Метафора как способ образования сленговых существительных в американском английском языке
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 20 Декабря 2012 в 11:50, курсовая работа
Описание
Целью работы является изучение метафорического переноса с образованием субстантивных единиц американского сленга. В соответствии с предполагаемой целью в работе ставятся и решаются такие задачи как рассмотрение метафорического переноса в семантическом, когнитивном и отчасти прагматическом аспектах с моделированием схемы его протекания для субстантивной сленговой лексемы, а также выявление закономерностей, свойственных данному процессу в американском сленге.
Содержание
Глава I. Метафора как способ . 5
1.1. Общелингвистические концепции метафорического переноса . 5
1.2. Субстантивная метафора: семантический и когнитивный аспект
переноса . 14
1.3. Метафора в сленге: прагматический аспект . 20
Глава II. Образование сленговых существительных при помощи метафоры.. 26
2.1. Функциональная метафора …. 28
2.2. Структурная метафора …. 31
2.3. Качественная метафора …. 33
Заключение …. 37
Список использованной литературы…. 39
Работа состоит из 1 файл
kasyanova_06303_metaphor_in_slang.docx
Именно здесь мы сталкиваемся с вопросом, к которому неизбежно нас должно было привести подробное рассмотрение процесса переноса: что общего между пением и доносительством, почему человек соотносит именно эти два явления, а коллективное сознание соглашается с данным отождествлением, начиная воспроизодить метафору в речи. Случай nightingale — не единственный пример такого сравнения; так, доносчика по тому же принципу называют canary или songbird, а соответственно, ассоциация устойчива; таких случаев множество. Мы полагаем, что в рамках лингвистики данный вопрос неразрешим; здесь мы вынуждены остановиться. Все, что мы можем однозначно установить — это вид сходства. В нашем примере сопоставляются две функции; таким образом, здесь мы имеем фукциональную метафору. Первый пример, соответственно, дает нам метафору по качеству.
Продолжая эллиптизировать сравнение, мы возвращаемся к тому, с чего начали — к результату переноса, лексеме-метафоре. Если рассматривать семантическую ст руктуру упомянутой лексемы с учетом нашего представления о метафоре, как содержащей в себе свернутое сравнение, компоненты, участвовавшие в переносе, не исчезают бесследно, но переходят на уровень значения слова. Происходит то, о чем пишет Г.Н. Скляревская, говоря об «удвоении денотата». То, что мы в процессе переноса именовали основным и вспомогательным субъектом, сохраняется в смысловой структ уре слова в виде двух составляющих денотата данного имени, где вспомогательный субъект уж е присутствовал в виде прямого значения, а по завершении переноса к нему присоединяется основной — в виде переносного. Предикаты же сохраняются и прослеживаются в коннотациях, сопутствующих каждому из значений, как коннотация «beauty» для нашего примера:
1) a flower (прямое значение, бывший вспомогательный субъект)
2) a girl (переносное значение, бывший основной субъект)
(коннотация, бывший предикат признака).
2) a police informer
Таким образом, образное сравнение в свернутом состояни и сохраняется в лексеме с мета форическим значением на уровне семантики, предоставляя возможность при необходимости воссоздать себя опять.
Реконструкция метафорического переноса — в первую очередь, попытка схематизировать ассоциативный процесс, происходящий в творческом мышлении человека, создающего новую метафору, и не вполне осознаваемый даже им самим. Предметно-логические связи, сохраняющиеся в значении слова, переходят в достояние коллектива носителей языка, и, воспроизводя метафору и тем самым признавая справедливым то или иное сходство, говорящие бессознательно воспроизводят и перенос. Существенно заметить, что эти связи обнаруживаются только при анализе, о чем совершенно справедливо пишет Г.Н. Скляревская, утверждая, что образность языковой метафоры полностью осознается лишь исследователем; в сознании обычного говорящего сходство двух объектов некоторым образом существует и воспринимается как данность. Вопрос же о том, почему связываются именно те или иные объекты для выражения того или иного смысла, в рамках лингвистики остается открытым.
