Окказиональные способы словообразования это

Окказиональные способы словообразования

Комплексный анализ новых производных слов неизбежно в каче­стве составляющей включает рассмотрение тех словообразовательных механизмов языка, работа которых была востребована в каждом кон­кретном случае словопроизводства.

Если словообразовательная характеристика узуальных слов отра­жает реализацию ресурсов, накопленных словообразовательной системой языка, то характеристика окказионализмов (новообразований), в особен­ности в газетно-публицистическом стиле (поскольку он представляет собой своеобразный полигон речедеятельностных возможностей язы­ка) — выявляет в полной мере резервы этой словообразовательной систе­мы, «потенциал ее будущего развития» [8, 9].

Новообразования в газетно-публицистическом стиле XXI в. можно рассматривать как результат развития словообразователь­ных возможностей языка, иллюстрирующий на данном этапе взаимодей­ствие всех способов узуального и окказионального образования.

Вопрос о соответствии новообразований норме не в последнюю очередь связан с тем, насколько при его производстве нарушены сло­жившиеся в языке закономерности: словообразовательный тип, модель, способ словообразования.

Особенностью собственно окказионализмов (в противоположность потенциальным словам, признаваемым соответствующими норме) явля­ется использование в их производстве только им присущих, окказиональ­ных способов словообразования, которые уже давно представляют инте­рес для научного изучения (А.Ф. Журавлев, Е.А. Земская, В.П. Изотов, Р.Ю. Намитокова, И.С. Улуханов, Н.А. Янко-Триницкая и др.).

Чаще всего анализу подвергаются отдельные способы окказио­нального словообразования либо выделяется их перечень. В работах А.Ф. Журавлева и Р.Ю. Намитоковой мы находим основанную на одинаковых принципах типологию таких способов, на которой и стро­им свои дальнейшие рассуждения.

Разделяя известные способы словообразования на деривацию и композицию, выделим собственно окказиональные способы: в I случае это деривация с деформацией производящей основы, во II — композици­онное скрещение производящих основ. Деформация производящей основы в процессе деривации может быть количественной, связанной с внесением в основу новых элементов или удалением из слова отдельных морфем, и качественной, вызванной подстановкой или перестановкой морфем или сегментов слова.

Количественная деформация производящей основы создает редеривацию и тмезис, а качественная деформация производящей основы приводит к субституции.

способы окказионального словообразования

Деривация с деформацией композиционное скрещение

Производящей основы производящих основ

Количественная качественная редеривация тмезис субституция наложение Контаминация

1. Редеривация [19,98] — процесс, противоположный способам, пред­ставленным узуальным словообразованием. «Всякое соотношение моти­вирующего и мотивированного может быть прочитано не только слева направо, но и справа налево, т.е. потенциально может быть моделью для обратного словообразовательного процесса . Обратный словообразова­тельный процесс — это окказиональное заполнение пустующей клетки, предназначенной в неполной словообразовательной цепочке для отсут­ствующего в ней слова» [10, 39].

Нами обнаружены случаи:

Своеобразным вариантом редеривации могут служить случаи ок­казиональной интерпретации, «расшифровки» аббревиаций), превра­щения в аббревиатуры узуальных слов и превращения аббревиаций в узуальные слова на основе созвучия .

1)СНГ — Страна нашей газеты; СНГ — Содружество Наркопроизводящих Государств; НЭП — наша экономическая полоса;

2) НОГА — новая одноразовая газета; ИКС — история крупнейших состояний; ВОР — Великая Октябрьская революция; «КарКас» — Карпов и Каспаров

3) — Вы, кажется, куда-то поступали, но вас не приняли?

— Да, я хотел поступить в Московское академическое хореографи­ческое училище. Друзья потом долго шутили, мол, дал парень МАХУ.

2. Тмезис заключается во вставке в узуальное слово сегмента, морфемы, слова или словосочетания [6: 21].

