за всех остальных людей. Он не может выйти за пределы своего сознания, своей субъективности. Это Сартр называет глубоким смыслом экзистенциализма. Человек, делая собственный выбор, делает его за всех людей сразу, выбирает для человечества благо, ибо он не может выбрать зло. Своими действиями, по мнению Сартра, мы творим образ идеального человека и утверждаем определенные ценности. Так он приводит пример : «Если я, например, рабочий и решаю вступить в христианский профсоюз, а не в коммунистическую партию, если я этим вступлением хочу показать, что покорность судьбе – наиболее подходящее для человека решение, что царство человека не на земле, – то это не только мое личное дело: я хочу быть покорным ради всех, и, следовательно, мой поступок затрагивает все человечество.»
Далее Жан-Поль Сартр раскрывает понятия «тревога», «заброшенность», «отчаяние». Для него эти понятия особенно важны и в данном труде они предстают не в традиционном, обычном толковании, а в философском.
Итак, Сартр утверждает : «Экзистенциалист охотно заявит, что человек – это тревога.»
Тревога человека возникает именно из-за того, что он своим действием утверждает идеал и ценность, выступает «законодателем». Тревога вызывается сомнением в том, имеет ли человек право утверждать своими действами универсальную ценность для всех. Это чувство Кьеркегор ранее называл «тревогой Авраама». Сартр считает, что любой человек должен испытывать это чувство, а если он не испытывает- значит он бежит от ответственности. Однако подобные размышления не должны отговорить человека от действия, принимать на себя ответственность крайне необходимо. Тревога является частью самого действия. Таким образом, Сартр, проводит четкую грань между экзистенциализмом и квиетизмом.
Перейдем к заброшенности. О заброшенности вместе с Сартром говорил и другой атеистический экзистенциалист- Мартин Хайдеггер. Он говорил о заброшенности в смерть- страхом перед «ничто».
У Сартра заброшенность- это осознание своего одиночества в мире, в отсутствие Бога, отсутствие опоры на что-либо в своем существовании. Это с другой стороны и есть свобода. Сартр приводит цитату из Достоевского «Если Бога нет, то все дозволено». У человека нет оправданий, руководств, какие ценности первичны, а какие – вторичны, собственно даже ценностей у него нет. Поэтому ему приходится каждый раз создавать свой собственный идеал и быть ответственным за свой выбор. Так заброшенность приходит вместе с тревогой
Следующее понятие в сочинении- это отчаяние. По словам Сартра отчаяние приходит к человеку в момент, когда он осознает, что может подлинно рассчитывать лишь на свои силы. «Ведь человек свободен, и нет никакой человеческой природы, на которой я мог бы основывать свои расчеты».е может быть уверен ни в чем, однако это не должно отворачивать индивида от действий. Сартр говорит, что в таком случае надо «просто и не питая иллюзий» делать все, что от тебя зависит в данной ситуации.
Таким образом философ еще раз отделяет экзистенциализм от квиетизма и пессимизма, утверждая его, как мораль действия и решимости, учение, дающее человеку его жизнь в собственные руки.
Сартр обозначал исходный пункт экзистенциализма – субъективность. Он утверждал, что его учение основывается на абсолютных истинах, среди которых декартовское «Я мыслю- значит существую».
Далее автор обосновывает гуманность экзистенциализма. Главный его аргумент- это то, что данное учение не рассматривает человека, как объект, в то время как материалисты ставят его наравне с неодушевленными предметами. Субъективность , постигаемая как истина, не является строго индивидуальной субъективностью, она постигается индивидом через других людей. И вместе с собой человек открывает и всех остальных. «Он отдает себе отчет в том, что не может быть каким-нибудь, если только другие не признают его таковым. Чтобы получить, какую-либо истину о себе, я должен пройти через другого…. Таким образом, открывается целый мир, который мы называем интерсубъективностью. В этом мире человек и решает, чем является он и чем являются другие.»
То что обобщает людей, Сартр называет не человеческой природой, а общими условиями существования, «совокупностью априорных пределов, которые очерчивают фундаментальную ситуацию человека в универсуме». Под этим он понимает основные человеческие потребности, «для него быть в мире, быть в нем за работой, быть в нем среди других и быть в нем смертным». Поэтому один человек может представить и понять проект другого человека, даже если их культурные, социальные и исторические условия различны. Пределы имеют и объективные, и субъективные стороны. В этом «всеобщность» человека, она не дана заранее, но все время созидается каждым отдельным человеком.
