Азиатский способ производства
Содержание
Терминология
Термин азиатский способ производства фигурирует в переписке Маркса с Энгельсом, а также некоторых статьях, например «Британское владычество в Индии». В качестве определяющей черты этой формации Маркс указывал отсутствие частной собственности на землю [1] .
Согласно более поздним исследованиям авторов, придерживающихся формационного подхода к истории, через данную формацию прошли многие общества на разных континентах. В связи с этим, ряд учёных предложили альтернативные названия: Ю. Семёнов в своих работах использует термин политарный способ производства [2] , А. Дробан — государственно-общинный строй [источник не указан 88 дней] , Л. С. Васильев — государственный способ производства [источник не указан 88 дней] .
Характерные черты
Для азиатского способа производства характерны [1] :
- Особый вид собственности. Oтсутствие частной собственности на землю; почти полное отсутствие частной собственности как системы отношений.
- Малая роль торговли. Товарообмен играет второстепенную роль, касаясь лишь дополнительных продуктов питания.
- Особой способ эксплуатации. Принципиально отличный как от классического рабства, так и от крепостничества — «поголовное рабство«. Основные признаки этого способа эксплуатации:
- Эксплуатация даровой рабочей силы больших масс крестьян
- Расточительное расходование дешевой рабочей силы на создание грандиозных сооружений (См. Великая китайская стена)
- Массовое государственное принуждение к тяжелому физическому труду.
- Эксплуатация через посредство коллективов, образуемых сельскими общинами;
- Централизованное авторитарное руководство, деспотический государственный строй.
- государство контролирует основные средства производства
При азиатском способе производства выделяются два основных класса: крестьянство и бюрократия. Крестьянство формально свободно, но невозможность продажи земли и повинности в пользу государства напоминают феодальную зависимость. Количество рабов очень мало, их используют не в крупном товарном производстве, а в качестве слуг. Ремесленников и купцов также мало, к тому же торговля менее развита по сравнению с рабовладельческим строем. Закрепленного законом или религией жесткого наследственного сословного или кастового деления нет, хотя на деле социальная мобильность низка. Социальная иерархия образуется государственными чиновниками и пополняется через систему экзаменов [3] .
По мнению некоторых исследователей [4] , «азиатская формация» представляет большие трудности для марксистского исследования, поскольку формально средства производства не принадлежат правящему классу. Господствующим классом при этом оказываются не люди, а государство как таковое, в лице чиновников и функционеров [4] . При это место в правящей иерархии определяется не собственностью на средства производства, а наоборот, место в иерархии определяло, в том числе, и экономическое положение функционеров. Правящий класс чиновников эксплуатировал крестьян-общинников не на основе собственности на средства производства, а на основе своей функциональной роли в управлении обществом и его экономикой [3] .
История изучения
Маркс и Энгельс об азиатском способе производства
Согласно принятому в СССР при Сталине трактованию учения Карла Маркса и Фридриха Энгельса, на стадии цивилизации общество поочерёдно проходит рабовладельческую (классическую антическую), феодальную и буржуазную формации с перспективой перехода к социалистической. Однако в труде «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству», являющимся разделом «Экономических рукописей 1857—1859 годов», Маркс выделил также азиатские производственные отношения, что позволяло говорить об особой азиатской (архаической) социально-экономической формации, предшествовавшей рабовладельческой у древневосточных обществ.
Впервые понятие азиатского способа производства употребляется в переписке Маркса и Энгельса в 1853 году (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 28, с. 174—267) и в статье Маркса «Британское владычество в Индии» (там же, т. 9, с. 130—36). В предисловии к труду «К критике политической экономии» (1859) (там же, т. 13, с. 1—167) Карл Маркс прямо утверждает, что «…азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации». Характеристика отдельных аспектов азиатского способа производства встречается и в последующих работах основоположников марксизма (в «Капитале» и «Анти-Дюринге»). Новые археологические открытия и исследования, обобщающие представления о первобытно-общинном строе и древности (в первую очередь, Льюиса Генри Моргана) вызвали дальнейшее развитие концепции азиатского способа производства. При этом с течением времени взгляды Маркса несколько трансформировались. В более поздний период своей деятельности (1870-1880 гг.) он перестал упоминать азиатский способ производства в своих работах.
Дискуссии в Советском Союзе
Собственно, «азиатская» формация получила своё условное название не потому, что была характерна исключительно для восточных обществ, но по причине первоначального обнаружения характерных её пережитков у отдельных народов Азии (в частности, Индии). Однако в 20-30-х годах XX века в Советском Союзе разгорелась первая дискуссия относительно азиатского способа производства: отдельные советские историки, находясь в рамках дихотомии «Восток-Запад», пытались объяснить уникальность азиатского способа производства, существовавшего только у восточных обществ, в противовес установившемуся в Древней Греции и Древнем Риме классическому рабовладельческому, а следовательно, отстаивали нелинейность и поливариантность исторического процесса (Л. И. Мадьяр, В. В. Ломинадзе, Е. С. Варга). Эта дискуссия (1925—1931 гг.) была вызвана как ростом национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, так и стремлением советского правительства/ВКП(б) экспортировать пролетарскую революцию на Восток. Интерес к этой теме у марксистских теоретиков был стимулирован ещё и особым отношением Маркса к Востоку.
