Письмо обломова это стремление уберечь ольгу от ошибки или способ избежать перемен

Письмо Обломова к Ольге

Письмо Обломова к Ольге важно для раскрытия образа главного героя романа И. А. Гончарова «Обломов». В нем показываются опасения Обломова по поводу будущего его отношений с Ильинской.

Причины написания письма

Обломов задумывается о том, что отношения с Ольгой обречены на трагичный финал, поэтому он решает объясниться с ней. Герой отмечает, почему он выбрал форму письма: лично он бы не осмелился сказать все те слова, что Обломов пишет в письме Ольге.

Желая предупредить Ильинскую о возможных последствиях их внезапной страсти, Обломов подсознательно чувствует и другую причину расставания: он не готов променять свой покой на пышные вечера и каждодневные прогулки, которые любит Ольга. Главный герой осознает, что с любовными бурями он не в состоянии справиться, что ему по душе «скучный, сонный» покой. У возлюбленных слишком разные образы жизни, и Обломову будет трудно изменить свой характер. Главный герой уверен, что, когда Ольга узнает его настоящего, она будет жалеть о данных отношениях.

Содержание

Анализ того, что Обломов написал Ольге, помогает раскрыть чувства главного героя, продемонстрировать его тонкую душевную организацию.

Обломов пишет о том, что у него не было выбора поступить по-другому, что данное письмо – необходимость. Любовь к Ильинской Обломов сравнивает с падением в пропасть, в которую он сначала только заглянул. Ольга, полюбил его так быстро и так внезапно, что, по мнению главного героя, не может быть правдой. Обломов считает, что и он, и она уже слишком увлеклись друг другом, поэтому через три недели или месяц будет сложнее расставаться, а расставание неизбежно. Главный герой уверен, что Ольга не может любить его, что когда он будет лежать на дне пропасти, то она продолжит свою жизнь наверху, подобно ангелу. Обломов считает своей обязанностью предупредить Ольгу о заблуждении и попросить ее оглянуться на то, как развивались их отношения. Илья Ильич не сомневается в то, что его возлюбленная говорит правду, однако он утверждает, что слово «люблю», произнесенное Ольгой, – вовсе не любовь.

В конце письма Обломов прощается с Ильинской, называя ее ангелом. Он благодарит ее за счастливый эпизод жизни, а также говорит о том, что их отношения станут для Ольги руководством в будущей любви.

Последствия

Написав «с одушевлением» письмо, Обломов чувствует душевное спокойствие: он смог в письмо «сбыть груз души». Почувствовав, что он почти счастлив, Обломов просит Захара передать человеку Ольги письмо. Однако вскоре начинает нервничать, так как письмо до сих пор находилось в доме Обломова.

Когда он видит, что Ольга получила письмо, он решил понаблюдать за ней, а когда увидел слезы Ильинской, побежал к ней. Между героями состоялось длинное объяснение, в котором Обломов понял, что не нужно было писать данное письмо.

Источник

Письмо Обломова к Ольге Ильинской (анализ 10 главы второй части романа Гончарова «Обломов»)

Причины написания письма

Обломов задумывается о том, что отношения с Ольгой обречены на трагичный финал, поэтому он решает объясниться с ней. Герой отмечает, почему он выбрал форму письма: лично он бы не осмелился сказать все те слова, что Обломов пишет в письме Ольге.

Желая предупредить Ильинскую о возможных последствиях их внезапной страсти, Обломов подсознательно чувствует и другую причину расставания: он не готов променять свой покой на пышные вечера и каждодневные прогулки, которые любит Ольга. Главный герой осознает, что с любовными бурями он не в состоянии справиться, что ему по душе «скучный, сонный» покой. У возлюбленных слишком разные образы жизни, и Обломову будет трудно изменить свой характер. Главный герой уверен, что, когда Ольга узнает его настоящего, она будет жалеть о данных отношениях.

Письмо в прошлый век Обломову.