1.3. Метафора в сленге: прагматический аспект
Рассматривая метафорический перенос в данном отношении, мы в первую очередь задаемся вопросом о том, с какой целью создается метафо ра в сленговом пласте языка. По своей сути метафорический перенос является средством непрямой номинации, так как наименование объекта происходит при помощи уже существующего имени. Метафорическая номинация в сленге, более того, вторична, на момент образования сленговой метафоры нейтральная лексема для обозна чения объекта уже существует. Субстантивная сленговая метафо ра — образная, это тот тип метафоры, который служит источником синонимии. Лексема с нейтральным значение м всегда существует в языке дольше, нежели ее сниженный эквивалент, и, тем более — метафорический сленговый эквивалент, который при образовании включа ется в ее синонимический ряд. Таким образом, вопрос состоит в том, зачем языку необходим сленговый синоним для, казалось бы, уже имеющего наименование объекта.
Формальные различия между сленгом и стандартным яз ыком ничтожны; мы наблюдаем в нем те же словесные формы и языковые процессы (в число которых входит и метафора), что и в других языковых слоях. Сленговая лексика выделяется в словарном составе языка преж де всего своей прагматической составляющей, противопоставляется языковому стандарту по социальной сфере использования, стилю и употреблению, то есть, по тому, кто, где, а главное, с какой целью ее порождает и вводит в оборот.[8] В нашем исследовании метафорического переноса наиболее ценен третий аспект: он завершает нашу схему процесса, подводя под нее целевую базу.
В.Н.Хомяков подразделяет сленг на общий и специальный. Данное разделение, достаточно признанное в лингвистике, производится по степени распространенности среди носителей языка. Общий сленг, таким образом, представляет собой общепонятный слой нелитературной лексики и фразеологии в разговорной речи, употребляемый говорящими вне зависимости от их социальной принадлежности. Специальный сленг, напротив, является совокупностью лексики и фразеологии, употребляемой ограниченно и специфичной для тех или иных человеческих объединений: профессиональных (армейский, биржевой, студенческий сленг, IT-сленг), возрастных (н-р, молодежный сленг), суб- и контркультурных (сленг наркозависимых, представителей неформальных течений, преступные жаргоны и т.д.). На этапе своего образования новый метафорический сленговый синоним, безусловно, существует внутри некоего социального образования, как и субъект речи, его создающий. В том случае, если новообразование отражает идею, с содержанием которой согласен коллектив, оно получает все более и более широкое распространение в рамках данного объединения, и, в случае универсальности заложенной идеи, затем переходит в общий сленг, который, таким образом, не является самостоятельным образованием, но вместилищем наиболее общих понятий специальных сленговых разновидностей.
Образовываясь в рамках специального сленга, новая словарная единица подчин яется его общей цели: с одной стороны, укреплять групповую солидарнос ть, а с другой противопоставлять определенную социальную группу на уровне языка другим группам и обществу в целом. Причем степень противопоставления зависит от закрытости группы, силы ее противостояния «стандартной», господствующей культуре, если угодно, ее антисоциальности. Вполне объяснимо то, что, к примеру, преступные жаргоны стремятся к более высо кому кодированию информации, и их словарный состав намного дальше отстоит от речевого стандарта, нежели сленг более открытых групп — допустим, неформальных течений.
Сленговая лексема изначально создается для использования в разговорной речи, для неформального бытового общения внутри некоего объединения людей. Ввиду этого она не ограничена условностями, присущими норме речи литературной, в частности, в отношении экспрессивности. Сленговая лексика, как отмечает В.Н. Хомяков, несет в себе все основные признаки разговорности: отражение психологии носителя языка и ситуаций его повседневной реальности (которые, существенно заметить, сильно разнятся от группы к группе), спонтанный характер выражения, эмоциональность, образность, фамильярность.[9] Являясь достоянием субкультуры, существующей внутри доминирующей культуры, она, с одной стороны, призвана быть средством языкового выражения конфликта ценностей между ними, с другой — выразить идею, общую для носителей сленга, к субкультуре принадлежащих. И то, и другое подразумевает, что сленговая единица должна обладать эффектом воздействия на воспринимающего ее: с одной стороны, шокирующим для носителей конвенционального мышления, с другой — привлекательным для «своих». «Разговорность» же сленга открывает простор для неограниченных возможностей словотворчества, не подчиняющихся никаким правилам: задача создающего — любым способом поразить слушающего, представив новое видение привычного объекта, несовместимое с общепринятым представлением о нем, нередко носящее вульгарный оттенок. Автор новообразования не стеснен ни в формальных средствах словообразования, ни, что важно, в интенсивности выражения эмоций и резкости оценки.
