научная статья по теме СИМВОЛИКА В РАССКАЗЕ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА «СПОСОБ ДВИГАТЬСЯ» Народное образование. Педагогика
Цена:
Авторы работы:
Научный журнал:
Год выхода:
Текст научной статьи на тему «СИМВОЛИКА В РАССКАЗЕ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА «СПОСОБ ДВИГАТЬСЯ»»
сказок помирают; Я зашел в избу, как в могиле у вас.
И вот уже Мамониха всплывает «бесформенной кучей». Жизнь ушла из деревни. И страшно автору повести и ее герою, «как бы за нашими перестройками русская история не исчезла. ».
ЛИТЕРАТУРА Абрамов Ф. А. Дом. Повести. Рассказы. — М, 2003.
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1-4. — Т.2. — М., 1989.
Золотусский И. П. Федор Абрамов: Личность. Книги. Судьба. — М., 1986.
Крутиков а-А брамова Л.В. Федор Александрович Абрамов (1920-1983) // Абрамов Ф. А. Дом. Повести. Рассказы. -М., 2003.
Тихонов А. Н., Бояринова Л. 3. и др. Словарь русских личных имен. — М., 1995.
Символика в рассказе А. И. Солженицына «Способ двигаться»
При работе с текстом в современной школе необходим лингвокультуроведческий анализ, толкование образов-символов, составляющих основу художественного произведения. В статье предлагается анализ рассказа-миниатюры А. И. Солженицына «Способ двигаться», помогающий лучше понять глубину текста.
Ключевые слова: текст; лингвокультурологический анализ; образ-символ; метафора; аллюзии.
When working with the text at school today, a lingua-cultural text analysis is required and symbolic images which are the basis of the piece should be interpreted. The article analyzes the miniature story by A. I. Solzhenitsyn «A way to move» and helps understand the deep meaning of the text.
Key words: text; lingua-cultural analysis; symbolic image; metaphor; allusions.
Идея изучения текста не только как лингвистической единицы, но и как единицы культуры далеко не нова. Ю. М. Лотман называет текст «конденсатором культурной памяти» [Лотман 2004: 162]. В. А. Маслова замечает, что приобщение человека к культуре происходит путем присвоения им «чужих» текстов [Маслова 2004: 35].
Левушкина Ольга Николаевна, кандидат пед. наук, доцент МИОО. E-mail: levushkina@ mail.ru
Филологическая наука постоянно ищет новые походы к интерпретации наиболее важных для русской культуры текстов. А поскольку современным старшеклассникам и выпускникам школы не хватает фоновых (да и общекультурных) знаний для понимания смысла произведения, при толковании текста необходим лингвокультурологический анализ образов-символов художественного произведения.
В качестве такого анализа приведем разбор миниатюры А.И. Солженицына «Способ двигаться».
Способ двигаться Что был конь — играющий вогнутою спиною, рубящий копытами, с разметанной гривой, с разумным горячим глазом! Что был верблюд — двугорбый лебедь, медлительный мудрец с усмешкой познания на круглых губах! Что был даже черноморденький ишачок — с его терпеливой твердостью, живыми ласковыми ушами!
А мы избрали. — вот это безобразнейшее из творений Земли, на резиновых быстрых лапах, с мертвыми стеклянными глазами, тупым ребристым рылом, горбатое железным ящиком. Оно не проржет о радости степи, о запахах трав, о любви к кобылице или к хозяину. Оно постоянно скрежещет железом и плюет, плюет фиолетовым вонючим дымом. Что ж, каковы мы — таков и наш способ двигаться.
Заглавие произведения отражает его основную идею: движение — это жизнь; все живущее претерпевает какую-то динамику; способ двигаться — это способ жить.
Миниатюра построена на последовательно реализованных антитезе и уподоблении. Противопоставляются образы-символы, обозначающие живых существ и имеющие богатую мифологическую традицию в культуре разных народов, современному «бездушному» средству передвижения человека — автомобилю. Заключает рассказ лаконичное уподобление: каковы мы — таков и наш способ двигаться.
