Культурология Эдуарда Маркаряна
Культурология Эдуарда Маркаряна
Эдуард Маркарян выделяет следующие основные принципы исследования культуры: а) понимание человеческого общества как универсальной адаптивноадаптирующей системы; b) понимание человеческой деятельности как специфического проявления информационно управляемой жизненной активности; с) понимание культуры как супербиологической универсальной технологии человеческой деятельности, ее адаптивного и оптимизационного механизма; d) понимание динамики культурной традиции как универсального механизма воспроизведения и изменения человеческих обществ и основного носителя жизненного опыта, проявляющегося в процессах формирования, действия и трансформации любых групповых паттернов деятельности. Маркарян рассматривает культуру как специфический механизм человеческой деятельности и эволюционной самоорганизации социальной жизни. «Две идеи, пишет он, представляют для меня наибольшую ценность. Одна — это идея культурологии как интегральной науки культурных феноменов, предложенная Лесли Уайтом. Вторая — это идея культуры как специфического средства человеческой адаптации. «[1] Главная функция культуры, по Маркаряну — это сделать возможным существование социальной жизни человеческих существ как особой естественной самоорганизующейся живой системы. Естественные системы в их глубоком первоначальном философском смысле — это прежде всего такие системы, которые управляются объективными законами. Соответственно культура — это особый феномен, который делает возможным проявление фундаментальных и объективных законов в социальной жизни человека.
Особенно важно,считает Эдуарл Маркарян, понять взаимосвязь между культурологией и социологией. «Социология — это обобщающая наука о коллективных и индивидуальных субъектах человеческой деятельности. Что касается культурологии, то это обобщающая наука о супербиологическом модусе этой деятельности. Принципы динамики традиции помогают мне существенно углубить развиваемую мною концепцию культуры как системы. Представление о культуре как о системной формации и о ее динамике невозможно без учета взаимосвязей креативных потенциалов личности и его культуры с социокультурными условиями. Я считаю неоправданной оценку универсальнотехнологического понимания культуры как подхода, абстрагирующегося от субъективноличностного аспекта культуры. Напротив, благодаря принципам этого понимания, личность, креативный потенциал ее культуры, обосновывается как крайне важное связующее звено эволюционной самоорганизации человеческой социальной жизни. Принцип пропорционально коррелятивного изучения главных/общих и локальных идентичных свойств и черт культурной эволюции. «[2]
Маркарян выступает против идентификации традиции и культуры, что, по его мнению, часто имеет очень негативные последствия для развития обоих понятий. Культура, рассматриваемая в системно эволюционной перспективе, очевидно, является специфическим модусом социальной самоорганизации, универсальной технологией человеческой деятельности, состоящей из супербиологических средств реализации этой деятельности. Культурная традиция является одним из средств культуры. «Но это специфическое всепроникающее и всеохватывающее культурное системное средство. Будучи коллективным паттерном человеческой деятельности, она является носителем целого ряда крайне важных универсальных (внутри общества) функций социально эволюционной самоорганизации. Это прежде всего универсальные регулирующие, стабилизирующие, репродуцирующие и изменяющие функции. Все эти функции становятся понятными в свете вышеупомянутого фундаментального свойства систем жизни. Это свойство отражает их способность аккумулировать, передавать и трансформировать приобретенный опыт для организации и эволюции жизни. Культурная традиция, рассматриваемая с этого угла зрения, является специфическим механизмом культуры, призванным упорядочивать и структурировать социальный жизненный опыт через стереотипизацию «культурных мутаций » (новаций). «[3]
С эволюционной точки зрения решающей методологической проблемой единой теории информации является разработка последовательно интегрального подхода к самой сущности систем биологической и социокультурной самоорганизации. Она обнаруживается в трансформационных циклах специфического вида информации — жизненном опыте. «Я принимаю точку зрения, что информация вообще как феномен выявляется как специфический модус самоорганизации и интеракции систем жизни. С этой точки зрения существует два основных модуса интеракции и самоорганизации систем: энергетический и информационный. Первый модус достаточен для неживых естественных систем. Что касается живых систем, то их появление рядом с энергетическим модусом требует разработки качественно нового модуса, основанного на способности к перцепции, аккумуляции, трансмиссии и трансформации информации. В результате применения этого подхода к социокультурному типу самоорганизации жизни был разработан ряд взаимосвязанных интегральных теоретических моделей. Первая среди них — это инвариантная модель деятельности живых систем. Она определяется как информационно управляемая деятельность, призванная обеспечивать самоорганизацию живых систем в определенных условиях окружения. Вторая — модель многоаспектных систем, рассматривающая процесс жизнедеятельности с трех точек зрения: субъекты деятельности, поля деятельности