Милый Илья Ильич, друг мой! Ах, как жаль, что далеко позади золотая пора — XIX век, когда принято было общаться эпистолярно. Так приятно даже в наш век высоких технологий получить пусть даже короткое письмо от друга! Письма — вот что помогает разнообразить будничное существование. Искренне надеюсь, что и тебе доставят удовольствие мои послания.

Добрейший мой Илья Ильич! Должна тебе признаться, что наши характеры схожи. Если честно, то я пытаюсь это скрывать, дабы избежать той критики, которая сыплется в твой адрес. В одном из своих последних выступлений “солнце русского коммунизма” В. И. Ленин сказал, что и после трех революций “старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел”. Мне становится обидно, что для всех лентяев, большинство из которых совершенно не похожие на тебя, придумали собирательный образ, в основу которого легла твоя фамилия — Обломовы. Признайся сам себе, Илья Ильич, что ты лентяй. По-моему, самый милый и добрый изо всех лентяев, что я знаю. Твоя “голубиная душа”, неподкупная честность и “чистая доброжелательность в отношении к людям” — этими качествами ты покорил меня навеки.

Будучи не правым в своем сопротивлении гражданскому долгу, ты оказываешься выше и лучше суетных притязаний вашего бытия.

Любезнейший мой Илья Ильич! Что я могу сказать о твоих друзьях? Это люди очень подвижные, каждый по-своему интересен. У них много дел, они спешат жить и развлекаться, а также пытаются и тебя вовлечь в свой активный стиль жизни. Милый мой Обломов! Не кажется ли тебе, что они просто пользуются твоей добротой и гостеприимством. Например, Михей Андреевич Тарантьев, твой земляк. По-моему, он человек ума бойкого и хитрого. Друг мой, Илья Ильич, как ты терпишь его шумные спектакли, постоянные выпрашивания денег? Да, кстати, он принес тебе прежние долги? Если скажешь, что нет, то я не удивлюсь.

Маски друзей разные, но суть одна: пустопорожняя суета, обманчивая деятельность. А ведь в дружеских отношениях прежде всего нужна искренность.

Об Андрее Штольце.

О друге твоем, Андрее Штольце, я решила написать отдельно, по моему мнению, его образ заслуживает отдельных комментариев.

Вы — две совершенно полных противоположности. С раннего детства вы были лучшими друзьями, а впоследствии стали совершенно разными личностями. Он — человек нового времени, а ты — приверженец старых традиций. Штольц обладает качествами волевого, колкого человека, а ты мягкого, доброго, и вместе вы составляете одно неразделимое целое..

Любовь и Ольга — для тебя эти понятия верно неразделимы. Представляю, сколько у тебя с ней было связано счастливых моментов в жизни! По моему мнению, Ольга — хорошая русская девушка, дочь своего времени и своей среды, задетая стремлением к интересной жизни, мечтающая о счастье — и, конечно, не избавленная от ошибок юности. Ольга — то безмятежное создание, в последнем объяснении вашем говорит: “Я люблю в тебе то, что я хотела, чтобы было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали вместе с ним”. Как тебе после этих слов, а Илья Ильич? После этого признания о придуманной любви? Причем придуманной с помощью Штольца. Она начиналась довольно безобидно — с любопытства, чувства, с которого часто и начинаются подлинные сердечные чувства. Ольга хочет превратить тебя, мой любезный, в Штольца. Звучит страшно

Ольга Ильинская не может быть Обломовой, и в итоге стала Ольгой Сергеевной Штольц.

Всякое разочарование в любви очень болезненно, но прошу тебя, не разочаровывайся в этом чувстве в дальнейшем.

В конце лишь попрошу: не серчай на некоторые мои замечания, быть может, я и не права — сколько людей, столько и мнений. Пиши ко мне, милый Илья Ильич. Письма твои будут мне большим утешением.