В качестве аффикса зачастую на морфемном шве вторгается части­ца, не придавая слову противоположное значение: взаимонепонимание ч, г -> ж, х —> ш). Такие замены при образовании слов исторически обусловлены фонетическими законами прошлых эпох жизни языка. В современном языке эти чередования обусловлены грамматически, поскольку возникают они на стыке морфем благодаря исторической «несовместимости» соседствующих фонем, т.е. в русском языке чередование оказалось дополнительным средством формального (фонематического) раз­личения слов, средством, которое сопровождает аффиксацию. Та­кова закономерность. Но в современном русском языке она стала нарушаться, и в определенных позициях при словообразовании чередование исчезает. Так происходит агглютинация, т.е. автома­тическое присоединение словообразующего элемента, без мены фонем.

Ослабление чередования на стыке морфем особенно заметно при образовании производных от топонимов, от заимствованных слов, от названий ряда учреждений, от аббревиатур. Ср.: шпага — шпажист, но штанга — штангист (суффикс лица -ист присоеди­няется к основе без изменения ее конечной фонемы).

Следовательно, первое следствие агглютинации — затухание че­редования на стыке морфем. Пример: Таганрог — таганрожский — таганрогский; таганрожцы — таганрогцы; казах — казашский — казахский; калмык — калмыцкий — калмыкский; Оренбург — орен-буржский — оренбургский; оренбуржцы — оренбургцы; петербурж-ский — петербургский; петербуржцы — петербургцы. Например;

Эдельвейс, дед Мартына, был, как это ни смешно, швейцарец — рос­лый швейцарец с пушистыми усами, воспитавший в шестидесятых годах детей петербургского помещика Индрикова и женившийся на младшей его дочери (В. Набоков).

Очевидно, что вновь образуемые слова минуют форму с меной фонем, так же как, например: Владивосток — владивостокский. Естественно, что такой переход готовился постепенно, подспудно; иногда долго сосуществовали параллельные варианты форм, на­пример, от названия Волга образованы обе возможные формы — волжане и волгари, но только одна форма для обозначения в единственном числе волжанин. В других случаях давно закрепилась форма без чередования: баски — баскский (устар. басконский, ср.:

наречие по-басконскй); лаки — лакский; тюрки (группа народов — татары, узбеки, турки, туркмены, якуты, чуваши и др.) — тюркскищ адыги (общее название адыгейцев, кабардинцев и черкесов) — адыгский; или сохраняется старая форма: коми-пермяки — коми-пермяцкий язык, коми-пермячка; казак — казачий и казацкий <ка­зачье войско, казацкая сабля).

Как видим, процесс идет противоречиво, сложно, однако на­правление его очевидно.

Следствием агглютинации можно считать и рост интерфикса­ции — появление внутреннего суффикса-интерфикса, который помогает «развести» несочетающиеся или неудобно сочетающиеся фонемы на стыке морфем.

Торопец — торопчане, Гремиха — гремихчане, Бежецк — бежечане (ср.:

англичане, датчане). При наличии чередования интерфикс не требу­ется: волжане (формы волгане и волгчане отсутствуют).

При образовании подобных наименований часто возникают практические трудности, так как производящее слово-наименова­ние имеет «нестандартную» форму. Например, наименования на -ня (типа Капотня). Как образовать наименование жителей — ка-потняне или капотчане^ Такое затруднение в юмористической форме обыгрывает, например, автор хроники происшествий: В 5-м квартале Капотни 39-летний капотнянин или капотнинец, а может быть, капотнюк в своей квартире избил до полусмерти свою 47-лет­нюю подругу (МК, 2004, 22 июля).

В качестве интерфикса часто употребляется –ов(скии). Класс слов типа стариковский в настоящее время растет: битниковский, летчиковский.

Сочетание -овский все чаще употребляется при образовании прилагательных. Надо сказать, что эта форма заметно вытесняет некоторые более ранние формы прилагательных: антантский — антантовский, пентагонский — пентагоновский, завкомский — завко­мовский; селькорский — селькоровский; сельсоветский — сельсоветовский. При некоторых аббревиатурных наименованиях образуются прилагательные только с наращением -ов: ооновский, тассовский, мхатовский, мосфильмовский и др. В современном языке формы могут различаться в зависимости от мотивирующего слова: Дарвинский — от Дарвин (город); Дарвиновский — (у! Дарвин (фамилия).