Одно из обвинений, предъявляемых экзистенциализму по поводу его субъективизма, это его «вседозволенность». Противники Сартра замечали, что согласно его учению человек может делать все , что ему угодно. Сартр утверждал, что человек находится в организованной ситуации и заставляет все человечество жить ей. В таких условиях ему предстоит постоянно выбирать, и даже если он зримо ничего не выбирает, он все равно делает выбор. Даже если никакая априорная ценность не определяет его выбора, он все же не имеет ничего общего с капризом, поскольку человек ответственен за свой выбор. В этом вопросе Сартр сравнивает человека с художником, который , с одной стороны, не знает полностью, какую картину нарисует. Для него нет априорно установленных правил, но ценности создаются в процессе написания картины. И в конце, картина которую должен нарисовать художник, это картина, которую он напишет.
Так же он рассуждает о морали, считая, что человек выбирает ее сам для себя и потом ей руководствуется.
В вопросе о том, можно ли судить других, у Сартра неоднозначное мнение. С одной стороны судить других нельзя , так как если человек выбирает свою позицию и свой проект со всей искренностью и полной ясностью, каким бы ни был этот проект, ему невозможно предпочесть другой. Но, с другой стороны, судить можно, поскольку человек выбирает, в том числе выбирает и самого себя, перед лицом других людей. Прежде всего можно судить, какой выбор основан на заблуждении, а какой на истине (это может быть не оценочное, а логическое суждение). Он основывается на том, что действия честных людей имеют своей конечной целью поиски свободы как таковой.
Далее следует размышление о свободе. Сартр утверждает, что свобода человека целиком зависит от свободы и других людей. Если индивид желает свободы для себя, он должен желать ее и для всех остальных.
В конце своего труда Сартр объясняет, каким именно смыслом он наделяет гуманизм. Он осуждает тот гуманизм, который ставит человека, как цель и высшую ценность. Жан-Поль утверждает, что нельзя высоко оценивать все человечество по выдающимся достижениям малой его части. По его мнению, утвердить ценность человека может лишь нечеловек.
В противоположность этому экзистенциалист не видит в человеке цель, поскольку он не завершен. Он существует как человек, проектируя и теряя себя вовне. С другой стороны, он может существовать, только преследуя трансцендентные цели. Будучи этим выходом за пределы, улавливая объекты лишь в связи с этим преодолением самого себя, он находится в сердцевине, в центре этого выхода за собственные пределы. Эта связь составляющих человека стремления выйти за свои пределы и субъективности – в том смысле, что человек не замкнут в себе, а всегда присутствует в человеческом мире, – и есть понимание гуманизма в экзистенциализме. Гуманность в том, что экзистенциалисты напоминают человеку, что лишь он создает законы в мире, и что его судьба у него в руках. «Мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.»
В заключительных строках Сартр называет экзистенциализм (или, точнее, атеистический экзистенциализм) – последовательными выводами из атеизма. «Экзистенциализм – не такой атеизм, который растрачивает себя на доказательства того, что бог не существует. Скорее он заявляет следующее: даже если бы бог существовал, это ничего бы не изменило». Автор имеет в виду то, что в любом случае человек остается ответственным за свое существование, и ничто не может спасти его от себя самого. И в этом смысле экзистенциализм очень оптимистичен, поскольку побуждает к действию.
Источник
Жан-Поль Сартр: Экзистенциализм это гуманизм?
Attention! Данная статья является авторской, а следовательно, субъективной. Критикуя, будьте конструктивными.
Сартр между двух огней
Основная проблема, с которой сталкивается читатель Сартра, это попытка понять, кто перед нами? Это талантливый писатель, который отказался от Нобелевской премии в 1964 году по политическим мотивам? Или же перед нами философ, который стремился создать свою систему и боролся с тенденциями, которые ему казались уж слишком «фальшивыми»?
Он сталкивался с критикой во всех своих начинаниях. Так скажем, по части экзистенциализма он был серьёзно раскритикован Мартином Хайдеггером, мощнейшим и влиятельнейшим из философов XX в. Хайдеггер отказывался признавать в Сартре философа. «Хороший литератор, но не более того». Также роман «Тошнота» встретил резонанс общественности. Конфликт настолько серьёзной силы, что слово «экзистенциалист» стало ругательным.
Но время шло, и на сегодняшний день Сартр один из наиболее популярных фигур в интеллектуальном дискурсе молодежи. На него практически не ссылается академическая философия, но попасть в эту систему Жан-Поль Сартр вряд ли хотел.
