Старый афоризм и новая идеология
Известный афоризм «Наука — это удовлетворение личного любопытства за государственный счет» содержит в самом себе собственное опровержение. В самом деле: выражение » личное любопытство» предполагает, что бывает и такое любопытство, которому нельзя придать статус личного. Но понятно же, что именно такое любопытство как раз и можно назвать наукой (если любопытство вообще — это желание знать что-то, не имеющее непосредственного практического значения). В случае личного любопытства человек является конечным потребителем информации, а ученый свои результаты стремится опубликовать, предоставить во всеобщее пользование. Поэтому, когда ученый высказывает это изречение, он воспринимает его в качестве шутки, с оттенком самоиронии.
В последнее время в определенной среде можно услышать слова, которые по содержанию достаточно похожи на упомянутый афоризм. Это утверждения о том, что ученый «существует на средства налогоплательщиков» и потому обязан оправдывать перед ними свое существование. При всей внешней похожести, смысл здесь иной, чем в старом афоризме. Называя стремление ученого к познанию «любопытством», да притом еще и «личным», афоризм акцентирует внимание на бесполезности науки. Причем неявно подразумевается, что польза — это объективная характеристика. Напротив, современные взгляды снимают вопрос о пользе. Главное — что наука обслуживает «налогоплательщиков»: они могут требовать от науки пользы, а могут — и удовлетворения собственного любопытства. Раньше ученый «за государственный счет» получал некие объективно полезные или объективно бесполезные результаты и был подотчетен государству, регулирующему научную деятельность, исходя из представлений о ее пользе. А теперь выстраивается, вроде бы, чисто экономическая картина — обмен денег на услуги, причем существование услуг оправдано ровно постольку, поскольку на них имеется спрос, а не потому, что они объективно «полезны». Если есть, скажем, спрос на снятие порчи и сглаза, то деятельность колдунов, которые этим занимаются, безусловно оправдана, независимо от того, существуют ли вообще в природе такие явления, как порча и сглаз.
Казалось бы, такая редукция науки к экономике перемещает вопрос об ответственности ученого в область элементарной трудовой этики. Ученый как работник ответственен перед своим работодателем или заказчиком — неким юридическим лицом (например, институтом РАН, самой РАН, РФФИ и пр.). А этот работодатель уже вступает в какие-то отношения с остальным миром — правительством РФ, законодательной властью и т.д. Откуда же берутся «налогоплательщики», которые не являются ни определенным лицом, ни даже какой-то группой с более или менее едиными интересами? Думаю, что эта фиктивная сущность возникает из осознания неадекватности представления о полной автономности экономической жизни. И, вместе с тем, из невозможности от него отказаться. Есть круговорот бабла в природе — и ничего более. Но кому же хочется сознавать себя всего лишь песчинкой в этом круговороте? Из такой дилеммы находится выход: создается представление об абсолютном источнике бабла, в осознанном отношении к которому и заключается понятие «должного», в отличие от «сущего». Этот абсолютный источник и есть «налогоплательщики», заменившие собой «производителей» советской идеологии.
Разумеется, приводить какие-либо аргументы против этого представления бессмысленно (напоминать, скажем, о том, что источником финансирования науки являются налоги с юрлиц, а не физлиц). Абсолютное потому и абсолютно, что оно априорно, а следовательно, неопровержимо. Советский гегемон от пивного ларька был прав априори, потому что он «производил» (хотя производство могло быть убыточным, а его продукт — бесполезным), а вот «ничего не производящие» интеллигенты должны были доказывать, что они полезны народу. И тут могли возникать интереснейшие коллизии, когда эти последние сами начинали обвинять друг друга в бесполезности. Они и сейчас продолжают этим заниматься. Кто же суть главные обвиняемые? Да те же, кто и раньше: те ученые, которые просто делают свое дело, без оглядки на то, является ли выбранная ими тема идеологически правильной (или грантоприносящей), а методы исследования — соответствующими марксистско-ленинской теории (или догмам кладизма).
Источник
Знаменитые москвичи. Наука — лучший способ удовлетворения личного любопытства за государственный счёт.
25 февраля 1909 года в Москве, в обедневшей дворянской семье родился Лев Андреевич Арцимович. Ему принадлежат эти слова. Что же он открыл любопытного за свою 64-летнюю жизнь? Прежде всего, выучился за государственный счёт. Во время гражданской войны семья очень бедствовала и в 1919 г. из-за голода покинула Москву и переехала в Могилёв. В 1924 г. Арцимович экстерном окончил среднюю школу и поступил на физико-математический факультет Белорусского университета, который и окончил в 1928 г. в возрасте 19 лет.