и технологии деятельности. Эта модель, в особенности, позволяла различать фундаментальный структурный компонент любой формации жизни, ее первоначальные классы элементов. Разработка концепции универсальной технологии, посредством которых культурные системы как адаптивнооптимизационные механизмы поддержания жизни выполняют свои регулирующие, управляющие, репродуктивные и трансформационные эволюционные функции, позволяющие создавать третью интегральную модель. Интегральные принципы динамики культурной традиции и динамика репродукции живых систем становятся дальнейшим логическим развитием теоретических потенциалов указанных моделей. Я полагаю, что категория «жизненный опыт » может выполнять сегодня функцию одного из основных «интеграторов концепций » биологического и социокультурных типов организации жизни, призванных соединить теоретические основания биологических и социальных наук. «[4]
Выделение адаптивной функции в качестве генеральной «позволяет, на наш взгляд, заложить теоретический фундамент для создания приближенной к реальным процессам функционирования и развития общества системной модели культуры. Исходя из этих функций, укажем на два взаимно предполагающих друг друга направления человеческой активности, обусловливающих и интегрирующих в конечном итоге все возможные виды и формы культуры, безотносительно к тому, на каком основании они могут быть выделены. Мы имеем в виду направленность регулирующей человеческой деятельности, ориентированной на упорядоченное взаимодействие социальной системы с внешней средой и на упорядочение самой социальной системы как целостного организма. Соответственно этим двум ориентациям мы и вычленяем три подсистемы культуры, две из которых обращены к внешней среде, третья — к самой социальной системе. Очень часто, говоря о внешней по отношению к обществу среде, подразумевают природу. Но ограничение внешней среды природным окружением явно неправомерно, ибо любое общество обычно существует в окружении других обществ. Эти два качественно различных вида среды, окружающих те или иные общества, предполагают и качественно различные подсистемы культуры, благодаря которым осуществляется упорядоченное взаимодействие рассматриваемых обществ с данными видами сред. Первую из этих подсистем можно назвать природноэкологической культурой. Она представляет собой способ адаптации общества к биофизическому окружению путем его соответствующего преобразования. Фундаментом данной подсистемы выступает культура материального производства. Вторая подсистема культуры также имеет экологический характер, если исходить из понимания экологии как науки о взаимодействии живых (в широком смысле этого слова) систем со средой. Поэтому можно назвать общественноэкологической. В целом она служит проявлением имеющей более общий характер культуры межобщественных (межплеменных, межгосударственных и т. д.) связей и взаимодействий. Но рассматривается эта культура в данном случае в перспективе деятельности того или иного общества, в контексте его социальноисторического окружения. Поэтому общественноэкологическую культуру можно охарактеризовать как способ упорядоченного взаимодействия рассматриваемого общества с иными обществами, с которыми оно вступает в контакт путем институционализированных мирных (дипломатических, технических, научных, торговых и др.) и военных средств. Теперь относительно третьей подсистемы культуры, которая выделяется путем рассмотрения человеческой деятельности, направленной на под держание самой социальной системы в качестве интегрированного целого. Ее можно назвать социорегулятивной подсистемой культуры. Чтобы сделать понятной необходимость выделения данной подсистемы, прежде всего отметим, что любое конкретное общество представляет собой определенное множество человеческих индивидов, взаимодействующих в пределах некоторого ограниченного пространства окружающей среды с целью удовлетворения своих потребностей. Именно в этой деятельности индивидов следует видеть внутренний источник самодвижения и активности социальной системы. «[5]
Определяющей для выработки общего типа культуры общества является ее природноэкологическая подсистема. Это объясняется тем, что она служит выражением прежде всего культуры материального производства, то есть культуры той области деятельности, благодаря которой осуществляется специфический обмен веществ между обществом и природной средой. А этот обмен веществ является основным каналом получения источников свободной энергии, необходимых для упорядочения общественной жизни и ослабления в ней энтропийных процессов, то есть, дезорганизации. С этой точки зрения природноэкологическая подсистема культуры включает в себя средства, благодаря которым осуществляется непосредственное человеческое воздействие на природную среду и ее освоение. Что касается средств, с помощью которых осуществляется распределение и потребление произведенных продуктов, то они включаются в состав социорегулятивной подсистемы культуры. Общественноэкологическая подсистема культуры близка по своим функциям социорегулятивной подсистеме. Обе они непосредственно связаны с регуляцией деятельности людей и образуемых ими групп, входящих не только в конкретно рассматриваемое общество, но и в те, с которыми оно непосредственно и опосредованно взаимодействует. При этом взаимодействии используются качественно особые регулятивные средства.
