Онегинская строфа
После того, как нами были подробно разобраны все известные формы сонета – канонические и неканонические, пришла пора поговорить об использовании сонетной формы в качестве твердой строфы. Это изобретение принадлежит А.С.Пушкину, написавшего целый роман в стихах – «Евгений Онегин», особыми строфами, по своей структуре напоминающими сонет, ибо, как и сонет, они состоят из 14 строк. И все-таки его строфы — не сонет, они не разбиваются на три катрена и одно двустишие, как внешне похожий на данную строфу шекспировский сонет, а пишутся единым массивом. А если так, то здесь не обязательно, чтобы каждый катрен, терцет или двустишие содержали бы в себе законченную мысль и, соответственно, заканчивались точкой, а не частью предложения.
Строфа была названа «Онегинской» и по своей структуре она выступает, как единое целое.
В основу создания Онегинской строфы Пушкиным был положен сонет — 14-строчное стихотворение с определенной рифменной схемой. От сонета «английского» («шекспировского») типа Пушкиным было взято строфическое строение (три катрена и заключительное двустишие), от «итальянского» («петраркианского») сонета — принцип упорядоченности рифменной схемы. Однако, в отличие от сонетной традиции, в которой упорядочение рифмы шло по линии связывания катренов между собой рифменными цепями, Пушкин упорядочил саму систему рифмовки: в первом катрене она перекрёстная, во втором — парная, в третьем — опоясывающая. Рифменная схема онегинской строфы: AbAb CCdd EffE gg (прописными буквами традиционно обозначается женская рифма, строчными — мужская).
А теперь, определение:
Онегинская строфа – это строфа из 14 стихов с рифмовкой АвАвССddEffE gg. Ритмически и интонационно она часто распадается на 3 четверостишия (с перекрёстной, парной и охватной рифмовкой) и заключительное двустишие.
Композиционно данная строфа тяготеет к определённому внутреннему построению: 1-е четверостишие даёт тему строфы, 2-е — развитие, 3-е — кульминацию, двустишие — афористическую концовку. Но это условие в онегинской строфе не обязывает автора умещать данные смысловые части четко в «подстрофы».
Сложность структуры делает Онегинскую строфу чрезвычайно гибкой в смысле передачи самых различных оттенков мысли, самых различных интонационных ходов и т. п. В то же время, благодаря своей «вместимости», Онегинская строфа является чрезвычайно удачной композиционной единицей поэтического произведения и служит примером того, как новое идейное содержание определяет возникновение и новых форм его словесного воплощения. Строфа становится как бы стихотворением в стихотворении. Именно поэтому ее применяют в больших жанрах с обилием лирических отступлений.
Рассмотрим строфы романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин»:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример — другим наука;
Но, Боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!
А вот еще один пример из «Евгения Онегина», где Пушкин позволяет себе начинать предложение в середине строки. Он не подгоняет предложения под конец четверостиший или заключительного двустишия (что не приветствуется в написании сонета, хотя и ошибочно повсеместно используется нашими стихирскими сонетописателями!):
Час от часу плененный боле
Красами Ольги молодой,
Владимир сладостной неволе
Предался полною душой.
Он вечно с ней. В ее покое
Они сидят в потемках двое.
Они в саду, рука с рукой,
Гуляют утренней порой.
И что ж? Любовью упоенный
В смятенье нежного стыда
Он только смеет иногда
Улыбкой Ольги ободренный,
Развитым локоном играть
Иль край одежды целовать.
Вам эта запись ничего не напоминает? Ведь именно так (я, конечно, говорю о форме, а не о мастерстве!) пишет стихи большинство из нас, охотно называя свое лирическое творение из 14 строк – сонетом! Разделение такого стихотворения пустыми строчками на три катрена и двустишие его в сонет все равно не превращает!
Непосредственным продолжателем пушкинской идеи выступил Михаил Лермонтов, написавший Онегинской строфой поэму «Тамбовская казначейша», начинающуюся непосредственным объяснением по этому поводу:
Пускай слыву я старовером,
Мне всё равно — я даже рад:
Пишу Онегина размером;
Пою, друзья, на старый лад.
Прошу послушать эту сказку!
Ее нежданую развязку
Одобрите, быть может, вы
Склоненьем легким головы.
Обычай древний наблюдая,
Мы благодетельным вином
Стихи негладкие запьём,
И пробегут они, хромая,
За мирною своей семьёй
К реке забвенья на покой.
В дальнейшем к Онегинской строфе обращались такие авторы, как Вячеслав Иванов, Максимилиан Волошин, Юргис Балтрушайтис. В ряде случаев одиночную Онегинскую строфу представляло собой отдельное стихотворение, и, таким образом, Онегинская строфа использовалась как ТВЕРДАЯ ФОРМА.
Наиболее известным иноязычным произведением, написанным Онегинской строфой, является, по-видимому, роман в стихах англо-индийского поэта Викрама Сета «Золотые ворота» (англ. The Golden Gate; 1986), состоящий из 690 строф четырёхстопного ямба, выдерживающего положенную рифменную схему.