Вскоре после защиты диплома, Арцимович переехал в Ленинград и в 1930 г.поступил на работу в Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ). В течение двух лет выполнил ряд исследований по физике рентгеновских лучей, получил любопытные результаты, из которых наиболее интересным было экспериментальное исследование отражения рентгеновских лучей от тонких слоев металлов под очень малыми углами.
В 1933 г. в ЛФТИ начали развиваться исследования по физике атомного ядра, и Арцимович одним из первых переключился на новое любопытное направление. Вместе с Курчатовым он впервые экспериментально показал, что поглощение медленных нейтронов в водород-содержащих веществах обусловлено реакцией захвата нейтрона протоном. Одновременно Арцимович руководит группой по разработке ускорительных трубок для получения электронов с энергией свыше 1 МэВ в исследованиях ядерного фотоэффекта. В 1936 г. Арцимович с соавторами доказал сохранение импульса при аннигиляции электрона и позитрона. В 1937 г. он защищает кандидатскую диссертацию «Поглощение медленных нейтронов».
В 1937-1938 гг. Арцимович исполняет обязанности заместителя директора ЛФТИ по научной работе. В 1939 г. он защищает докторскую диссертацию «Тормозное излучение быстрых электронов» и становится начальником лаборатории быстрых электронов ЛФТИ. Ему присваивается звание профессора. Его возможности для дальнейшего удовлетворения любопытства увеличиваются.
С началом войны ЛФТИ эвакуируется в Казань. Там, как и его коллегам Курчатову, Александрову и другим, пришлось заниматься менее любопытными, но необходимыми в военных условиях работами. Лаборатория Арцимовича переключается на разработку приборов ночного видения. Даже когда по решению Государственного комитета обороны в одном из зданий Казанского университета Курчатов и Александров оборудовали для создания атомной бомбы секретную «Лабораторию №2», Арцимович в соседнем здании продолжал заниматься многокаскадными электронно-оптическими преобразователями.
И только после возвращения в Москву в 1944 г. по предложению Курчатова Арцимович привлекается к работам по Атомному проекту и переходит в Лабораторию № 2 (ныне РНЦ «Курчатовский институт»), где работает до последних дней своей жизни. Там он получает, пожалуй, самые любопытные результаты. Он возглавляет исследования по созданию промышленной технологии электромагнитного разделения изотопов и строит специализированный комбинат «Свердловск-45».
В 1950 г. Арцимович возглавил экспериментальные исследования по управляемому термоядерному синтезу. В 1952 г. открыл нейтронное излучение высокотемпературной плазмы. Руководил созданием термоядерных установок «Токамак». На установке «Токамак-4» в 1968 г. в лабораторных условиях были зарегистрированы первые термоядерные нейтроны.
Вот к каким результатам привело Арцимовича здоровое личное любопытство за государственный счёт. А государство ещё добавило ему лично звание Героя Социалистического Труда (1969), Ленинскую премию (1958), Государственные премии СССР (1953, 1971). Умер Лев Андреевич Арцимович 1 марта 1973 года.
Источник
Наука это способ удовлетворить свое любопытство за счет государства
Наука – лучший способ удовлетворения личного любопытства за государственный счет.
Наука – это любая дисциплина, в которой дураки одного поколения могут пойти дальше той точки, которую достигли гении предыдущего поколения.
Искусство – это «я»; наука – это «мы».
Наука – способ разгадки мировых тайн путем открытия новых загадок.
Наука – это вера в невежество экспертов.
Наука начинается с мифов и с критического отношения к мифам.
Наука говорит о чем-то, а не что-то.
Всякая наука есть предвидение.
Наука подтверждает наши ошибочные представления.
Станислав Ежи Лец.
Наука непогрешима, но ученые часто ошибаются.
Наука всегда оказывается не права. Она не в состоянии решить ни одного вопроса, не поставив при этом десятка новых.
Джордж Бернард Шоу.
Наука не отвечает на все вопросы, зато помогает понять бессмысленность многих из них.
Познание – одна из форм аскетизма.
Наука, как и добродетель, сама себе награда.
Науку часто смешивают с знанием. Это грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, т.е. уменье пользоваться знанием как следует.
Наука – это организованное знание.
Знание – это сомнение, с огромным трудом превращенное в веру.
Жизнь коротка, а наука долга.
Лукиан Из Самосаты.
Наука – это систематическое расширение области человеческого незнания. Не прикладывай к этому руку (голову)!
Науки нет, есть только науки.
Нет прикладных наук, есть только приложения науки.
Создать мир легче, чем понять его.
Наука не отвечает на все вопросы даже в кабинете следователя.
Наука не имеет отечества.
Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки.
Иоганн Вольфганг Гете.
Даже авторитеты не в силах помешать прогрессу науки.
Научная истина торжествует по мере того, как вымирают ее противники.
Перефразированный Макс Планк.
Ум и наука подчиняются моде столько же, сколько сережки и пуговицы.