Каждый из образов-символов (конь, верблюд, ишачок) имеет богатейшую культурную, мифологическую основу.
Конь- одно из наиболее мифологизированных священных животных. Он является символом мощи, жизненной силы, а также — в ряде традиций — благородства и красоты [Словарь символов 2004: 179]. Этимология слова не совсем ясна: конь, возможно, образовано от той же основы, что и коЪу — с помощью суф. -нъ (см. также кобыла) [Шанский. 1971: 210].
В различных древних культурах конь был принадлежностью богов и героев. В древнегреческой мифологии белые кони несут солнечную колесницу Феба-Аполло-на, Гелиос мчится по небу на огненной четверке коней под золотым ярмом, Диоскуры скачут на золотых конях, известны божественные кони Посейдона. У римлян кони запряжены в колесницы Аполлона и Мит-
ры. В скандинавской мифологии бог Один был всадником. Укрощал мифического коня Геркулес. Из славянской мифологии мы знаем о всаднике, поражающем Змея. В более поздние времена конь стал атрибутом многих христианских персонажей: Георгия Победоносца, Ильи Пророка и др.
С древнейших времен конь считался священным животным, играл важную роль во многих древних обрядах. Известен ведийский ритуал жертвоприношения коня, призванный очистить народ от греха и обеспечить плодородие и процветание.
Конек был оберегом на крыше дома. В древности следы конских копыт нередко служили знаками, дарующими благодать. В более поздние времена эту функцию стали выполнять подковы, которые подвешивались над дверью.
В то же время конь олицетворяет необузданные страсти, природные инстинкты, бессознательное; его считают мифическим образом смерти: он доставляет умершего в потусторонний мир, осуществляет переход из одного мира в другой. Может быть, поэтому скифы, например, коня хоронили вместе с умершим хозяином.
В то же время конь является символом упрямства, своенравия и даже глупости; ср. присловье:
Каждый может водить коня на водопой, но не каждый может заставить его пить;
не будьте, как конь, лошак несмысленный, которых челюсти нужно обуздывать уздою и удилами, чтобы они покорялись тебе. (Псалтырь. Псалом 31:9).
Двойственность данного образа-симво-ла отражается в традиционно существующих образах белого коня — олицетворения дня и черного коня — олицетворения ночи.
В тексте Солженицына подчеркнута горячность (разметанная грива’, конь, рубящий копытом), но в то же время — разумность (разумный горячий глаз). Это живое существо, близкое человеку, способное радоваться и любить: конь проржет о радости степи, о запахах трав, о любви к кобылице или к хозяину.
Верблюд является самым сложным образом-символом в тексте. В символике этот образ играет двоякую роль. В христианстве он символизирует умеренность, достоинство, королевскую кровь, послушание, жизненную силу. Преклоняя колени для принятия ноши, верблюд олицетворяет смирение и покорность. Выдержанность, долготерпение — именно эти ассоциации отражают представления христиан о том, что верблюд способен безропотно нести тяжелую поклажу и проходить огромные расстояния без воды. Однако он же считается и символом высокомерия, гордости, скрытой иронии (возможно, из-за специфического выражения «лица»); видимо, именно это подчеркнул Солженицын, называя его медлительным мудрецом с усмешкой познания на круглых губах.
Двойственность образа верблюда также зафиксирована в культурной памяти человечества в черной и белой ипостасях: белый верблюд рассматривается в ряде стран Востока как символ власти; в то же время у восточных народов существуют поговорки:
Смерть — это черный верблюд, который топчется возле дверей каждого человека; Черный верблюд ждет у дома каждого человека.
Общеславянское заимствование из готского языка, слово верблюд восходит к древнеиндийскому \bhas «слон» [Шанский. 1971]. Так в символику этого обра-за-символа вплетается символика слона, который в ряде мифологий является животным, поддерживающим Землю.