Им противостояли сторонники однолинейной марксистской интерпретации истории, которые расширили первоначальный географический ареал анализа производственных отношений и пришли к выводу о существовании подобного способа производства не только на начальных периодах развития восточных обществ, а и у всего человечества в целом, что давало основание считать его универсальным (например, он наблюдался в крито-микенском обществе, в Риме периода царей и ранней Республики, у цивилизаций Месоамерики); с другой стороны, такие восточные общества, как Древний Египет периода Нового царства или Персидская империя Ахеменидов, вплотную подошли к образованию классических рабовладельческих обществ в период масштабных завоевательных походов. В таком случае, азиатский способ производства представлялся как эволюционное звено между первобытным коммунизмом и рабовладельческим строем.
Характерной особенностью первой дискуссии был тот аспект, что среди среди её участников профессиональных востоковедов было крайне мало (среди участников дискуссий в начале 20-х годов только А. А. Ивин, В. В. Гурко-Кряжин, В. В. Струве и немногие другие успели получить востоковедное, или хотя бы историческое образование до революции). Кроме того, обсуждения 20-х годов были бедны конкретными историческими фактами и основывались на очень узкой «востоковедческой» базе.
После разгрома «азиатчиков» (то есть сторонников концепции азиатского способа производства) в советской науке утвердилась пятичленная схема формаций Сталина — Энгельса. В этой схеме все древние восточные общества были отнесены к рабовладельческой стадии, а все средневековые — к феодализму. Важным шагом был переход на сторону сторонников пятичленной схемы одного из самых видных советских востоковедов — египтолога и ассириолога Василия Васильевича Струве, принявшего существование рабства в шумерских городах-государствах. В. В. Струве отвергал понятие отдельного азиатского способа производства, рассматривая его как составляющую рабовладельческой формации. Опираясь на изданные к этому моменту в СССР сочинения Маркса, к 1933 году востоковед разработал «пятичленку», — парадигму смены пяти общественно-экономических формаций: первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, начальным этапом которой является социализм. Хотя «пятичленка» использовалась в качестве орудия вульгаризации учения Маркса [источник не указан 340 дней] , но её распространение способствовало утверждению материалистического понимания истории и обнаружению общих черт в политическом, экономическом и социальном прогрессе разных обществ. «Пятичленка» Струве, приписанная Марксу, продолжала оставаться господствующей схемой советской исторической науки для анализа всех исторических периодов.
Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957—1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после Второй мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса и оживлением общественной и культурной жизни после XX съезда КПСС. В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства. В конечном счете, дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует отметить «ревизионистские» концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (К. Виттфогель (Karl August Wittfogel), Р. Гароди), а также мнение А. Я. Гуревича о «личностном» характере докапиталистических обществ. В этот период прежде всего проблема азиатских производственных отношений была поднята на Московской дискуссии об азиатских производственных отношениях (1965) видными историками СССР, Франции, Венгрии и Германии. В современном западном марксизме распространён взгляд, согласно которому, азиатский способ производства, наряду с рабовладельческим и феодальным, является специфической вариацией единой докапиталистической формации, следующей непосредственно после первобытно-общинной.
После свержения Хрущева (и в особенности после «Пражской весны» 1968 г.) начался курс на «закручивание гаек» и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971—1991 гг.) состояла из «полуподпольного» периода в годы «застоя» [5] и периода активного обмена мнениями в годы «перестройки» [6] [7] [8] . Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока [9] . Пик дискуссии пришёлся на 1987—1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Шафаревич 1977; Афанасьев 1989; Васильев 1989; Нуреев 1990; Стариков 1996 и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление. Дискуссия об азиатском способе производства подтолкнула к новым интерпретациям специалистов в истории первобытности и становления цивилизации.
Взгляды российских историков до и после перестройки
В ходе дискуссии об азиатском способе производства сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Ю. И. Семенов и др.). В других, более популярных схемах, формаций четыре: вместо рабовладения и феодализма — «большая феодальная формация» (Ю. М. Кобищанов) [10] , единая докапиталистическая формация — «сословно-классовое общество» (В. П. Илюшечкин) или «вторая формация» (Л. Е. Гринин). Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие, например, отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивают Л. С. Васильев, А. В. Коротаев и Н. Н. Крадин [11] . Правда при этом они, как и А. И. Фурсов, уже выходят за рамки собственно марксистской теории.