Многие ли назовут имена тех, кто осудил Галилея? Но каждый помнит, в каком учреждении они работали.
Конечно, она вертится, но начальство все равно надо уважать.
Пифагор, открыв свою знаменитую теорему, принес богам в жертву сто быков. С тех пор все скоты дрожат, когда открывается новая истина.
Три стадии признания научной истины: первая – «это абсурд», вторая – «в этом что-то есть», третья – «это общеизвестно».
Всякой истине суждено одно мгновенье торжества между бесконечностью, когда ее считают неверной, и бесконечностью, когда ее считают тривиальной.
В науке слава достается тому, кто убедил мир, а не тому, кто первым набрел на идею.
В науке, как и в спорте, важно участие, а не результат.
Если любопытство касается серьезных проблем, оно уже именуется жаждой познания.
Наука победила множество болезней, разгадала генетический код и даже позволила человеку высадиться на Луне, но когда восемнадцатилетний мужчина остается в одном номере с двумя восемнадцатилетними барменшами, ничего не случается. Потому что настоящие проблемы все те же из века в век.
Наука или жизнь.
О банкротстве науки чаще всего говорят те, кто не вложил в это предприятие ни гроша.
Единственное, чему научила меня моя долгая жизнь: что вся наша наука перед лицом реальности выглядит примитивно и по-детски наивно – и все же это самое ценное, что у нас есть.
Церковь спасает грешников, наука ищет способы приостановить их производство.
Наука сделала нас богами раньше, чем мы научились быть людьми.
Кажется, дело идет к тому, что Наука откроет Бога. И я заранее трепещу за его судьбу.
Источник
Наука — лучший способ удовлетворять личное любопытство за государственный счет?
Вскоре после защиты диплома, Арцимович переехал в Ленинград и в 1930 поступил на работу в Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ). В течение двух лет выполнил ряд исследований по физике рентгеновских лучей, получил любопытные результаты, из которых наиболее интересным было экспериментальное исследование отражения рентгеновских лучей от тонких слоев металлов под очень малыми углами.
В 1933 в ЛФТИ начали развиваться исследования по физике атомного ядра, и Арцимович одним из первых переключился на новое любопытное направление. Вместе с Курчатовым он впервые экспериментально показал, что поглощение медленных нейтронов в водород-содержащих веществах обусловлено реакцией захвата нейтрона протоном. Одновременно Арцимович руководит группой по разработке ускорительных трубок для получения электронов с энерги ей свыше 1 МэВ в исследованиях ядерного фотоэффекта. В 1936 г. Арцимович с соавторами доказал сохранение импульса при аннигиляции электрона и позитрона. В 1937 г. он защищает кандидатскую диссертацию «Поглощение медленных нейтронов».
В 1937—1938 гг. Арцимович исполняет обязанности заместителя директора ЛФТИ по научной работе. В 1939 г. он защищает докторскую диссертацию «Тормозное излучение быстрых электронов» и становится начальником лаборатории быстрых электронов ЛФТИ. Ему присваивается звание профессора. Его возможности для дальнейшего удовлетворения любопытства увеличиваются.
С началом войны ЛФТИ эвакуируется в Казань. Там, как и его коллегам Курчатову, Александрову и другим, пришлось заниматься менее любопытными, но необходимыми в военных условиях работами. Лаборатория Арцимовича переключается на разработку приборов ночного видения. Даже когда по решению Государственного комитета обороны в одном из зданий Казанского университета Курчатов и Александров оборудовали для создания атомной бомбы секретную «Лабораторию № 2», Арцимович в соседнем здании продолжал заниматься многокаскадными электронно-оптическими преобразователями.
И только после возвращения в Москву в 1944 г. по предложению Курчатова Арцимович привлекается к работам по Атомному проекту и переходит в Лабораторию № 2 (ныне РНЦ «Курчатовский институт»), где работает до последних дней своей жизни. Там он получает, пожалуй, самые любопытные результаты. Он возглавляет исследования по созданию промышленной технологии электромагнитного разделения изотопов и строит специализированный комбинат «Свердловск-45».
В 1950 г. Арцимович возглавил экспериментальные исследования по управляемому термоядерному синтезу. В 1952 г. открыл нейтронное излучение высокотемпературной плазмы. Руководил созданием термоядерных установок «Токамак». На установке «Токамак-4» в 1968 г. в лабораторных условиях были зарегистрированы первые термоядерные нейтроны.
Вот к каким результатам привело Арцимовича здоровое личное любопытство за государственный счёт. А государство ещё добавило ему лично звание Героя Социалистического Труда (1969), Ленинскую премию (1958), Государственные премии СССР (1953, 1971). Умер Лев Андреевич Арцимович 1 марта 1973 года.
Об авторе:
Этот материал взят из источника в свободном доступе интернета. Вся грамматика источника сохранена.
Источник