To make a start more swift than weighty,
Hail Muse. Dear Reader, once upon
A time, say circa 1980,
There lived a man. His name was John.
Successful in his field though only
Twenty-six, respected, lonely,
One evening as he walked across
Golden Gate Park, the ill-judged toss
Of a red frisbee almost brained him.
He thought, «If I died, who’d be sad?
Who’d weep? Who’d gloat? Who would be glad?
Would anybody?» As it pained him,
He turned from this dispiriting theme
To ruminations less extreme.
Выбор Сета был определён знакомством с английским переводом «Евгения Онегина» строфой и размером оригинала, который был выполнен Чарлзом Хепбёрном Джонстоном и издан в 1977 году.
Итак,
ОНЕГИНСКАЯ СТРОФА — это
14 строк, срифмованных между собой следующим образом:
a, b, а, b, c, c, d, d, e, f, f, e, g, g
где строфа представляет собой сложное построение из:
1. четверостишия с перекрестной рифмовкой (a, b, а, b),
2. четверостишия с парной рифмовкой (c, c, d, d),
3. четверостишия с опоясанной рифмой (e, f, f, e) и
4. заключительных двух строк с парной рифмовкой (g, g).
Сочетание мужских и женских рифм можно чередовать двумя способами: АвАвССddEffEgg или аВаВссDDeFFeGG, где большая буква означает женскую рифму, а малая буква — мужскую рифму.
Источник
Онегинская строфа
Онегинская строфа — строфа, которой был написан роман в стихах Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин», 14 строк четырёхстопного ямба.
В основу строфы был положен сонет — 14-строчное стихотворение с определённой рифменной схемой. От сонета «английского» («шекспировского») Пушкиным было взято строфическое строение (три катрена и заключительное двустишие), от «итальянского» («петраркианского») сонета — принцип упорядоченности рифменной схемы. Однако, в отличие от сонетной традиции, в которой упорядочение рифмы шло по линии связывания катренов между собой рифменными цепями, Пушкин упорядочил саму систему рифмовки: в первом катрене она перекрёстная, во втором — парная, в третьем — опоясывающая. Рифменная схема онегинской строфы выглядит так: AbAb CCdd EffE gg (прописными буквами традиционно обозначается женская рифма, строчными — мужская).
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же чёрт возьмёт тебя?»
Изобретённая Пушкиным форма неоднократно использовалась его русскими подражателями. М. Ю. Лермонтов применил её в комической поэме «Тамбовская казначейша», в начале которой открыто объявил: «Пишу Онегина размером…»
Источник
Какие виды рифмы романе «Евгений Онегин».
Постоянно держать читателя в напряжении на протяжении всего стихотворного произведения такого размера А. С. Пушкину удалось благодаря изобретению им новой, самой длинной строфы в русской поэзии — четырнадцатистрочной “онегинской строфы”. В ней использованы все классические виды рифмовки: первое четверостишие — рифма перекрестная, второе — рифма парная, третья — охватывающая и, в заключение, двустишие, связанное парным созвучием. Практически весь роман написан этими строфами со строгой системой рифмовки четырехстопным ямбом. Пушкин не зря выбрал этот размер: им очень удобно вести повествование, он энергичен, упруг, вмещает в себя оттенки различных чувств от нежно-лирического, от мечтательного и философского раздумья до порывов гнева, негодования, до выражения иронии, сатирического восприятия. Столь же умело Пушкин меняет ритм, интонацию, лексику, что позволяет отражать мир во всем его разнообразии. К тому же каждая строфа представляет собой как бы отдельную главку. И это дает возможность поэту свободно развивать отдельные эпизоды повествования, если нужно, то и отвлекаться в сторону, вставлять свои размышления о том или ином явлении жизни, не прерывая основной нити рассказа.
Пушкину, с его совершенной поэтической техникой, богатым воображением и волшебным владением русским языком удалось выдержать избранную строфу на протяжении всего романа, нисколько не ослабляя напряженности восприятия событий романа читателем. Только в письмах главных героев друг к другу автор размывает границы строф, подчеркивая этим самым душевный порыв, глубину и силу страсти. Песня крепостных девушек, так перекликающаяся со смятенным душевным состоянием Татьяны, также выпадает из рисунка романа. Ритм здесь медлительный, напевный.. . В остальном же с первой строфы (“Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог. ”) до последней А. С. Пушкин блестяще выдержал стиль и размер повествования. Последние строки романа написаны все тем же энергичным ямбом:
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
Роман написан особой «онегинской строфой» . Каждая такая строфа состоит из 14 строк четырехстопного ямба.
Первые четыре строчки рифмуются перекрёстно, строки с пятой по восьмую — попарно, строки с девятой по двенадцатую связаны кольцевой рифмой. Оставшиеся 2 строчки строфы рифмуются между собой.
Источник
obolenskij
obolenskij Pedicabo ego vos et irrumabo
Альбом Оболенскаго М.А.
