Командно административная экономическая система способ производства

Особенности командно-административной экономики

Существует 4 типа экономических систем: традиционная, командно-административная, рыночная и смешанная. Они различаются по форме собственности на средства производства и роли государства в управлении экономикой. Командная экономика – система, характеризующаяся абсолютным господством государства в организации экономической деятельности.

Сущность

Командно-административная экономика – способ управления хозяйством страны, при котором материальные ресурсы составляют общественную собственность, а направление и координация экономической деятельности осуществляются посредством государственного планирования. Признаки командно-административной экономики:

• все решения по использованию ресурсов, организации производства, распределению социальных благ принимает центральный плановый орган;
• распределение ресурсов осуществляется на основе государственного плана;
• руководство производственным процессом происходит посредством государственных директив;
• в производстве господствуют крупные предприятия-монополисты, за счет которых осуществляется поддержка малорентабельных отраслей;
• государство ограничивает верхний потолок личных доходов, проводит курс на их уравнительность;
• государство жестко регламентирует систему и формы оплаты труда, контролирует миграцию рабочей силы;
• отсутствуют рынки капитала, земли, ценных бумаг, труда;
• рынок не является регулятором экономики;
• производители господствуют над потребителями, что выражается в отсутствии выбора товаров и услуг.

Командно-административная экономика присуща государствам с тоталитарными политическими режимами: Кубе, Северной Корее, бывшему СССР.

Достоинства и недостатки

Командно-административная экономика основана на социалистической доктрине. Если главным принципом капитализма является стремление к достижению максимальной прибыли, то социализм ставит своей целью устранение социального неравенства. Командная экономика как форма выражения идей социализма, имеет свои преимущества и недостатки. Положительные проявления:

• распределение ресурсов по важнейшим направлениям;
• устойчивость экономики;
• отсутствие экономических кризисов;
• полная трудовая занятость населения;
• стабильность и уверенность в будущем.

К недостаткам относятся:

• ограничение свобод;
• отсутствие предпринимательского интереса;
• отсутствие конкуренции;
• бюрократия и коррупция;
• отсутствие стимулов к модернизации и повышению эффективности производства;
• низкая производительность труда;
• централизованное ценообразование;
• дефицит одних товаров и перепроизводство других;
• развитие теневой экономики.

В условиях командно-административной экономики происходит активное вмешательство государства во все сферы общественной жизни.

Заключение

Командно-административная экономика способна эффективно решать жизненно важные общественные задачи в условиях социальных катастроф и потрясений. Возможность быстрой мобилизации материальных, денежных и человеческих ресурсов позволяет обеспечить подъем промышленного производства и быстрый рост экономики. На определенном этапе недостатки бюрократического планирования приводят к кризису и требуют усовершенствования хозяйственного механизма, построения смешанной экономики.

План ответа по теме «Командно-административная экономика»

1. Командно-административная экономика в ряду экономических систем.

2. Понятие командно-административной экономики. Признаки:

• государственное планирование;
• централизованное распределение ресурсов;
• руководство посредством директив из центра;
• монополии крупных предприятий;
• ограничение личных доходов;
• регламентация оплаты труда и миграции рабочей силы;
• отсутствие рынков капитала, земли, ценных бумаг, труда;
• рынок не является регулятором экономики;
• диктат производителей над потребителями.

3. Достоинства командной экономики:

• распределение ресурсов по важнейшим направлениям;
• устойчивость экономики;
• отсутствие экономических кризисов;
• полная трудовая занятость населения;
• стабильность и уверенность в будущем.

4. недостатки командно-административной экономики:

• ограничение свобод;
• отсутствие предпринимательского интереса;
• отсутствие конкуренции;
• бюрократия и коррупция;
• отсутствие стимулов к модернизации и повышению эффективности производства;
• низкая производительность труда;
• централизованное ценообразование;
• дефицит одних товаров и перепроизводство других;
• развитие теневой экономики.

Источник

Командно административная экономическая система способ производства

Административно-командная система (плановая)

Эта система господствовала ранее в СССР и странах восточной Европы, и ряде азиатских государств.

Характерными чертами АКС является общественная (а в реальности – государственная) собственность практически на все экономические ресурсы, монополизация и бюрократизация экономики в специфических формах, централизованное экономическое планирование как основа хозяйственного механизма.