Суммируя вышесказанное, общую цель создания сленгового синонима можно выразить следующим образом: это необходимость создать неко е «контрслово», обладающее сильным эффектом, эпатирующим не-членов группы и впечатляющим ее членов. Средством достижения этого становится интенсивное образное и эмотивно-оценочное наполнение нового слова.
Крайне мощным инструментом в этом отношении оказывается метафора . В нашем случае разумно было бы утверждать, что именно образность, как одно из важнейших качеств метафоры, становится источником ее экспрессивности. Актуализируя в называемом объекте то или иное свойство и подчеркивая его при помощи краткого емкого метафорического образа, в сознании воспринимающего разворачивающе гося в целую картину сравнительной аналогии, говорящий получает возможность эффектно выразить свое (а в случае сленга — затем и коллективное) отношение к объекту, передав при этом необходимые эмоции с необходимой интенсивностью. В самом деле, если мы выстроим в простой синонимический ряд книжное «an attractive young female», нейтральное «a beautiful girl», разговорное «a cutie» и метафорическое сленговое «a hammer» (молодежный сленг), мы увидим, как от первого к последнему возрастает экспрессивная нагрузка, передаваемая лексемами, и последний пример оказывается наиболее ярким: с помощью образного сравнения воздействия женской красоты с ударом молотка говорящий грубо, эпатажно, но наглядно передает свою эмоцию восхищения, сопровождающуюся положительной оценкой объекта.
Экпрессивность естественно пол яризует метафорический слой сленговой лексики. Мы можем, соответственно, говорить о метафорах со знаком плюс либо минус; о таких, чье образное наполнение служит выражению позитивных либо негативных эмоций и оценки. В сленге, таким образом, существуют две противоположных целевых те нденции.
Отрицательная, критическая тенденция более си льна. Исследователями сленга не раз подчеркивалось, что по большей части сленговая лексик а несет отрицательную нагрузку : особую популярность приобретают сленговые единицы, имеющие острую сатирическую направленность, бичующие недостатки (реальные или приписываемые) называемых объектов. Это закономерное свойство сленга как способа отражения конфликт а между различными социальными группами и между субкультурами и домини рующей культурой. С другой стороны, существует и направление на положительную оценку объекта и естественно примыкаю щая к нему тенденция к эвфемизации, что, если и не подразумевает выраженной положительной оценки, то, во всяком случае, имеет целью сгладить откровенно деструктивную или вульгарную природу объекта. Дж. Лайтер отмечает, что сленг в англоговорящих странах традиционно обращен в сторону непристойности: так, наиболее частотные тематические группы в нем — половая сфера, алкоголь или наркотики (лексикографические исследования показывают, что в последние десятилетия вт орая из этих групп обогнала первую, традиционно более частотную), деньги, силовые воздействия разных видов, смерть, преступления, физиологические отправления и т. п. Что логично, один и тот же объект в зависимости от восприятия его разными группами носителей сленга может иметь наименования и с положительной, и с отрицательной окраской: так, очень наглядно демонстрирует это обширная тематическая группа сленговых слов, создающих ироническую или откровенно презрительную категоризацию людей, принадлежащих к различным группам (расовым, этническим, сексуальным меньшинствам, региональным, социально-экономическим и профессиональным сообществам и т. д.) К примеру, распространителю наркотиков в среде самих наркозависимых даются наименования, несущие определенно положительную с их точки зрения окраску, такие как doctor или ice-cream man, так или иначе делающие акцент на его способности преоставлять необходимый товар; в то же время, существующие для него же в рамках других групп наименования handler, juggler, operator явно недобрительны, так как акцентируют его общеизвестную способность манипулировать людьми, зависимыми от него в своем положении.
Таким образом, прагматический компонент сленговой метафоры нам видится в ее эмотивно-оценочном наполнении. Мы полагаем, что целью создания сленгового синонима уже существующей единицы является необходимость более экспрессив ного средства выражения отношения к объекту, нежели имеющийся вариант.
Схематизируя метафорический перенос для субстантивной слен говой единицы с учетом всего вышесказанного, мы получаем следующее.
Субъект речи имеет цель выразить свое отношение к именуемому объекту в экспрессивной форме. В зависимости от того, каким это отношение является, он выделяет в концептуальной системе признаков, окружающих объект номинации, тот, который вызывает данное отношение в наивысшей степени. На основе устойчивых представлений, существующих в его сознании, он находит некий объект другого класса, обладающий схожим признаком, и устанавливет между двумя объектами ассоциативные отношения сравнения. На их основе он полагает возможным употребить наименование второго для обозначения первого, и, совершая это, производит перенос. В случае, если сравнение оказывается удачным, слово из окказионализма переходит в статус словарной единицы сленга и начинает свое распространение и существование в языке. Такова условная базовая модель переноса, на которую мы будем опираться при анализе.