К середине 1990-х гг. можно говорить о научной смерти пятичленной схемы формаций. Даже её главные защитники в последние десятилетия XX в. признали её несостоятельность. В. Н. Никифоров в октябре 1990 г., незадолго до своей кончины, на конференции, посвященной особенностям исторического развития Востока, публично признался, что четырёхстадийные концепции Ю. М. Кобищанова или В. П. Илюшечкина более адекватно отражают ход исторического процесса.
Вместе с тем, отход от традиционной «пятичленки» не повлёк за собой автоматическое признание азиатского способа производства, реальность существования которого и по настоящее время остаётся предметом спора историков [источник не указан 88 дней] .
Источник
АЗИАТСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА
Марксистское понятие, дважды ставшее объектом дискуссий в отечественной и мировой маркистской (и марксистско-ориентированной) науке о древности.
В ряде своих работ К. Маркс выдвинул концепцию А. с. п. как социально-экономической формации, типологически предшествующей античному способу производства (основанному на классическом рабстве) на шкале поступательных стадий общественно-экономического прогресса, а территориально распространенный на Востоке в древности и Средневековье А. с. п., по Марксу, определяется следуюшими чертами: так называемая «восточная деспотия» как политическая надстройка, общины (а не рабы) как главный объект эксплуатации; деспотическое государство как главный субъект эксплуатации; отсутствие классической частной собственности ввиду концепции верховной государственной собственности на основные средства производства. Эта концепция, в общем, отражала уровень знаний XIX в. о социальных отношениях в традиционных обществах Востока. В 1930-х и 1960-х в марксистской (прежде всего отечественной) науке велись бурные дискуссии о том, насколько эта концепция отвечает исторической реальности, в частности, реальности Древнего Востока, и какое место занимает формация, определяющаяся А. с. п., в соотношении с первобытной и рабовладельческой формациями. Выдвигались 3 основных подхода: 1) А. с. п. — это особый путь развития классового общества, отличающийся от пути, на котором лежат рабовладение и затем феодализм; 2) А. с. п. — это особая стадия развития любого или почти любого классового общества, лежащая между первобытностью и рабовладением, но не всюду выраженная одинаково четко; 3) А. с. п. как особой формации не существовало. В 30-х победа была официально утверждена советскими властями за третьей точкой зрения, отстаивавшейся В. В. Струве, который некритически приравнивал социально-экономический строй древневосточных обществ к античному «рабовладельческому строю», с классическим рабством как плодом наиболее полного развития этого строя в обоих случаях. Роль общин в обществах Древнего Востока при этом резко недооценивалась, а их «разложение» — невероятно преувеличивалось. С восстановлением относительной свободы дискуссий в 1960-х, развернулись новые споры по поводу А. с. п., продиктованные прежде всего стремлением востоковедов описать реальный облик древневосточных обществ (где в действительности, вопреки В. В. Струве, эксплуатация рабов никогда не играла особой роли, а эксплуатация работников, отчужденных, наподобие античных рабов, от средств производства, не играла особой роли начиная с рубежа III–II тыс. до н. э.) и выявить реальное место общинных структур и «нерабовладельческих» форм эксплуатации в обществах Древнего Востока. Эта дискуссия, существенно приблизив изображение восточных обществ в отечественной науке к реальности, так и осталась незавершенной с теоретической точки зрения (стоит отметить появление еще одного подхода, по которому так называемый «А. с. п.» в действительности является вариантом феодальной формации, которая и является обычно единственной формацией между первобытной и капиталистической, в то время как особая рабовладельческая стадия перед феодальной является своего рода уклонением от этого магистрального пути, специфического для обществ античности). Однако само понятие «А. с. п.» было фактически оставлено, так как исследования отечественными востоковедами (особенно И. М. Дьяконовым) конкретного материала исчерпывающе доказали, что реальные общества Востока не укладываются в ту систему признаков, по которым К. Маркс выделял некогда понятие «А. с. п.». Оказалось, что в социумах, где государство эксплуатирует общины, не менее важную роль обычно играет эксплуатация лиц, не входящих в общины (как «илотов», ведущих свое мелкое хозяйство, так и работников, принудительно и централизованно трудящихся в хозяйстве чужом), причем эксплуатация не только государственная, но и частная. Вопрос же о том, существовала ли в соответствующих обществах частная или государственная собственность на основные средства производства, оказался схоластическим, так как независимо от представлений о том, насколько «все и вся» принадлежит государству (и что вкладывалось в понятие о такой принадлежности), последнее на практике отнюдь не распоряжалось владениями общин (и многих частных лиц) как своей собственностью. Таким образом, понятие «А. с. п.» обнаружило свою фактическую неадекватность: признаки, образующие его (преобладание общинников среди эксплуатируемых, роль государства как главного эксплуататора, доминирование «долевых» форм эксплуатации, при которой отчуждается часть продукции у работника, самостоятельно ведущего мелкое хозяйство), встречаются обычно порознь и единой системы не образуют. Понятие об «А. с. п.» имеет сейчас, таким образом, только историографический интерес.
Источник