Форма на -овский может конкурировать с другими, особенно если исходное слово оказывается «трудным» для образования прилагательного. Например, название города Опочка (Псковская обл.) образует прилагательные опоцкий (очень старый вариант), опочецкий и опочковский. В Словаре прилагательных от географи­ческих названий (сост. Е.А. Левашов. — М., 1986) отдается пред­почтение форме опочецкий, хотя даже во времена А. Пушкина уже была форма опочковский. Ср. примеры: Я остановился в опочецкой гостинице (К. Паустовский); Надзор этот [над Пушкиным] был поручен Пецурову, тогдашнему предводителю дворянства Опочковского уезда (И. Пущин. Записки о Пушкине). А в одном из вы­ступлений Д.С. Лихачева была употреблена форма «Опочининская библиотека».

Интерфикс -ов используется и с суффиксом -ец в названиях жителей городов, например, большие трудности возникают при образовании подобных наименований от названия города Санкт-Петербург: санктпетербурговец или санктпетербургец^. Для назва­ния жительницы этого города разброс форм еще больший:

санктпетербурженка, санктпетербуржица, санктпетербуржка. В.И. Лопатин в «Орфографическом словаре» (1999) дает формы: санктпетербуржцы, санктпетербуржец. А от слова «Петербург» — петербуржанка и петербурженка и далее: петербуржка, петер­буржцы.

В просторечии используется дополнительно еще один интер­фикс -ш, он употребляется с суффиксами -н (у прилагательных) и -ник (у существительных): МГУ — эмгеушник, СНГ — эсенгешник, ГАИ — гаишник, КГБ — кагебешник; соответственно — эмгеушный, эсенгешный, гаишный, кагебешный.

Следствием агглютинации можно считать в ряде случаев нало­жение морфем, в результате имеем опрощение морфем. Это про­исходит, когда совпадают конечные части производящей основы и присоединяемый суффикс: Челябинск — челябинский [ск + ский]; Динамо — динамовский, динамовец [о + ов’, о + овец], сельпо — сель-повский [о + овский].

Кстати, наложение осуществляется только при соединении ко­нечного производящего слова и суффикса; на стыке приставки и корня это явление не наблюдается, например: Прииртышье, заар­канить, ультраакустика.

Процессы агглютинации и их следствия оказались достаточно плодотворными для русского языка. Их активизация объясняется тем, что словообразовательная система унифицируется, а словооб­разовательные связи становятся более прозрачными (снятие чере­дования сохраняет исходный фонемный состав слова). Наложение морфем упрощает словообразовательные модели, делает их более экономными, следовательно, процессы эти соответствуют внут­ренним потребностям языка.

Источник

Окказиональное словообразование

Выше мы говорили о том, что образование новых слов происходит преимущественно в пределах словообразовательных типов. Чем вызвана оговорка — «преимущественно»? Дело в том, что какое-то количество новых слов образуется с нарушением тех или иных законов действия словообразовательного типа.

Для того чтобы стало ясно, о чем идет речь, приведем несколько примеров слов, необычность которых ясна интуитивно, без специального анализа: «Разбукетилось небо к вечеру. Замерзло окно» (М. Кузьмин. «Разбукетилось небо к вечеру. »); «Я работник центрального значения, пускай другие колхозятся» (Маяковский. Баня); «— У мамы волосы бигудятся, а у меня вьются» (Из детской речи. «Вечерняя Москва» от 16 июня 1964 г.); [5,с. 227].

Важной отличительной чертой подобных слов является их тесная связь с контекстом; нередко они бывают непонятны вне породившего их контекста.

Н.И. Фельдман пишет о таких словах: «Тесная связь слов-самоделок с контекстом, из которого они как бы вырастают, делает их уместными и особо выразительными на своем месте, однако вместе с тем, как правило, препятствует им оторваться от контекста и обрести жизнь вне его».

Такие необычные слова, существующие, как правило, лишь в определенном, породившем их контексте, не вошедшие в язык, принято называть окказиональными словами (или окказионализмами).