Сегодня попытаемся понять, как конкретно этот философ пытался защитить атеистический экзистенциализм от тех претензий, которые по отношению к нему уже успели сформироваться. Эта защита находится в короткой статье под названием «Экзистенциализм — это гуманизм», написанной в 1946 году.
Что такое экзистенциализм по Сартру?
Прежде всего необходимо необходимо понять первый тезис экзистенциализма — «существование предшествует сущности». С данным тезисом мы сталкиваемся буквально сразу:
«… существует две разновидности экзистенциалистов: во-первых, это христианские экзистенциалисты (Ясперс, Габриэль Марсель); и, во-вторых, экзистенциалисты-атеисты, к которым относятся Хайдеггер и французские экзистенциалисты, в том числе я сам. Тех и других объединяет лишь убеждение в том, что существование предшествует сущности, или, если хотите, что нужно исходить из субъекта.»
Это первое упоминание данного тезиса, который, по указанию Сартра, и является скрепляющим звеном двух различных типов экзистенциализма. В понимании христианских экзистенциалистов Бог является творцом высшего порядка, который создает человека как проект, заранее одаривая субъекта теми или иными качествами и характеристиками (существование сущего), но эти характеристики появляются у него ранее, с какой-то определенной целью. Этот проект создается, разумеется, до того как появляется сам человек (сущность).
Далее Сартр утверждает, что атеистический экзистенциализм более последователен. Ведь даже если Бога нет, человек все равно остается единственным сущим, у которого существование не может быть строго определено. Это проект, которому только предстоит развернуться, причем исключительно своими силами. Сам Сартр пишет по этому поводу следующее:
«… Если даже Бога нет, то есть по крайней мере одно бытие, у которого существование предшествует сущности, бытие, которое существует прежде, чем его можно определить каким-нибудь понятием, и этим бытием является человек, или, по Хайдеггеру, человеческая реальность. Что это означает «существование предшествует сущности»? Это означает, что человек сначала существует, встречается, появляется в мире, и только потом он определяется.»
Сделаем вывод: Единственная сущность, которая не может быть определена, пока не произойдет её существование — это человек. Можно сказать, что в данном смысле человек непредсказуем, его нельзя точно определить, мы не знаем, кем он станет в нашей системе координат: политиком, ученым, философом, порядочным человеком или напротив — последней сволочью. Человеческая сущность нам не ясна, пока она полностью себя не проявит.
Критика экзистенциализма
Мы нарушили последовательность изложения Сартра, чтобы лучше понять термин, с которым нам придется иметь дело. Дело начинается именно с критики со стороны различных направлений мысли, а конкретно со стороны католицизма и коммунизма.
Коммунизм был популярен во Франции того периода и сам Жан-Поль Сартр ему симпатизировал на момент написания статьи. Естественно, что материалистически настроенных коммунистов не устраивал подход атеистического экзистенциализма, не говоря уже об христианском. Их тезис сводился ровно к обратному, каждая сущность должна быть строго определена в её существовании, или же каждый человек должен жить и опираться на определенную систему взглядов, которая может только улучшаться, но не видоизменяться коренным образом. По мнению же Сартра, коммунистов не устраивала «пассивность экзистенциализма», его «квиетизм отчаянья».
Критика со стороны католицизма заключалась в демонстрации экзистенциализмом человеческих пороков и низостей, чрезмерным злоупотреблением «темного и липкого», пренебрежением по отношению к «светлой стороне человеческой натуры». Атеистический экзистенциализм упрекали и в чрезмерности того произвола, который он позволяет, аргументируя это знаменитой цитатой из последнего романа Достоевского:
«Если Бога нет, всё дозволено.» Братья Карамазовы, 1880
Ответ на критику
В сущности, вся статья является ответом. Раз критика, главным образом, обвиняет экзистенциализм в антигуманизме, то и ответ будет соответствующим. Данная работа сама по себе специфична. Сартр расправляется с критикой в два этапа. Сначала он утверждает, что экзистенциализм ни разу не пессимистичнее реальности, а стремление продемонстрировать «реального» человека с легкостью принимается в куда более жестокой народной мудрости. С другой стороны, только экзистенциализм и делает человеческую жизнь возможной, не иначе. И позже заключает, что вопрос необходимо рассмотреть в строго философском смысле и только потом дает развернутый и аргументированный ответ. Сартр как бы превозносит философию над всеми тезисами, которые уже имели место, но как интеллектуал он прекрасно сознает, что эти тезисы едва ли могут удовлетворить требования чуть более высокого, разумеется, в интеллектуальном плане, субъекта.