Теперь, когда мы уяснили это, мы можем обратиться непосредственно к объекту наше го исследования, и выявить некоторые закономерн ости, свойственные описанному процессу.
Источник
Метафора как способ образования сленговых существительных в американском английском языке
Автор работы: Пользователь скрыл имя, 20 Декабря 2012 в 11:50, курсовая работа
Описание
Целью работы является изучение метафорического переноса с образованием субстантивных единиц американского сленга. В соответствии с предполагаемой целью в работе ставятся и решаются такие задачи как рассмотрение метафорического переноса в семантическом, когнитивном и отчасти прагматическом аспектах с моделированием схемы его протекания для субстантивной сленговой лексемы, а также выявление закономерностей, свойственных данному процессу в американском сленге.
Содержание
Глава I. Метафора как способ . 5
1.1. Общелингвистические концепции метафорического переноса . 5
1.2. Субстантивная метафора: семантический и когнитивный аспект
переноса . 14
1.3. Метафора в сленге: прагматический аспект . 20
Глава II. Образование сленговых существительных при помощи метафоры.. 26
2.1. Функциональная метафора …. 28
2.2. Структурная метафора …. 31
2.3. Качественная метафора …. 33
Заключение …. 37
Список использованной литературы…. 39
Работа состоит из 1 файл
kasyanova_06303_metaphor_in_slang.docx
Федеральное агентство по образованию
ГОУ ВПО «Самарский государственный университет»
Кафедра английской филологии
Метафора как способ образования сленговых существи тельных
в американском английском языке
Студентки III курса специализации
Английский язык и литература»
к.ф.н, доц. М.В. Бондаренко
Глава I. Метафора как способ . . . 5
1.1. Общелингвистические концепции метафорического переноса . 5
1.2. Субстантивная метафора: семантический и когнитивный аспект
1.3. Метафора в сленге: прагматический аспект . . 20
Глава II. Образование сленговых существи тельных при помощи метафоры.. 26
2.1. Функциональная метафора …. . . 28
2.2. Структурная метафора …. . . 31
2.3. Качественная метафора …. . . 33
Список использованной литературы…. . . 39
Настоящая работа посвящена проблеме языковой метафоры как средства образования сленговых существи тельных в американском варианте английского языка. Актуальность темы данного исследования определяется, с одной стороны, неугасаемым интересом лингвист ической науки к проблеме переноса значения, с другой стороны — к сленгу, как к области, долгое время находившейся вне внимания исследователей ввиду субстандартности, однако, в настоящее время представляющ ей существенный интерес, что не в последнюю очередь обусловлен о демократизацией языка, отражающейся, в частности, в проникновении сленговой лекс ики в литературную речь, традиционно находящуюся в фоку се лингвистического изучения.
Понятие метафоры — речевой фигуры, в основе которой лежит образное сравнение, — введенное еще Аристотелем в трудах о риторике, существует уже более двух тысяч лет. Современная лингвистика предпринимает системное изучение данного явления, опираясь на тезис о его двойственной природе. Разделение метафоры на художественную (троп) и языковую (словообразовательный механизм), впервые обоснованное Ш. Балли в середине XX в., дало начало разработке лексикологической проблемы языковой метафоры как удивительно продуктивного средства образования новых значений — стихийного (но поддающегося системному изучению как узаконенный факт языка) и заложенного в самой языковой природе. Языковая метафорическая номинация исследуется в лингвистике как комплексная проблема, имеющая отношение к разным специальностям: лексикологии, семасиологии, теории номинации, психолингвистике, лингвостилистике, теории речи. В.Н. Телия в рамках теории лексической номинации, Г.Н. Скляревская в рамках узколексикологического подхода, Н.Д. Арутюнова в исследованиях синтаксической семантики, М.В. Никитин в рамках функционально-коммуникативного подхода, О.И. Глазунова в исследованиях логики метафорических преобразований уделяют внимание метафорическому переносу. Широко известны работы зарубежных исследователей, посвященные метафоре: интеракционистская теория М. Блэка и А. Ричардса, теории Р. Дэвидсона и Дж. Сёрля, концептуальные исследования Дж. Лакоффа и М. Джонсона. Таким образом, общелингвистическая разработанность проблемы бесспорна. Однако же, исследователи традиционно действуют на уровне литературного языка, достаточно слабо уделяя внимание субстандартной лексике, без анализа которой, по утверждению В.А. Хомякова, изучение лексической системы любого национального языка не может считаться адекватным и исчерпывающим.