Хозяйственный механизм АКС имеет ряд особенностей. Он предполагает, во-первых, непосредственное управление всеми предприятиями из единого центра – высших эшелонов государственной власти, что сводит на нет самостоятельность хозяйственных субъектов. Во-вторых, гос-во полностью контролирует производство и распределение продукции, в результате чего исключаются свободные рыночные взаимосвязи между отдельными хозяйствами. В-третьих, государственный аппарат руководит хозяйственной деятельностью с помощью, преимущественно, административно — распорядительных методов, что подрывает материальную заинтересованность в результатах труда.

Полное огосударствление хозяйства вызывает невиданную по своим масштабам монополизацию производства и сбыта продукции. Гигантские монополии, утвердившиеся во всех областях народного хозяйства и поддерживаемые министерствами и ведомствами, при отсутствии конкуренции не заботятся о внедрении новинок техники и технологии. Для порождаемой монополией дефицитной экономики характерно отсутствие нормальных материальных и людских резервов на случай нарушения сбалансированности хозяйства.

В странах с АКС решение общеэкономических задач имело свои специфические особенности. В соответствии с господствующими идеологическими установками задача определения объема и структуры продукции считалась слишком серьезной и ответственной, что бы передать ее решение самим непосредственным производителям – промышленным предприятиям, совхозам и колхозам.

Централизованное распределение материальных благ, трудовых и финансовых ресурсов осуществлялось без участия непосредственных производителей и потребителей, в соответствии с заранее выбранными как общественные целями и критериями, на основе централизованного планирования. Значительная часть ресурсов в соответствии с господствующими идеологическими установками направлялась на развитие военно-промышленного комплекса.

Распределение созданной продукции между участниками производства жестко регламентировалось центральными органами по средствам повсеместно применяемой тарифной системы, а так же централизованно утверждаемых нормативов средств в фонд заработной платы. Это вело к преобладанию уравнительного подхода к оплате труда Основные черты:

Примеры и факты:

Китайская Народная республика

Ключевым элементом программы было создание «дворовых доменных печей» для производства металла из низкосортной местной руды, металлического лома и даже старой кухонной утвари. Миллионы крестьян и городских рабочих в соответствии с указаниями сверху вынуждены были бросить поля и фабрики, чтобы обслуживать «доменные печи». И хотя в результате реализации этой программы общий объем выплавки чугуна и стали в Китае всего за несколько лет превысил показатели этой отрасли металлургии в Великобритании, побочным итогом стали путаница в экономике и разбазаривание природных ресурсов, включая сплошные рубки леса для получения древесного угля, а в конечном счете – жесточайший голод. По некоторым данным, голод в 1959–1961 унес почти 30 млн. жизней.

В 1960 Советский Союз прекратил оказание помощи Китаю и отозвал из страны своих технических специалистов. Тогда же Китай получил помощь (включая пшеницу для умирающих от голода людей) из стран Запада, в том числе из Канады и Австралии. В период с 1961 по 1965 восстановление китайской экономики осуществлялось в условиях более прагматического политического курса Дэн Сяопина и Лю Шаоци. Рост валового объема промышленной продукции превысил 17% в год, нормализовалась и обстановка в сельском хозяйстве. Причинами успеха стали использование в управлении производством высокопрофессиональных кадров, применение достижений науки и введение системы оплаты по труду.

Развитие «прагматического уклона» было прервано начавшейся в 1966 и продолжавшейся ок. 10 лет т.н. «великой пролетарской культурной революцией». Все школы были закрыты, отряды молодежи и подростков, пользовавшиеся поддержкой армии и называвшие себя хунвэйбинами («красными охранниками»), поставили своей целью разгромить всех «правых» – врагов Мао Цзэдуна. Помимо разрушений, нанесенных в сфере интеллектуальной и культурной жизни Китая, «культурная революция» серьезно подорвала основы китайской экономики. Аппарат управления промышленностью, правительственные органы и сама коммунистическая партия недосчитались многих квалифицированных кадров. Резко сократился объем внешней торговли. Несмотря на то, что после 1967 армия в определенной мере восстановила контроль над ситуацией, беспорядки и хаос продолжались вплоть до неудавшегося военного переворота 1971.

Когда Мао Цзэдун отошел от активного политического руководства страной, Дэн Сяопин и Чжоу Эньлай попытались вернуть Китай к стратегии сбалансированного экономического развития. Однако эти усилия были сорваны фракционной оппозиционной деятельностью партийных лидеров, пришедших к власти в годы «культурной революции». Эпоха страха и страданий завершилась лишь со смертью Мао Цзэдуна в 1976.