Если изучение природноэкологической подсистемы культуры дает возможность понять, каким образом осуществляются характерные для общества негэнтропийные (упорядочивающие) и адаптивные процессы при его взаимодействии с биофизическим окружением, то при анализе социорегулятивной подсистемы культуры и образующих ее компонентов исследователь обнаруживает те непосредственные механизмы, благодаря которым происходят процессы реализации этой энергии в ходе функционирования и развития общества. В данной подсистеме культуры сосредоточены как бы основные нервные узлы культуры, позволяющие ей осуществлять свои многообразные функции и достигать упорядочивающего и адаптивного эффекта, носящего, как уже отмечалось, весьма противоречивый характер. Благодаря социорегулятивной подсистеме культуры человеческая деятельность на самых различных своих уровнях стимулируется и мотивируется. Наряду с общением чрезвычайно важным средством является потребление продуктов культуры. Именно через эти постоянно функционирующие каналы человеческим индивидам в процессе их социализации и последующей жизни прививаются соответствующие потребности и ценности, в частности нравственные и эстетические установки и идеалы.
Одной из важнейших черт человеческой деятельности является ее совместный, кооперированный характер, предполагающий объединение усилий множества индивидов для достижения определенных социально значимых целей. Социорегулятивная подсистема культуры как раз и создает возможности для осуществления этой функций. Непосредственным механизмом, обеспечивающим соответствующую организацию деятельности, является институционализация (социальное упорядочение в рамках любых общественных объединений) отношений и поведения индивидов в самых различных областях. Именно благодаря институционализации человеческие действия социально программируются и координируются.
Сутью институционализации является установление определенных правил действия и обеспечение выполнения этих правил путем введения соответствующих норм и санкций. Институционализация является универсальным средством упорядочения совместной деятельности людей. В результате институционализации отношений людей последние в соответствующих нормальных ситуациях оказываются в состоянии предвидеть действия друг друга, а это создает исходные предпосылки для организации общественной жизни и понижения ее энтропии (неупорядоченности). Благодаря социорегулятивной подсистеме культуры человеческая деятельность не только стимулируется и координируется, но и воспроизводится. Это становится возможным в результате накопления исторического общественно значимого опыта путем выражения его в соответствующих групповых стереотипах деятельности и передачи их из поколения в поколение.
Маркарян рассматривает культуру как самоорганизующуюся систему. «Ключевой признак самоорганизующихся систем состоит в их способности активно стремиться к некоторому результату, «руководствуясь » определенными информационными программами. Рассмотренные под этим углом зрения любые информационные программы (будь то генетически закодированная наследственная программа биологической популяции, условнорефлекторная модель действия организма, программы деятельности, основанные на механизме сознания и выраженные в культурной традиции исторической общности людей, или программы, закладываемые в те или иные технические кибернетические устройства) действуют по принципу «опережающего отражения «. Будучи основаны на «учете » вероятности наступления соответствующих событий, они направлены на приспособление к предвидимым условиям будущего. «[6]
Маркарян ставит проблему соотношения человеческой деятельности и культуры, исходя из общих законов самоорганизации. «Сегодня появилась необходимость четко определить смысловую нагрузку, которую несет понятие «деятельность » в современном научном знании. Сделать это можно в том случае, если будет правильно решен вопрос, является ли употребление одного и того же понятия в разных науках чисто формальным, или действительно существует нечто принципиально общее у биологических и социокультурных систем. Как нам представляется, этим общим является информационная организация осуществления активности живых систем. С этой точки зрения деятельность в самом общем смысле может быть охарактеризована как информационно направленная активность живых систем, возникающая на основе адаптивноизбирательного отношения к среде обитания и призванная путем удовлетворения потребностей данных систем осуществлять функцию их самосохранения. Объективной основой подобной характеристики деятельности является отмеченный ключевой инвариантный признак самоорганизующихся систем. Что касается методологического значения подобной трактовки данного понятия, то оно в современную эпоху многопланового и все более усиливающегося процесса интеграции наук об обществе и природе может выполнить важные научноинтегративные функции. «[7]