Итак, ответив на вопрос «что такое экзистенциализм?» Сартр двигается дальше на пути своей аргументации:
«Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально ничего из себя не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам.» Далее там же «Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответствен за то, что он есть. Таким образом, первым делом экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование.»
Эти тезисы, строго говоря, находятся в положении двух экстремумов. С одной стороны, что может быть более гуманным нежели вверить человеку самого себя и не приплетать никаких других предопределяющих его формирования структур? Но понятие гуманизма скорее предполагает не selfmade american dream, а как раз таки взаимовыручку и поддержку. Но не торопитесь с выводами, пока Сартр все еще объясняет нам, каким именно образом он понимает экзистенциализм. Пока здесь ни слова о гуманизме.
«Но когда мы говорим, что человек ответствен, то это не означает, что он ответствен только за свою индивидуальность. Он отвечает за всех людей.»
Вот здесь уже ближе, мы потихоньку подбираемся к тому, что можно будет охарактеризовать как современное определение гуманизма. Предложение за предложением, Сартр методично объясняет нам, как мы собственным, между прочим, всегда правильным выбором, формируем образ и для остальных. Субъективность имеет двоякую интерпретацию: субъект сам себя выбирает и субъект не может выйти за пределы своей субъективности. Но вот как раз в процессе «выбирания самого себя» мы формируем образ, который спокойно выходит за пределы всякой субъективности и «вторгается» в диапазон выборов других.
«Если я, например, рабочий и решаю вступить в христианский профсоюз, а не в коммунистическую партию, если я этим вступлением хочу показать, что покорность судьбе – наиболее подходящее для человека решение, что царство человека не на земле, – то это не только мое личное дело: я хочу быть покорным ради всех, и, следовательно, мой поступок затрагивает все человечество.»
Следовательно, мы, как критически мыслящие, делаем уважаемому экзистенциалисту замечание: Выходит, что какой-то образ может на нас влиять, а если мы предположим, что лишь один определенный образ является доминирующим в нашу эпоху, то мы можем предположить существование сущего до его появления. То есть, предположить, как будет «делать себя» человек до его появления.
Но наше замечание мгновенно прерывается им буквально в следующем предложении:
«Это позволяет нам понять, что скрывается за столь громкими словами, как «тревога», «заброшенность», «отчаяние»
Тревога
Объяснения свои он также методично начинает с тревоги. Это экзистенциальное чувство возникает в связи с тем, что при выборе мы имеем некоторую ответственность перед другими. Ответственность за полезность нашего выбора, а в дальнейшем и образа. «Это чувство знакомо далеко не всем», пишет Сартр. И действительно, речь идет не о той ответственности, которая обусловлена некоторыми издержками по отношению к нам. Это ответственность другого толка, нечто подобное категорическому императиву Канта:
«Поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом.
И хотя Сартр оправдывает любой выбор, принятый человеком, в отношении гуманизма, можно сказать, что он рассчитывает на самое светлое в человеке. И именно эта независимость, и в то же время осознание собственной ответственности перед собой и другими, может сформировать образ достойного человека.
Разобравшись с довольно простым определением тревоги, который довольно логично вытекает из предыдущего текста статьи, мы переходим к заброшенности. Здесь дела обстоят несколько сложнее.
Заброшенность
Сначала Сартр лишний раз подчеркивает сложившийся к тому моменту во Франции дискурс атеизма. Далее идут размышления о том, что же изменилось с уходом Бога. В сущности, ничего, говорит Сартр. Произошел достаточно мягкий переход, который лишь убрал моральные «a priori» (прим. автора: знание, которое не нуждается в опыте и доказательстве), оставив по себе ценности, которые достаточно рациональны для нашего сосуществования.
Отсутствие Бога порождает в человеке дополнительные опции свободы, «человек осужден на свободу», — пишет Сартр. Человек появляется в мире, где Бога нет, в этом отношении он «заброшен» и подвергнут дополнительным «проверкам на прочность». В качестве примера он приводит историю с одним из своих студентов. Весь случай пересказывать не имеет смысла, но речь идет о необходимости выбора между двумя равными по силе в этическом отношении вещами. Многоаспектность и сложность данного выбора описана Сартром для того, чтобы мы убедились в отсутствии доминирующего этического порядка и приняли на себя все бремя своих поступков.