В течение всего этого периода продолжалась реализация пятилетних планов с неизменным упором на развитие тяжелой промышленности и огромными расходами на армию. После 1978 власть в стране перешла к Дэн Сяопину. Достижение поставленной им цели – четырехкратного увеличения мощи китайской экономики к 2000 – требовало как резкого повышения эффективности сельскохозяйственного производства, так и комплексной перестройки промышленности.

Решение первой из этих задач было бы немыслимо без проведения реформы, которая была фактически завершена к 1984 и обеспечила значительный рост производства основных продуктов питания. Реформы в промышленности начались с поощрения малых предприятий. Их успехи позволили добиться постепенного устранения дисбаланса между объемами производства в тяжелой и легкой промышленности и привели к росту сферы услуг. В период 1979–1988 по средним ежегодным темпам экономического роста Китай уступал лишь Южной Корее.

По мере того как государство отходит от жесткой централизации управления, частное предпринимательство занимает все более прочные позиции в экономике. Доля государственных предприятий в производстве промышленной продукции сокращается (с 80% в 1978 до 34% в 1998), а доля частных предприятий продолжает возрастать и в 1998 составила более 12%.

Начиная с 1991 стал увеличиваться объем внешней торговли. В 2002 прирост валового внутреннего продукта (ВВП) составил 8%. К началу 1997 объем иностранных инвестиций в китайскую экономику превысил 40 млрд. долл. США. ВВП в Китае в 1980–1990 возрастал в среднем на 10,2%, с 1990 по 1997 его прирост был самым высоким в мире – 11,9%, а в 1998 составил ок. 8%.– 9%

Союз Советских Социалистических Республик

Экономические механизмы, формирующие эти инварианты через взаимодействие равноправных хозяйственных ячеек, можно назвать горизонтальным, те же, что формируют их через вышестоящие управляющие органы — вертикальным. Но самих категорий не быть не может.

Более того. Экономические реформы 1929-1932 годов проходили в СССР под знаком усиления хозрасчета и товарно-денежных отношений. (В частности, налоговая и кредитная реформы 1930 года.)

Вследствие этих реформ тресты, в том виде, как они существовали при НЭПе, были распущены. Каждое предприятие формально стало самостоятельным юридическим лицом, официально находящимс я на полном хозрасчете и имеющим свои фонды, где оставлялся определенный процент от прибыли, доходов. Оно могло получать банковские кредиты, которые обязано было возвращать с процентами. (Явление чисто капиталистическое, по Марксу.) Правда, кредитование одними предприятиями, организациями других было запрещено, а правом предоставления кредитов в доперестроечном СССР пользовались только Госбанк страны, Стройбанк и Внешторгбанк.

Разумеется, каждое «самостоятельное хозрасчетное юридическое лицо» обязано было производить платежи, отчисления из прибыли в бюджет. В размере ее свободного остатка «сверх потребностей предприятия», но не менее 10%.

В 1930 году уже только 5% промышленной продукции поставлялось по договорам поставщиков с потребителями — против 85% в прошлом году.

В 1928-29 годах были приняты постановления ВСНХ и ЦК, которые установили полный и неограниченный контроль директоров на предприятиях и в учреждениях, абсолютное единоначалие по отношению к подчиненным.

(Окончательно похоронив последние жалкие остатки какого бы то ни было контроля снизу.)

Мало кто знает, что примерно с 1934 года командно-административные рычаги в управлении советской экономикой несколько ослабли. (При все большем усилении социальной дифференциации и нагнетании жестких репрессий.) Директорам предоставили некоторые права предпринимателей.

Причем их возможность класть часть прибыли в свой карман расширилась. В середине 30-х годов белоэмигрантский Институт экономических исследований охарактеризовал сдвиги в советской экономике, как стремление «организовать производство и обмен между государственными предприятиями на принципах конкурентного хозяйства, на началах личной заинтересованности, рентабельности, прибыльности». Позднее, конечно, командные рычаги управления экономикой усилились снова. (Однако вышесказанное отнюдь не утратило своего значения.)