Метафора двугорбый лебедь, использованная Солженицыным, с одной стороны, подчеркивает медлительность верблюда, плавность его движений и ассоциативно отсылает к еще одной метафоре, которую используют, когда говорят о верблюде: корабль пустыни; с другой стороны, она позволяет окунуться в мир мифологии. Лебедь — символ чистоты, непорочности, гордого одиночества. В античной и средневековой традиции считалось, что душа странствует по небу в виде лебедя. В христианской иконографии лебедь становится птицей Девы Марии. Его предсмертная песня символизирует страдания мучени-
ков и христианское смирение. В славянской мифологии лебедь относится к почитаемым, святым птицам. В северной Руси лебедь ставился выше других птиц, считалось, что убить лебедя — грех. Кара за убитого лебедя падает не только на виновного, но и на весь его род. Есть поверье, что эта птица была прежде женщиной и владела тайной напитка бессмертия: сказочная Лебедь Белая — обладательница живой воды и молодильных яблок. Лебедь является символом жизни и в то же время может олицетворять зло: «гуси-лебеди» из русских народных сказок служат Бабе-Яге и похищают для нее маленького мальчика. В связи с этим интересно противопоставление в мифах и сказках белого и черного лебедей (жизнь — смерть, добро -зло).
В миниатюре А. И. Солженицына лебедь двугорбый. Горб — символ мирского уродства, но в то же время символ таланта и креста, который обречен нести по жизни человек. Не случайно автор называет верблюда мудрецом. В тексте подчеркнуты его положительные качества. Верблюд (двугорбый лебедь) становится воплощением тех способностей, которые были даны человечеству. Этот образ символизирует выбор пути развития: мудрость, величавость, глубина мысли и чувства и культура — или цивилизация как увлечение материальными, а не духовными благами, а значит — моральная, нравственная и духовная деградация.
Осел, или ишачок, как называет его автор, также является амбивалентным образом-символом. С одной стороны, осел -священное животное, одна из ипостасей божества, объект культа, воплощение терпения, выносливости, смирения и т.д.; с другой — символ глупости, невежества, упрямства, похоти. Интересно, что в некоторых культурных традициях ослиные уши — символ мудрости, а вот в греческом мифе о царе Мидасе осел символизирует невежество и глупость того, кто придает слишком большое значение материальным благам, богатствам этого мира.
В Библии осел — символ кротости и миролюбия (в противовес боевому коню), Христос въезжает в Иерусалим на ослице. Св
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.
Источник
Опыт прочтения произведений малой солженицынской прозы («Крохотки»)
Разделы: Литература
Книги Солженицына — это не только история страны, но и история души человека. Солженицын вернул в литературу героя, в котором соединились терпение, разумность, расчетливая сноровитость, умение приспособиться к нечеловеческим условиям. Не потеряв лица, мудрое понимание и правых, и виноватых, привычка напряженно думать “о времени и о себе”.
Творчество Солженицына многопланово: романы, эпопеи, рассказы, повести, миниатюры. Вершиной малой Солженицынской прозы являются “Крохотки”. Это мало изучаемые произведения, произведения, мало обращаемые на себя внимание.
Данные произведения интересны уже самим названием жанра — “Крохотки”: произведения крошечных размеров: от одной страницы до десяти предложений, предложений, включающих в себя проблемы вселенского масштаба. При знакомстве с самими произведениями поражает их лиризм. Когда слышишь фамилию Солженицына, возникает образ политического, общественного деятеля, революция, ГУЛАГи. Во время чтения “Крохоток” видишь ранимую душу, израненное сердце, человека, безгранично любящего родную природу; ему до всего есть дело: до маленького утенка, до тоскующего по воле щенка, до колокола в церкви, до маленького муравья…
Солженицын опирается на традиции русской литературы : А.Радищева, И.Тургенева, М.Пришвина, К.Паустовского и других.
Миниатюры: “Дыхание”, “Утёнок”, “Шарик”, “Костёр и муравьи”, “Лиственница”, “Молния” — созвучны зарисовкам К.Паустовского, М. Пришвина.