Целью работы является изучение метафорического переноса с образованием субстантивных единиц американского сленга. В соответствии с предполагаемой целью в работе ставятся и решаются такие задачи как рассмотрение метафорического переноса в семантическом, когнитивном и отчасти прагмати ческом аспектах с моделированием схемы его протекания для субстантивной сленговой ле ксемы, а также выявление закономернос тей, свойственных данному процессу в американском сленге.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. В первой главе работы рассматриваются основные трактовки сущности метафорического переноса, предлагаемые современной лингвистикой, на основе которых делается попытка условно реконструирова ть протекание метафорического переноса для сленгового существительного. Во второй главе методом анализа словарны х единиц исследуется материал специализированных словарей американского сленга с выделением фундаментальных типов субстант ивной метафоры и основных направлений взаимодействия семантических сфер, между которыми производится метафорический перенос.
В заключении делаются выводы, суммирующие выявленные закономерности.
Метафора как способ
В соответствии с заявленной темой, мы будем вести речь о метафоре, как о способе образования новы х наименований. Начать необходимо с того, что само понятие способа имплицитно содержит в себе представление о неком процессе , точнее, процессе во всем многообразии действий, методов, приемов в нем используемых. Термин же метафора может пониматься двояко: как результат и как процесс — разграничение, известное в лингвистических работах и отчетливо сформулированное В.Н.Телией, которая относит первое к области семасиологии, а второе — к сфере лексической номинации.
Метафора в статике — это уже ф ункционирующее в языке наимено вание одного объекта (класса объектов), употребленное для обозначения другого, сходного с ним, объекта либо класса таковых. Динамическое же понимание метафоры, с формальной точки зрения, подразумевает сам по себе акт употребления наименования одного объекта применительно к другом у объекту на основании условного сходства между ними с образованием статического результата, и более точным термином, нежели тот, который мы вынуждены использовать, здесь выступает «метафорически й перенос».
Обобщая вышесказанное с нашими представлениями о способе, мы приходим к мысли о необходимости исслед ования метафоры именно во втором, деятельностном аспекте. Таким образом, предмет нашего внимания — метафорический перенос и его механизм.
1.1. Общелингвистические концепции метафорического переноса
Современная лингвистика предлагает три основных подхода к изучению реализации метафорических преобразований в языке, балансирующие между традиционн ой системно-структурной и инновац ионной антропоцентрической лин гвистической парадигмой. Это объяснимо, учитывая противоборство между представлением о языке как о устойчивой системе, реализующейся в речи, и взглядом на него, как на систему, непрерывно творящуюся и обновляющуюся в процессе речевой деятельности человека. Основное различие между подходами, что характерно, лежит в силе присутствия (или же, наоборот, отсутствия) в них человеческого фактора: в зависимости от этого каждый из подходов в нужной степени актуализирует семантический, когнитивный или прагматический аспект вопроса.
Метафорический перенос, таким образом, может пониматься трояко:
− как способ образования значения отдельного слова;
− как способ субъектно-предикативного взаимодействия в высказывании;
− как способ передачи смысла в коммуникативном акте.
При первом подходе, также называемом узколексикологическим, объектом для исследования служат отдельные лексемы вне речевого контекста. Этот подход четко разделяет художественную и языковую метафору, обращаясь к изучению второй. Функциональное исследование метафоры, по мнению В.Н.Телии, сводится к анализу ее структурно-семантических соста вляющих, в которых легко обнаруживаются предметно-логические связи, отражающие языковой опыт говорящих.
В чистом виде данный подход представлен в работах Г.Н. Скляревской, которая, производя сравнение сем у букв ального и метафорического знач ения слова, определяет перенос как «удвоение денотата и перераспределение сем между денотативной и коннотативной частью значения»[1]. Г.Н. Скляревская называет компонент семантики, связывающий два значения, «символом метафоры». Вышеупомянутое перераспределение осуществляется следующим образом: символ метафоры, который в исходном значении относится к сфере коннотаций, при метафорическом переносе «входит в денотативное содержание в качестве ядерных (дифференциальных) сем и служит основанием смысловых преобразований в процессе метафоризации».[2] Следует заметить, что коннотации в рамках подхода рассматриваются не как элементы прагматики (несущие эмотивно-оценочную нагрузку), но как непосредственная часть семантики слова.