Особое значении для характеристики культуры как целостного объекта научного исследования имеет разработка понятия «способ деятельности «. «Мы исходили из того, что при рассмотрении процесса деятельности любой объективированный элемент культуры так или иначе призван служить средством ее актуализации (стимуляции, программирования, реализации, физического жизнеобеспечения и т. д.), а тем самым включаться в понятие «способ деятельности «. Следует отметить и другой существенный момент, обусловливающий неправомерность дифференциации общего определения культуры на способ и результат человеческой деятельности. Прежде всего заметим, что далеко не каждый результат человеческой деятельности может и должен быть интерпретирован в качестве продукта культуры. Например, следы от костра являются непосредственным результатом человеческой деятельности. Но можно ли их рассматривать в качестве продуктов культуры? В подавляющем большинстве случаев следы от костров не относятся к продуктам культуры, а являются побочными результатами человеческой деятельности. Введение понятия «побочный результат человеческой деятельности » очень важно для анализа многообразных результатов этой деятельности и отделения продуктов культуры от не относящихся к ней результатов человеческой деятельности. Следует, однако, отметить, что в определенных ситуациях различие между ними оказывается не столь очевидным. Это можно показать на том же примере следов от костра. Напомним об обычае некоторых племен отмечать следами костра границы своих пастбищ. Подобное использование дает основание интерпретировать следы от костра не как побочный результат человеческой деятельности, а именно как непосредственный продукт культуры. В связи с этим встает вопрос о критерии, в соответствии с которым одно и то же явление в одних случаях следует относить к продуктам культуры, а в других не следует. В качестве такого критерия мы предлагаем считать выполнение тем или иным явлением функции надбиологически выработанного средства осуществления человеческой деятельности. В последнем примере следы от костра выступают в качестве элементов культуры именно в силу того, что они специально были оставлены для отделения одной территории от другой и тем самым непосредственно вписываются в процессы человеческой деятельности в качестве одного из знаковых средств осуществления. Когда же подобные следы остаются в качестве непреднамеренных отпечатков активности людей, то они выступают не как элементы культуры, а как побочные результаты человеческой деятельности. Приведенный пример свидетельствует о важном значении функционального подхода при исследовании явлений культуры. Подход к ним с точки зрения самой их природы (субстрата), играя важную роль в познании, при их характеристике оказывается явно недостаточным. Ранее было показано, что социокультурная природа физически совершенно идентичных явлений (в частности, костра) может иметь качественно различный характер в процессах осуществления человеческой деятельности. Как нам представляется, учет интегративнопознавательного потенциала функционального подхода крайне важен как для анализа культуры в целом, так и для тех или иных ее подсистем, в частности морали. Дифференциация и интеграция функций различных элементов одного и того же класса явлений-это две взаимополагающие стороны единого познавательного процесса. Как было сказано, одним из важнейших средств интеграции исследуемых объектов является выделение генеральной для них функции. «[8]
Итак, «выделение генерального свойства любого проявления культуры — служить специфическим средством человеческой деятельности — как раз и позволяет интегрировать данные проявления в единый класс безотносительно к их структурным различиям, независимо от того, выражают ли они процессы психики, поведенческие акты или объективированные продукты. Именно подобная функциональная характеристика позволяет зачислять в один класс объектов такие различные явления, как, например, орудия труда и обычаи. Между тем, несмотря на всю пестроту и субстратную разнокачественность составляющих культуры, она представляет собой определенную единую систему. Образуется эта система благодаря процессам человеческой деятельности и вписанности различных элементов культуры в общее процессуальное поле активности в качестве соответствующих средств ее осуществления. Именно это и дает основание для данной выше интерпретации способа деятельности. Итак, явления, выражаемые понятиями «способ деятельности » и «средство деятельности «, в предлагаемой концептуальной схеме системно связаны между собой как целое и его элементарная составляющая в процессах осуществления деятельности. При культурологической, а также общенаучной интерпретации слова «способ » мы должны постараться максимально освободиться от тех порой весьма жестких ассоциаций, которые закреплены в нашем сознании в связи с обычным его использованием, и рассматривать как общее понятие, интегрирующее две основные составляющие процесса осуществления деятельности, — средства как объективированные формы, которые используются в этом процессе, и умение их актуализировать. «[9]