“Как не поймут до сих пор, — писал М.М.Пришвин, — что глядеть в природу – это значит глядеть в зеркало, где отражен человек, и не такой, каким мы его видим в меру свою и на той глубине, как видим себя, а весь человек во всей его глубине и высоте от земли и до неба. Мы его не видим, он за нашей спиной и когда оглянешься – исчезает. Но перед нами в природе он весь и по нем бродит, узнавая себя, наше Я. Вот когда встречается наше Я с тем родным, что там отражено, то вдруг эта мелочь со стороны для себя становится целым открытием. Всю жизнь я мечтаю о том, чтобы найти какой-нибудь метод для таких открытий и всю естественную историю написать, как она нам открывается в отражениях самого человека”.
Лирико-философские миниатюры Пришвина представляют собой единство изображения природы и изображения человеческих отношений. Только сложное движение эмоциональной мысли, преобразуясь в целостную форму, развертывается не по одинаковой синтаксической форме, как в народной поэзии, а по форме, похожей на сонетную: тема, развитие, сравнение, смысловое афористическое обобщение. Это позволяет назвать лирические миниатюры Пришвина сонетами в прозе. Вошедшим в образный мир писателя откроется многое впервые, многое окажется родным и созвучным, оживут молчавшие прежде листы и травы, и сам лес, со своими папоротниками и мхами, болотами и лесными полянами, кукушками и комарами, и человек будет дышать вместе с ними, потому что художник силой своего дарования и любви к людям становится радостным творцом всеобщей жизни.
“Дыхание”
Движению жизни ничто не сможет помешать. Природа — часть жизни. Её дыхание — дыхание цветущей яблони. Герой измучен серыми лагерными буднями. Душа устала. Огромное желание обрести свободу приводит героя в “крохотный” садик, где он перестаёт слышать лагерный шум — его сознание, легкие обретают свободу. “Пока можно ещё дышать после дождя под яблоней — можно ещё и пожить” — источник силы для человека, принцип выживания.
“Костёр и муравьи”
В этой миниатюре всего 6 предложений. Но в них заключена мысль огромной значимости: любовь к родине. Для человека родина — место, где он родился, рос, познал добро и зло, испытал любовь и дружбу, постиг философские вопросы бытия. Для одних это высотные дома с железной подземной дорогой, для других это тихий уголок деревенской природы.
Для муравья — это гнилое брёвнышко. Но это его родина, место, милое его сердцу. Как и человек, эта кроха способна на чувство любви к своей малой родине, на чувство защиты от всех, кто посягает на его святыню. Солженицын, как внимательный, чуткий наблюдатель основ жизненных устоев, поражён тем, что чувство патриотизма ведомо всем существам, живущим на этой земле.
В костёр брошено гнилое брёвнышко. Из него вывалили муравьи. Путник пожалел муравьёв и откатил бревно. Но муравьи не убегали, не спасались. “Едва преодолев свой ужас, они заворачивали, кружили и — какая-то сила влекла их назад, к покинутой родине! — и были многие такие, кто опять взбегали на горящее брёвнышко, метались по нему и погибали там…”
В миниатюре “Гроза в горах” А.И.Солженицын формулирует мысль о человеке как частице большого, стихийного мира космоса, а само описание перекликается с картинками природы в ранних рассказах М.Горького.
Отличительные черты романтических образов ранней Горьковской прозы – гордая непокорность судьбе и дерзкое свободолюбие, цельность натуры и героичность характера. Герой стремится к ничем не стесняемой свободе, без которой нет для него подлинного счастья и которая уму нередко дороже самой жизни. В рассказах воплощены наблюдения писателя противоречий человеческой души и мечта о красоте.
“Гроза в горах”
Вся это миниатюра сконцентрирована на одном природном мгновении — вспышка молнии. Молния делит жизнь на два мира: мир темноты, хаоса в восприятии мира (“Все было — тьма, ни верха, ни низа, ни горизонта”) и мир света, жизни, спокойствия, основы (“И лишь на мгновение показывалось нам, что есть уже твёрдая земля…”)
Мрак, ночь составляет большую часть времени. И лишь на мгновение наступает прояснение, мгновение, в котором “отделялась тьма от света, выступали исполины гор… и чёрные сосны многометровые около нас, ростом с горы”.