«Никакая всеобщая мораль вам не укажет, что нужно делать; в мире нет знамений.»
Подведем итоги этого пункта: заброшенность человека выражается в условиях, в которых он вынужден принимать решения. В данный момент эти условия стали свободнее, в связи с упразднением Бога, но, в свою очередь, повышается и наша тревожность, ведь главная моральная позиция уже позади. Сартр заканчивает с заброшенностью этим предложением:
«Заброшенность предполагает, что мы сами выбираем наше бытие. Заброшенность приходит вместе с тревогой.»
Отчаяние
Как утверждает сам философ, с этим дело обстоит проще всего. На мой взгляд, это не совсем так, сама трактовка отчаяния у Сартра является некоторым центром этического в его системе.
«Отчаяние … означает, что мы будем принимать во внимание лишь то, что зависит от нашей воли, или ту сумму вероятностей, которые делают возможным наше действие.»
То есть, экзистенциализм, с позиции системы отношений и приоритетов, можно интерпретировать как некоторый круг. Прибегнем к моему любимому схематизму:
И, соответственно, самым главным образом нас интересует наша воля, регламентирующая нам несколько возможностей, которые мы реализуем с полной уверенностью. Вероятные события еще остаются в поле нашего зрения и интересуют нас, но уже в меньшей степени, интенсивность тревожности снижается с каждым кругом. Менее вероятные события уже могут быть отброшены и т.д. На мой взгляд, в этом есть нечто стоическое, какая-то попытка адаптировать стоицизм.
«В сущности, когда Декарт писал: «Побеждать скорее самого себя, чем мир» , то этим он хотел сказать то же самое: действовать без надежды.»
Сартр вовсе не просит нас бездействовать. Он просто предупреждает, что экзистенциалист не имеет никаких гарантий, нет смысла надеяться на прямое воздаяние в системе, где ничего еще не определено и человек только планирует себя осуществить.
«Ведь человек свободен, и нет никакой человеческой природы, на которой я мог бы основывать свои расчеты.»
Но это вовсе не значит, что нет необходимости себя осуществлять. Человек есть сумма его поступков, утверждает Сартр. Экзистенциалист, в свою очередь, оценивает именно эти поступки. Полная ответственность на субъекте. «Трус делает себя трусом», «храбрец делает себя храбрецом». Это мастерская, в которой человек «кузнец своего счастья», при этом с заниженными или нулевыми ожиданиями от других. Соответственно, сама оценка человеком возможности того или иного события порождает отчаяние, которое преодолимо лишь путем понимания главного тезиса экзистенциализма. У Сартра он из «существование предшествует сущности» перетекает в «человек делает сам себя и выражается в действии, сам несет ответственность за свои поступки, при этом оставаясь свободным.»
Экзистенциализм это гуманизм?
Да, но Сартр подчиняет экзистенциализму понятие гуманизм путем его видоизменения, осуждая предыдущие определения данного термина. Смысл гуманизма, в понимании Сартра, это именно концентрация на самоосуществлении и та свобода, которую человек, придерживающийся экзистенциализма, должен осуществлять и ощущать путем своих собственных действий, которые, в свою очередь, формируют образ. Этот образ состоит из совокупности дел и, так как мы не можем говорить, что хорошо, а что плохо, о человеке мы судим по-настоящему только после смерти. Насколько его «образ» и его действия были полезны и благи после самоосуществления? Зависит от парадигмы, да и Сартра это уже мало интересует.
«Это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в заброшенности он будет решать свою судьбу; поскольку мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.»
Жан-Поль Сартр может быть легко раскритикован с позиций структурализма и психоанализа: отношение заброшенности выражается не только во времени убитого Бога. Чуть позже та же французская мысль убивает автора, да что уж там, она убивает субъекта. На всем этом фоне Сартр выглядит очень наивным, по сравнению с мыслью, которая следует после него. Но именно эта детская наивность, светлая вера в свободу человека и феноменологию его восприятия и поступков, которая значительно интереснее устроена, чем, скажем, у Хайдеггера, и заставляет читателя любить Сартра. Возвращаясь к первому параграфу своей статьи, хочется отметить: Сартр и есть тот мост, который находится между литературой и философией. Таких мыслителей-мостов будет еще много, но о них в другой раз. Спасибо, что прочли.
Благодарен Никоновой Светлане Борисовне за возможность это написать.
Источник