Маркарян писал: «Понимание культуры как специфического способа человеческой деятельности, способа существования людей, имеющего конечную адаптивную и когэнтропийную природу, может послужить началом для методологически эффективного решения проблемы установления как общего предмета теории культуры, так и истории культуры. Термин «способ деятельности » понимается в широком значении, несводимым лишь к навыкам, умению, а предполагающим так же и охват многообразных объективных средств осуществления активности людей. Изучения истории общества сквозь призму понятия «способ деятельности » позволяет абстрагировать вполне определенный культурный срез, элементами которых выступает комплекс внебиологически выработанных средств, благодаря которым действия людей особым образом стимулируются, программируются, воспроизводятся. К ним относятся социогенные потребности, знания, орудия труда, юридические установления, одежда, пища, жилища и множество других явлений. Все они системно объединяются в единый структурный ряд, благодаря тому, что выполняют общую функцию средств осуществления соответствующих звеньев человеческой деятельности. Этнические культуры представляют собой исторически выработанные способы деятельности, благодаря которым обеспечивалась и обеспечивается адаптация различных народов к условиям окружающей их природной и социальной среды. «[10]
Здесь необходимо отметить, что российской культурологии существую два основных, соперничающих друг с другом направления. Первое из них близко к дескриптивному подходу в западной науке о культуре. В нем культура рассматривается как «совокупность материальных и духовных ценностей, созданных человеком. Она предстает как величественный итог предшествующей деятельности человека, являющих собой сложную иерархию значимых для конкретного общественного организма духовных и материальных образований. «[11] Эта трактовка понятия «культура » отражена в Большой Советской Энциклопедии, в философской энциклопедии и в других довольно многочисленных публикациях.
Этому подходу, который мы назовем ценностным, противостоит деятельностный подход, который можно рассматривать как оригинальный российский, не имеющий полноценного аналога в западной науке.
Деятельностный подход в свою очередь распадается на два основных направления: одно рассматривает культуру в контексте личностного становления, другое — характеризует ее как универсальное свойство общественной жизни.
Мы остановим свое внимание на второй из этих направлений. Суть его сводится к тому, что культура рассматривается как способ деятельности, как система внебиологически выработанных механизмов, благодаря которым стимулируется, программируется и реализуется активность людей в обществе. Впервые со всей отчетливостью эта мысль и была сформулирована в работах Э.С. Маркаряна и быстро стала популярной среди отечественных культурологов.
Российская культурология имеет историю значительно более короткую, чем западная, в частности американская. Но это вовсе не означает, что ее развитие было менее плодотворным. Российская культурология вполне самобытна, а выработанные ею идеи с точки зрения этнопсихологии весьма плодотворны. Концепция культуры Эдуарда Маркаряна имеет огромную важность для этнопсихологии по двум причинам. С одной стороны Маркарян рассматривает культура как адаптационное средства, а с другой как средство человеческой деятельности. Этот подход совпадает с этнопсихологическим подходом.
[1] Markarian, S. Edward. Capacity for World Strategic Management. Yerevan: Gitutgun, 1998, ð. 84.
[2] Markarian, S. Edward. Capacity for World Strategic Management. Yerevan: Gitutgun, 1998, ð. 90, 92 93.
[3] Markarian, S. Edward. Capacity for World Strategic Management. Yerevan: Gitutgun, 1998, р. 100.
[4] Markarian, S. Edward. Capacity for World Strategic Management. Yerevan: Gitutgun, 1998, р. 105 106.
[5] Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983, с. 59.
[6] Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983, с. 95 96.
[7] Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983, с. 96.
[8] Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983, с. 114 115.
[9] Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983, с. 117.
[10] Маркарян Э.С. Об исходных методологических предпосылках исследования этнических культур. В кн.: Методологические проблемы этнических культур. Материалы симпозиума. Ереван, издво АН Арм.ССР: 1978, с. 8 9.
[11] В.Е. Драч (ред.) Культурология. РостовнаДону: Феникс, 1995, с. 12.
Источник