И в этом мире страха, темноты появляется сила, способная противопоставить себя стихии природы, — сила жажды жизни , максималистское стремление к свободе — это горная река.
Бессильна стихия перед жизнью: молнии “дробились в змейки, в струйки”.
Приходит осознание того, что страх — это “капля морская”.
В этот момент, когда мы побеждаем свой страх, мы становимся “ничтожной и благодарной частицей этого мира, этого мира, в первый раз создавшегося сегодня — на наших глазах”.
Особую группу “Крохоток” составляют миниатюры, которые условно можно определить как путевые очерки, К ним принадлежат “Озеро Сегдан”, “Город на Неве”, “Прах поэта” и “На родине Есенина”. В таком жанре Солженицын сходен с А.Радищевым.
Сюжет путешествия несет служебную функцию, облегчая автору собирание и группировку разнородного материала в стихах и прозе из русской жизни русской действительности. Российская действительность представляется исключительно глазами “чувственного” путешественника – мыслителя, философа, который устал от езды в коляске, выходил из нее, чтобы размять ноги, с удовольствием пил кофе, грустил, страдал и смеялся сквозь слезы, ненавидел и звал к возмездию, шутил и смеялся сквозь слезы. Путешественник – это любознательный, внимательный и душевный человек, который “любопытствует” узнать истории всех, кого он встречает на своем пути.
А.Радищев полагал, что человек по природе своей не добр и не зол и что его бытие зависит от условий среды и жизненных обстоятельств; в этом случае, однако, не исчезает индивидуальность. Долг писателя – помочь людям познать истину, научить “взирать прямо”, т.е. видеть действительные причины зла.
“На родине Есенина”
В программе пребывания Александра Исаевича осенью 1994 предусматривалось, в частности, посещение села Константинова. Программу, однако, пришлось сократить. Ее составитель Владимир Крылов рассказывает: “От поездки в Константиново гость отказался, мотивируя тем, что он не хочет разрушать сегодняшними реалиями села свои впечатления от родины С.Есенина 50-х годов”.
Боль писателя за то, что не ценим мы то, что имеем. Человечеству в дар дано огромное богатство. Но человек ведёт себя не как рачительный, а как расточительный — и не хочется говорить слово “хозяин”.
Хозяин должен быть хозяином: хранить, преумножать, оберегать, блюсти. Миниатюра “На родине Есенина” относится к “велосипедному” жанру – путевые записки. Писатель побывал на родине этого “слитка таланта”, который “метнул Творец сюда”. Через творчество Есенина мы учимся любить, по-новому смотреть на окружающую нас действительность, видеть поэзию в обыденном, испытываем потребность увидеть своими глазами все то, что с таким жаром воспевал поэт. Но стоило путнику, ищущему красоты и вдохновения, увидеть есенинские края в настоящем их проявлении, он удивляется, потрясённый: откуда “нашёл столькое для красоты — у печи, в хлеву, на гумне, за околицей,- красоты, которую тысячу лет топчут и не замечают. ”
Так и хочется крикнуть вслед за Солженицыным: “Люди, увидьте красоту, окружающую вас, храните её. Она окрыляет человека, придаёт силы, силы жить и творить”.
После Тургенева естественно назвать миниатюры Солженицына “стихотворениями в прозе”. И Тургенев, и Солженицын отдали дань и регулярным стихам, но после хозяйского освоения в мире суровой прозы, с её природной пластичностью и нестеснённым дыханием, пришли к свободным прозаическим этюдам- раздумьям.
“Способ двигаться”
Образ жизни мы, люди, вольны выбирать сами. Но каков он, наш выбор? Не утрачиваем ли мы нечто важное в этой жизни? Вот способ передвигаться. Был конь — “рубящий копытами, с разметанной гривой, с разумным горячим глазом”.