До свидания, сердечно твоя

P.S. Не бранись с Захаром! Он тебя любит.

Содержание

Анализ того, что Обломов написал Ольге, помогает раскрыть чувства главного героя, продемонстрировать его тонкую душевную организацию.

Обломов пишет о том, что у него не было выбора поступить по-другому, что данное письмо – необходимость. Любовь к Ильинской Обломов сравнивает с падением в пропасть, в которую он сначала только заглянул. Ольга, полюбил его так быстро и так внезапно, что, по мнению главного героя, не может быть правдой. Обломов считает, что и он, и она уже слишком увлеклись друг другом, поэтому через три недели или месяц будет сложнее расставаться, а расставание неизбежно. Главный герой уверен, что Ольга не может любить его, что когда он будет лежать на дне пропасти, то она продолжит свою жизнь наверху, подобно ангелу. Обломов считает своей обязанностью предупредить Ольгу о заблуждении и попросить ее оглянуться на то, как развивались их отношения. Илья Ильич не сомневается в то, что его возлюбленная говорит правду, однако он утверждает, что слово «люблю», произнесенное Ольгой, – вовсе не любовь.

В конце письма Обломов прощается с Ильинской, называя ее ангелом. Он благодарит ее за счастливый эпизод жизни, а также говорит о том, что их отношения станут для Ольги руководством в будущей любви.

Письмо ученицы 10 класса к герою романа И.Гончарова «Обломов»

Письмо к И.И.Обломову.

Здравствуйте, любезный Илья Ильич! Еще до знакомства с Вашей историей я стала относиться к Вам с симпатией. Мне много о Вас рассказывали. Именно поэтому Ваша лень, апатия и бездействие не стали для меня неожиданностью. Я прекрасно знаю, что Вы чудесный, добрый и умный человек.

Но такой образ жизни, лежа на диване среди пыли и грязи, довел Вас до смерти. Но почему Вы отказались от своей любви? Почему выбрали Агафью Матвеевну, ту женщину, которая ничего не требовала от Вас? Ведь любовь к Ольге могла бы стать для Вас «спасительным» кругом! Но… диван, удобный халат, домашние тапочки и вкусная еда оказались Вам дороже, чем прекрасная жизнь с любимой, в окружении детей и внуков. Я знаю, Вы не раз представляли себе картину Вашей семейной жизни.

Так почему же? Хотя я, наверное, сама могу ответить на этот вопрос. Вы были не приспособлены к жизни в Вашем времени, времени перемен, новых веяний, когда каждый стремился вперед! Выжить могли только такие люди, как Ваш друг Андрей Штольц и Ваша возлюбленная ―Ольга. Они старались вытянуть Вас из Вашего маленького, темного мира. Но «обломовщина» оказалась сильнее.

Мне искренне жаль, что такой человек, как Вы, Илья Ильич, душевно погиб. Ваша чистая, нежная, некогда искрящаяся душа была загублена. Надеюсь, что Ваши последние дни были счастливыми. До свидания, Илья Ильич!

С наилучшими пожеланиями,

ученица 10 класса Большекошинской школы Соловьева Олеся.

Последствия

Написав «с одушевлением» письмо, Обломов чувствует душевное спокойствие: он смог в письмо «сбыть груз души». Почувствовав, что он почти счастлив, Обломов просит Захара передать человеку Ольги письмо. Однако вскоре начинает нервничать, так как письмо до сих пор находилось в доме Обломова.

Когда он видит, что Ольга получила письмо, он решил понаблюдать за ней, а когда увидел слезы Ильинской, побежал к ней. Между героями состоялось длинное объяснение, в котором Обломов понял, что не нужно было писать данное письмо.

Данная статья, которая поможет написать сочинение «Письмо Обломова к Ольге», рассмотрит причины, по которым главный герой написал своей возлюбленной письмо, его содержание, а также результаты прочтения этого письма Ольгой.

ТЕКСТ. Письмо Обловова Ольге Ильинской.