Окказиональные слова отличаются от новообразований языка (неологизмов) тем, что сохраняют свою новизну, свежесть независимо от реального времени их создания. Окказионализмы Державина, Пушкина и других писателей прошлого дышат и сейчас новизной, хотя им более ста лет, а молодые слова колхоз, ООН, ракетодром, телевидение, капрон сейчас уже и не воспринимаются как неологизмы.

Термином «окказиональный» принято называть факты, не соответствующие общепринятым языковым нормам. Окказиональные слова отличаются тем, что при их образовании нарушаются (обычно сознательно, в целях экспрессивности) законы построения соответствующих общеязыковых единиц, нормы языка. Окказиональные факты — это факты речи, а не факты языка. Окказиональные слова противостоят словам узуальным.

Окказиональные явления обычно бывают индивидуальными новшествами, принадлежащими отдельным лицам, часто писателям. Поэтому окказионализмы разного рода иногда называют индивидуальными (или авторскими), подчеркивая их «необщепринятость» и отнесенность к известному создателю. При этом окказиональное (или индивидуальное) противопоставляют общенародному, языковому.

Принципиальной особенностью окказионализмов является не их связь с определенным творцом (индивидуальный характер), а тот факт, что при их образовании произошло нарушение действующих в языке законов производства тех или иных единиц. С этой точки зрения нет принципиальных отличий между окказионализмами авторскими (писательскими) и окказионализмами, не претендующими на авторство,— детскими или разговорными, ибо в этих трех сферах преимущественна и создаются окказионализмы.

Кроме того, окказионализмы широко представлены в языке газет и журналов, т. е. в периодической печати. Эстетическая выразительность может быть свойственна окказионализмам всех названных сфер, так что и в этом отношении между ними нет принципиальной разницы. Между окказионализмами и фактами языка нет непереходимой грани. Окказиональные единицы в отдельных случаях — обычно, когда их семантика становится общественно актуальной — могут становиться фактами языка. Естественно, что возможны и переходные случаи [5,с. 229].

С точки зрения того, как именно нарушаются при окказиональном словообразовании законы действия словообразовательного типа, можно различать два вида окказионализмов:

1) произведенные с нарушением законов системной продуктивности словообразовательных типов;

2) произведенные по образцу типов непродуктивных и малопродуктивных в ту или иную эпоху, т. е. с нарушением законов эмпирической продуктивности.

В окказионализмах первого вида нарушаются условия образования производных слов того или иного типа безразлично к тому, обладает ли данный тип эмпирической продуктивностью или нет. Чаще в таком случае в качестве образца выступают продуктивные типы.

В окказионализмах второго вида нарушается общая пассивность, бездеятельность типа в ту или иную эпоху, но условия образования производных слов этого типа не затрагиваются.

3) Образцом для производства окказионализмов может быть не только непродуктивный словообразовательный тип, но членимое слово. В таком случае говорят о словообразовании по конкретному образцу (третий вид окказионализмов). Этот вид окказионального словообразования объясняется тем, что непроизводные, но членимые слова являются определенными структурами, которые могут действовать как образец.

Окказиональное словообразование названных видов (как и любое словообразование) совершается под воздействием аналогии. Аналогия при этом действует и как фактор регулярности, единообразия (так как окказионализм берет за образец обычное слово), и как фактор нарушения регулярности (так как окказионализм, беря за образец обычное слово, чем-то не похож на него, отличается от него). Рассмотрим несколько примеров окказионализмов разных видов.

Окказионализмы первого вида производятся обычно по образцу слов продуктивных типов, но с нарушением условий их образования.

1) Наиболее типично при создании окказионализмов первого вида изменение характера производящей основы: производное создается от основ иной семантики или иных грамматических свойств, чем это характерно для языка.

Так, например, существительные с суффиксом -инк(а), имеющие значение единичности, совмещенной с уменьшительностью, образуются от основ существительных, обозначающих нерасчлененные совокупности чего-либо (горошинка, соломинка, изюминка и т. п.). В поэтической речи встречаем сиренинка от существительного иной семантики — сирень [5,с.230].

Словообразовательный тип существительных с нулевым суффиксом, обозначающих отвлеченный признак (синь, сушь и т. п.), производится в общелитературном языке от основ непроизводных качественных прилагательных. В языке художественной литературы окказиональные образования этого типа производятся и от других видов основ.