Определение стихотворного размера при анализе стихотворения бывает камнем преткновения даже для отъявленных отличников. Почему? Потому что в школе на уроках литературы неправильно преподаётся его методика! Это говорю вам я, корнет Оболенский, лингвист и литератор, который, в отличие от пушкинского героя может с лёгкостью отличить хорей от ямба.
Итак, что же не так в школьной программе? Ну вообще-то, процесс определения стихотворного размера в школе происходит так: берётся стихотворение, переписывается в тетрадь какое-нибудь четверостишие, причём целиком!
Затем разбивают на слоги и расставляют ударения. Давайте теперь и далее обозначать ударный слог апострофом ( ‘ ), а безударный — подчёркиванием (_). Вот наш «Онегин»:
‘ ‘ _ ‘ _ ‘ _ ‘ _
_ ‘ ‘ ‘ _ _ _ ‘
‘ _ _ ‘ _ ‘ _ ‘ _
‘ ‘ _ ‘ _ _ ‘ ‘
. Что за бред. Согласитесь, здесь сложно найти какой-либо такт и ритм и стихотворный размер, естественно. Тут нет ни хорея, ни ямба, сплошная азбука Морзе! Ну ладно, в первой строчке мы видим что-то наподобие хорея. Или ямба? Или всё-таки хорея? Да даже если знать, что стих исполнен четырёхстопным ямбом, то ничего учительнице всё-равно не докажешь.
И тут ученики начинают возмущаться, утверждать, что размер зависит от того, как разбить стихотворение на стопы, что здесь вообще нестандартный размер. Несмотря на то, что определение тактового размера стихотворения — устный процесс, и не требуется переписывать целое четверостишие, а можно ограничиться всего одной строкой (для определения стопности) и даже одной стопой!
Вспомним, собственно, какие у нас имеются варианты размеров:
| Хорей | ‘ _ |
| Ямб | _ ‘ |
| Дактиль | ‘ _ _ |
| Амфибрахий | _ ‘ _ |
| Анапест | _ _ ‘ |
Предлагаю вам, господа, простую и быструю методику определение стихотворного размера.
Первое правило: забудьте что такое ударение! Забудьте напрочь, потому что в моём методе термин «ударение» обозначает совсем другое.
Второе правило: забудьте что такое слово, потому что слово в терминологии моего метода — это вся строка целиком:
Теперь разберёмся в термине «ударение» . Внимание! Чёткого определения этому термину я не дам. Скажу лишь то, что в одном «слове»: а) несколько ударений; б) все ударные слоги отстоят друг от друга на равном расстоянии, потому что в) расстановка ударений определяется ритмом. Из этих постулатов следует, что надо использовать чувство ритма, а не логику. Прочитайте стихотворение в стиле индастриал, вспомните Hot Butter — «Popcorn». Выделяйте ударные слоги повышением тона и громкости обязательно. Не «выстреливайте очередью» сразу несколько слогов, если по закону ритма слог должен быть ударным, произнесите его с ударением. «Бейте в барабаны», вы «ударник» в рок-группе. Или поезд: «чух-ЧУХ!-чух-ЧУХ!-чух-ЧУХ!», или: «ЧУХ!-чух-чух-ЧУХ!-чух-чух-ЧУХ!-чух-чух. ..» Кстати, в первом случае с поездом получается трёхстопный ямб, а во втором — трёхстопный дактиль.
Вернёмся к Пушкину. Если проставить ударения так, как предлагаю я, по закону ритма, то получится вот что:
Здесь «ударные» слоги выделены красным цветом. Заметьте, в слове «Мой», в частицах «не» и других односложных словах ударение не проставлено вообще, хотя по логике оно там должно быть. Зато в словах «занемог», «выдумать» стоит аж целых два ударения! Что значит по законам ритма! Попробуйте прочитать написанное выше четверостишие, чётко выделяя ударением гласные буквы в ударных слогах и произнося безударные как можно слабее, и вы поймёте, как следует ставить ритмическое ударение.
Какой же у нас теперь ритмический рисунок? А вот какой:
Красота? Красота! Это же ямб! Четырёхстопный! А мы мучались, переписывали, ныли. А оказывается, надо просто почувствовать ритм, и решение само придёт.
Собственно, что же такое стихотворный размер? Зачем он нужен? А стихотворный размер — это то, что делает стихотворение стихотворением (здесь следовало бы добавить: «силлабо-тоническим стихотворением», но будем проще). Стало быть, у двух стихотворений с одинаковыми стихотворными размерами должно быть нечто общее? Интересно, что же? А вот что. Давайте-ка смешаем «Евгения Онегина» с «Парусом» М.Ю. Лермонтова. Получается вот такая забавная штука:
Мой дядя самых честных правил
В тумане моря голубом.
Он уважать себя заставил.
Что кинул он в краю родном?
Белеет парус одинокий,
Когда не в шутку занемог.
Что ищет он в стране далёкой,
И лучше выдумать не мог?
Хе-хе! Бессмыслица? Но нас интересует совсем другое. Каково читается (с точки зрения ритма)? Гармонично? Вроде да. Как будто ничего не меняли и не смешивали. Для сравнения:
Источник