Письмо Обломова к Ольге Ильинской: текст эпизода (отрывок, фрагмент)

(из главы X части 2)

«Да… нет, я лучше напишу к ней, – сказал он сам себе, – а то дико покажется ей, что я вдруг пропал. Объяснение необходимо». Он сел к столу и начал писать быстро, с жаром, с лихорадочной поспешностью, не так, как в начале мая писал к домовому хозяину. Ни разу не произошло близкой и неприятной встречи двух которых и двух что. «Вам странно, Ольга Сергеевна (писал он), вместо меня самого получить это письмо, когда мы так часто видимся. Прочитайте до конца, и вы увидите, что мне иначе поступить нельзя. Надо было бы начать с этого письма: тогда мы оба избавились бы многих упреков совести впереди; но и теперь не поздно. Мы полюбили друг друга так внезапно, так быстро, как будто оба вдруг сделались больны, и это мне мешало очнуться ранее. Притом, глядя на вас, слушая вас по целым часам, кто бы добровольно захотел принимать на себя тяжелую обязанность отрезвляться от очарования? Где напасешься на каждый миг оглядки и силы воли, чтоб остановиться у всякой покатости и не увлечься по ее склону? И я всякий день думал: „Дальше не увлекусь, я остановлюсь: от меня зависит“, – и увлекся, и теперь настает борьба, в которой требую вашей помощи. Я только сегодня, в эту ночь, понял, как быстро скользят ноги мои: вчера только удалось мне заглянуть поглубже в пропасть, куда я падаю, и я решился остановиться. Я говорю только о себе – не из эгоизма, а потому, что, когда я буду лежать на дне этой пропасти, вы всё будете, как чистый ангел, летать высоко, и не знаю, захотите ли бросить в нее взгляд. Послушайте, без всяких намеков, скажу прямо и просто: вы меня не любите и не можете любить. Послушайтесь моей опытности и поверьте безусловно. Ведь мое сердце начало биться давно: положим, билось фальшиво, невпопад, но это самое научило меня различать его правильное биение от случайного. Вам нельзя, а мне можно и должно знать, где истина, где заблуждение, и на мне лежит обязанность предостеречь того, кто еще не успел узнать этого. И вот я предостерегаю вас: вы в заблуждении, оглянитесь!