От основ производных прилагательных (в том числе сложных): «. вернулись в Москву в непролазъ и мглу позднего октября» (А. Мариенгоф); «Одну неправду-подобъ сменяет другая,— более величественная» (там же).

От основ глаголов: «.. .Она похудела, на нее вдруг пал такой холод, такая нехотъ ко всему» (Гончаров. Обломов).

2) При образовании окказионализмов могут нарушаться формальные ограничения, присущие словообразовательному типу.

От существительных на -ение затруднено производство прилагательных. Если же они образуются, то это бывают прилагательные на -енческий (или -енский, устар.). Пример: приключение — приключенческий, просвещение — просвещенческий, управление — управленческий (и у правлен-ский — устар.).

Окказионализмы второго вида, т. е. производимые по образцу слов непродуктивных типов, очень разнообразны. При их создании обычно используются в качестве производящих основы той части речи, которая характерна для данного типа, но иной семантики.

С точки зрения выражаемого ими значения и степени новизны различаются две подгруппы таких окказионализмов:

а) Окказионализм не имеет близких (или тождественных) по значению «обычных» производных слов с той же основой, но иных словообразовательных типов, т. е. окказионализм нов и по форме, и по значению.

б) Окказионализм близок (или тождествен) по значению «обычному» производному слову с той же основой, но иного словообразовательного типа, т. е. окказионализм нов лишь по форме.

Рассмотрим два словообразовательных типа, очень активные в порождении окказионализмов.

Пилить — пилеж по типу: грабить — грабеж, галдеть -галдеж, кутить — кутеж» [2, с. 234].

1) Существительные с суффиксом -есс(а), являющиеся наименованиями лиц женского пола по отношению к одно-коренным наименованиям лиц мужского пола, представляют собой непродуктивный тип. Число таких слов ограничено: поэтесса, принцесса, патронесса, виконтесса, чемпионесса, дожесса (и догаресса), алькальдесса , стюардесса. Многие из таких слов являются наименованиями, редко употребительными в современном русском языке (виконтесса, принцесса, патронесса, догаресса, алькалъ-десса).

Своеобразный по строению, непохожий на русские суффиксы, удобный своей однозначностью, суффикс -есс(а) нередко используется для производства новообразований сатирического или шутливого характера[5, с. 235].

2) Целый фейерверк окказионализмов породил развивающийся, но малопродуктивный тип имен существительных с суффиксом -дром (ср. неологизмы ракетодром, танкодром, космодром, лунодром и т. п.)[5, с. 236].

Третий вид окказионализмов — образования по конкретному образцу, обычно по образцу слов членимых, но непроизводных, не входящих в словообразовательные типы.

Выше мы упоминали, что нет непроходимой грани между окказиональными словами и неологизмами — новыми словами общенародного языка. Особенно ярко отсутствие непроходимой границы доказывают случаи, когда окказиональные образования переходят в категорию обычных слов. Как правило, это происходит, когда какой-либо окказионализм в силу особой общественной актуальности своей семантики получает широкое распространение и «права гражданства» в русском языке. Так произошло на наших глазах с глаголами прилуниться, приводниться. Они были созданы как слова, употребительные лишь в фантастической литературе, юмористике и т. п. жанрах. Сейчас эти глаголы и их производные часто употребляются в научных сообщениях, деловых документах. Превращение окказиональных слов в обычные может сопровождаться превращением окказионального словообразовательного типа в общеязыковой словообразовательный тип [5, с. 238].

Потенциальные и окказиональные слова представляют собой два полюса словообразования: первые являются реализацией законов словообразования, вторые — нарушением этих законов. Это — антиподы. Однако и те, и другие по существу демонстрируют возможности, заложенные в системе языка, только в первом случае это возможности, которые вот-вот станут реальностью, уже пробившие себе дорогу, а во втором случае — это возможности глубинные, лишь изредка, с трудом выбивающиеся на поверхность. Вполне вероятно, что часть последних при их особой активности, благоприятных внутриязыковых условиях и помощи социальных факторов пробьет себе дорогу в жизнь [2, с. 238].

Источник