Узколексикологический подход дает интересные результаты в отношении систематизации. Метафорические переносы в языке, по Скляревской, подчиняются достаточно жесткой закономерности и происходят в строго определенных направлениях от одной семантической сферы к др угой. Так, на материале русского языка выделяются следующие распространенные варианты схем переноса: «предмет → предмет» (алмазы росы); «предмет → человек» (тюфяк); «предмет → физический мир» (каскад звуков); «предмет → психический мир» (звезда удачи); «предмет → абстракция» (цепь событий); «животное → человек» (осёл); «человек → человек» (дистрофик); «физический мир → психический мир» (крушение надежд).
Недостаток подхода заключается в его изначальной ориентирова нности на семантический аспект исследования вопроса. Четко разграничивая в метафоре динамику и статику, Г.Н. Скляревская принципиально отка зывается от попытки объяснить, на чем основывается выбор упомянутого символа мета форы, а также декларирует невозможно сть отследить перенос в тексте и речи. Таким образом, даже исследование языковой метафоры остается значительно неполным — из модели переноса совершенно исключен субъект речи, и связанные с ним когнитивный и прагматический аспекты остаются незатронутыми. Художественная же метафора, как уже упоминалось, вообще не рассматривается; Г.Н. Скляревская утверждает, что она внесистемна, индивидуальна и не поддается научному осмыслению.
Большим шагом вперед по сравнению с первым выглядит второй подход, в отечественном языковедении именуемый синтактико-семантиче ским, и близкий ему по основным положениям подход в западной лингвистике, известный как теория взаимодействия («interaction theory»). Данные концепции касаются уже не только отдельных лексем, но целых метафорических структур, реализующихся в высказывании. Метафора, по мнению представителей второго подхода, выходит за границы семантики отдельных слов, обращаясь к системе связанных с ними образов и представлений, и, тем самым, к области человеческого познания. Метафорический перенос, таким образом, представляет собой объединение двух разрозненных представлений в рамках одной словесной конструкции (слова, фразы) с формированием единого понятия на семантическом уровне.
Одним из первых такое предположение делает А. Ричардс, в своей работе «Философия риторики» определяющий метафору как «две мысли, которые касаются различных предметов, но действуют сообща и содержатся в одном слове или в одной фразе, чье значение является результатом их взаимодействия»[3]. Ричардс вводит для двух упомянутых субъектов переноса термины «носитель» (tenor) и «проводник» (vehicle), однако, еще не уточняя, то именно является носителем и проводником — сами объекты (передающий и принимающий наименование) или же связанные с ними представления, отражающиеся в приписываемых им признаках. Это дает повод для развития и интерпретации теории, в дальнейшем произведенной М. Блэком. Раскрывая понятие vehicle, М.Блэк разделяет его на две части: вспомогательный субъект (subsidiary subject) для обозначения собственно метафорического образа (объекта, передающего название) и систему связанных с ним общих свойств и импликаций («a system of associated commonplaces») в качестве предикативной составляющей его метафорического значения. Блэк сравнивает метафору с «взглядом на ночное небо через сильно закопченное стекло, на котором только определенные полосы остались чистыми»[4]: так же и называемый объект, по его мнению, видится человеком через концептуальную сетку общих представлений, связанных с вспомогательным субъектом. В свою очередь, первый также имеет вокруг себя некую концептуальную систему, и метафорический перенос, таким образом, заключается во взаимодействии (interaction) двух предикативных составляющих: вспомогательный субъект отбирает, выделяет, скрывает и организует характерные черты основного субъекта. В сознании человека, дешифрующего метафору, происходит некий сдвиг представлений и об основном, и о вспомогательном субъекте: так, к примеру, воспринимая метафору «человек — волк» («man is a wolf»), мы рассматриваем слово «волк» не в буквальном смысле, как биологический вид животного, но как нечто, обладающее такими приписываемыми ему свойствами как кровожадность, жестокость, опасность, постоянная борьба с себе подобными и т.п.; эти же признаки мы актуализируем и в человеке, к которому данная метафора отнесена.
Источник