Пока между нами любовь появилась в виде легкого, улыбающегося видения, пока она звучала в Casta diva, носилась в запахе сиреневой ветки, в невысказанном участии, в стыдливом взгляде, я не доверял ей, принимая ее за игру воображения и шепот самолюбия. Но шалости прошли; я стал болен любовью, почувствовал симптомы страсти; вы стали задумчивы, серьезны; отдали мне ваши досуги; у вас заговорили нервы; вы начали волноваться, и тогда, то есть теперь только, я испугался и почувствовал, что на меня падает обязанность остановиться и сказать, что это такое. Я сказал вам, что люблю вас, вы ответили тем же – слышите ли, какой диссонанс звучит в этом? Не слышите? Так услышите позже, когда я уже буду в бездне. Посмотрите на меня, вдумайтесь в мое существование: можно ли вам любить меня, любите ли вы меня? «Люблю, люблю, люблю!» – сказали вы вчера. «Нет, нет, нет!» – твердо отвечаю я. Вы не любите меня, но вы не лжете – спешу прибавить – не обманываете меня; вы не можете сказать да, когда в вас говорит нет. Я только хочу доказать вам, что ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а будущая; это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей пищи, за отсутствием огня, горит фальшивым, негреющим светом, высказывается иногда у женщин в ласках к ребенку, к другой женщине, даже просто в слезах или в истерических припадках. Мне с самого начала следовало бы строго сказать вам: «Вы ошиблись, перед вами не тот, кого вы ждали, о ком мечтали. Погодите, он придет, и тогда вы очнетесь; вам будет досадно и стыдно за свою ошибку, а мне эта досада и стыд сделают боль», – вот что следовало бы мне сказать вам, если б я от природы был попрозорливее умом и пободрее душой, если б, наконец, был искреннее… Я и говорил, но, помните, как: с боязнью, чтоб вы не поверили, чтоб этого не случилось; я вперед говорил все, что могут потом сказать другие, чтоб приготовить вас не слушать и не верить, а сам торопился видеться с вами и думал: «Когда‑то еще другой придет, я пока счастлив». Вот она, логика увлечения и страстей. Теперь уже я думаю иначе. А что будет, когда я привяжусь к ней, когда видеться – сделается не роскошью жизни, а необходимостью, когда любовь вопьется в сердце (недаром я чувствую там отверделость)? Как оторваться тогда? Переживешь ли эту боль? Худо будет мне. Я и теперь без ужаса не могу подумать об этом. Если б вы были опытнее, старше, тогда бы я благословил свое счастье и подал вам руку навсегда. А то… Зачем же я пишу? Зачем не пришел прямо сказать сам, что желание видеться с вами растет с каждым днем, а видеться не следует? Сказать это вам в лицо – достанет ли духу, сами посудите! Иногда я и хочу сказать что‑то похожее на это, а говорю совсем другое. Может быть, на лице вашем выразилась бы печаль (если правда, что вам нескучно было со мной), или вы, не поняв моих добрых намерений, оскорбились бы: ни того, ни другого я не перенесу, заговорю опять не то, и честные намерения разлетятся в прах и кончатся уговором видеться на другой день. Теперь, без вас, совсем не то: ваших кротких глаз, доброго, хорошенького личика нет передо мной; бумага терпит и молчит, и я пишу покойно (лгу): мы не увидимся больше (не лгу). Другой бы прибавил: пишу и обливаюсь слезами, но я не рисуюсь перед вами, не драпируюсь в свою печаль, потому что не хочу усиливать боль, растравлять сожаление, грусть. Вся эта драпировка скрывает обыкновенно умысел глубже пустить корни на почве чувства, а я хочу истребить и в вас и в себе семена его. Да и плакать пристало или соблазнителям, которые ищут уловить фразами неосторожное самолюбие женщин, или томным мечтателям. Я говорю это, прощаясь, как прощаются с добрым другом, отпуская его в далекий путь. Недели чрез три, чрез месяц было бы поздно, трудно: любовь делает неимоверные успехи, это душевный антонов огонь. И теперь я уже ни на что не похож, не считаю часы и минуты, не знаю восхождения и захождения солнца, а считаю: видел – не видал, увижу – не увижу, приходила – не пришла, придет… Все это к лицу молодости, которая легко переносит и приятные и неприятные волнения; а мне к лицу покой, хотя скучный, сонный, но он знаком мне; а с бурями я не управлюсь. Многие бы удивились моему поступку: отчего бежит? скажут; другие будут смеяться надо мной: пожалуй, я и на то решаюсь. Уже если я решаюсь не видаться с вами, значит, на все решаюсь. В своей глубокой тоске немного утешаюсь тем, что этот коротенький эпизод нашей жизни мне оставит навсегда такое чистое, благоуханное воспоминание, что одного его довольно будет, чтоб не погрузиться в прежний сон души, а вам, не принеся вреда, послужит руководством в будущей, нормальной любви. Прощайте, ангел, улетайте скорее, как испуганная птичка улетает с ветки, где села ошибкой, так же легко, бодро и весело, как она, с той ветки, на которую сели невзначай!» Обломов с одушевлением писал; перо летало по страницам. Глаза сияли, щеки горели. Письмо вышло длинно, как все любовные письма: любовники страх как болтливы. «Странно! Мне уж не скучно, не тяжело! – думал он. – Я почти счастлив… Отчего это? Должно быть, оттого, что я сбыл груз души в письмо». Он перечитал письмо, сложил и запечатал.»

Источник