Был верблюд — “двугорбый лебедь, медлительный мудрец”.
Был ишачок — “с терпеливой твёрдостью, живыми ласковыми ушами”.
А мы избрали “безобразнейшее из творений Земли”, “с мёртвыми стеклянными глазами, тупым ребристым рылом, горбатым железным ящиком. Оно не проржёт о радости степи, о запахах трав, о любви к кобылице или к хозяину”.
Выбор есть у всех. Мы вольны в своём выборе. Но не приведёт ли этот выбор к мертвости, тупости, горбатости, бездушности, бездуховности.
Философ заключает: “каковы мы — таков и наш способ двигаться: хочется добавить: двигаться по жизни.
“Озеро Сегдан”
Огромна тревога писателя о Родине. Возникает такое чувство, будто написано это произведение не в пятидесятые годы и даже не вчера, а сегодня. Настолько злободневна проблема, вскрытая Солженицыным в этой “Крохотке”. Теперь понимаешь, почему писатель был закрыт в те не так далекие пятидесятые-шестидесятые годы XX века. Об этом и сейчас говорить не мед, а в ту пору и подавно.
Жемчужина русской природы – озеро Сегдан затерялось в нетронутых российских лесах (лесное озеро в окрестностях Солотчи – поселка в получасе езды от Рязани. Рязанцы называют Солотчу воротами в Мещер) . Все здесь мило сердцу: лес ровен, дерево, вода ровная – ровная, прозрачная, белая, белое дно. “Ещё не добежал до него, а уж знаешь: это местечко на земле излюбишь ты на весь свой век”. “Вот тут бы и поселиться навсегда… Тут душа, как воздух дрожащий, между водой и небом струилось бы, и текли бы чистые глубокие мысли”.
Но нельзя. “Лютый князь, злодей косоглазый, захватил озеро: вон дача его, купальни его”.
Называет писатель хозяина “злодеем косоглазым”, а команду его – “злоденятами”. Злоденят порождают злодеи, порождают себя подобных, не способных открыто и прямо смотреть на мир; свою силу, власть они утверждают захватом, противопоставлением себя всему миру.
Первый цикл “Крохоток” создавался в 1958–1960 годах, и только “Молитва” написана в 1963 году.
Второй цикл писался Солженицыным по возвращению писателя из изгнания — 1996-1999 году. Четырнадцать миниатюр – размышлений о том, что такое человек, кто он такой. Если в первом цикле основными темами и мотивами являются жажда свободы, преклонение перед сущностью мироздания, любовь к жизни, родине. Второй цикл более философского содержания: состояние души (“Утро”), ответственность каждого за прошлое страны (“Позор”), радость от прожитого дня не за зря, “полный день” (“Завеса”). Во втором цикле большая часть миниатюр объединена тем, что нашу душу, тело окутывает мрак, “ночные мысли”. “А твоё” устояние, твоё достоинство – не отдаться вихрям, но овладеть потоком тёмным и направить его к тому, что здоровит”. “..уметь такой стержень, спасительный Божий луч, найти, или даже знать его себе наперёд – и за него держаться”.
“Крохотки” образуют два цикла, каждый из которых завершён “Молитвой”. От молитвы о себе к молитве о России – таков дипазон авторских тревог, забот и заклинаний.
Здесь мы видим боль и в то же время гордость Солженицына-гражданина за свой народ. Писатель не просит за себя. Он пришёл к истине, пониманию её. Он просит за тех, кто ещё блуждает во тьме
1. Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни. Письмо вождям Советского Союза; Жить не по лжи! Речь в Гарварде; Темилоновская лекция; Публицистика: В 3 Т. Ярославль, 1995 г. т.1.
2. Рассказы и Крохотки. А.И.Солженицын. – М.: АСТ: Астрель, 2006. — 702, (2) с.
3. Солженицын А.И. о своих книгах и о себе за рубежом – 1989 год. — №31 — страница 23.
Источник