19 апреля 1936 года на предприятиях были вполне официально учреждены так называемые директорские фонды. (Формально предназначенные для поддержки социальной сферы и выплаты премий за выдающиеся производственные показатели.) Туда должно было поступать не менее 4% всех плановых доходов и 50% всех остальных доходов. В руках директорского корпуса сосредотачивались огромные суммы. (Кстати, в 1937-1938 годах было репрессировано только 4% директорского корпуса — по сравнению с процентом репрессированных в те же времена в других отрядах партийно-государственной бюрократии СССР это очень малая доля, – причем в большинстве случаев репрессированные были руководителями невоенных предприятий.) Это помимо очень высоких, по советским меркам, зарплат (раз в 10 выше средней по стране) и премий. Официально директор предприятия, перевыполнившего план на 10%, получал, бывало, 70% премии (дополнительно к окладу, от его размера), на 20%

• 110%, на 30% – 150%, на 50% – 230%. Есть сведения, что определенный процент прибыли начислялся директорам, управленцам высокого ранга центре. Изобретен даже специальный термин – «профитцентр».) Это вовсе не противоречило обязательности выполнения плана.

Между прочим, в гитлеровской Германии принципы прибыльности сочетались с принципами выполнения планов. Закон от 27 февраля 1934 года жестко установил, что предпринимательские союзы всецело подчиняются министерству экономики. Собственники, хозяева предприятий и банков объявлялись служащими государства, полновластными руководителями, вождями своих коллективов. (Система «фюрер-принцип».) Крупнейших капиталистов нацистская верхушка назначила на руководящие посты в государственном аппарате. Им предоставили должности, связанные с регулированием экономики. Таким образом, в стране практически провели своеобразную национализацию, огосударствление хозяйства, придав правящему классу корпоративно-элитный характер. Тоталитарный режим требует абсолютного господства во всех сферах, включая, разумеется, и экономику. В Германии в компетенции исключительно государства находились такие важнейшие вопросы экономической деятельности, как объем и ассортимент производства, цены на продукцию, выбор контрагентов в обмене (т. е.

Поставщика и покупателя). Все это определялось ни в коем случае не выбором отдельных предпринимателей, а централизованными правительственными решениями, совершаясь по указанию из центра. Чистая командная система.

Впрочем, она и официально называлась: «планкоммандвиртшафт» – «планово- командное хозяйство».

Но вернемся к России. В послевоенное время командная экономика СССР продолжала развитие по собственной логике. План по валовым показателям по- прежнему сочетался с прибыльностью. (Кстати говоря, еще с февраля 1941 года была введена система прямых договоров между предприятиями, главками. Во время войны этого стало меньше, в послевоенный период она расширилась опять. Настолько, что 21 апреля 1949 года приняли систему ежегодных генеральных соглашений между главками, центральными ведомствами, между предприятиями в рамках этих соглашений, а не непосредственно. Однако по разрешению министерства договоры, купля-продажа могли происходить иногда и вне этих соглашений, прямо между предприятиями. Позднее тоже бывало по- разному.)

В стране рос черный рынок промышленных товаров. Руководители негласно накапливали запчасти, материалы, оборудование; предприятия и отрасли соревновались друг с другом по наличию ресурсов. В поисках дефицитных материалов по всему Союзу ездили «толкачи», которые с помощью взяток и подкупа обеспечивали «свое» предприятие или участок.

Кроме того, что в руках этой категории населения находились большие деньги, богатства, хочу напомнить о некоторых малоизвестных фактах.

Например, в 30-е годы в СССР практиковалось такое явление как… аренда земли. Последнюю сдавали некоторые председатели колхозов, директора совхозов, особенно руководители совхозов ГПУ. Таким образом, зачастую они эксплуатировали крестьян в качестве не только агентов государства, но и «классических» помещиков.

А в послевоенные годы ввели так называемый «малый НЭП»: руководители, председатели артелей (подчас вновь создаваемых, но, как правило, более-менее подконтрольных государству, конечно) клали в свой карман, по негласному разрешению сверху, солидный процент прибыли.

Кстати, «теневая экономика» вовсю существовала и при Сталине, часто в виде подпольных цехов, выпускавших «левую» продукцию. Впрочем, грань между официально организованной и «теневой» экономической деятельностью носила в нашей стране (по крайней мере, от определенного уровня) весьма условный, расплывчатый характер, а подчас и вообще отсутствовала, но об этом ниже.

После смерти Сталина имело место несколько попыток реформировать советскую экономику. Некоторые рыночные реформы предлагали Берия и Маленков. В 1957 году были созданы совнархозы, существовавшие до 1965 года.

Ими пытались заменить отраслевые министерства, вовсе не меняя этим сущность советской экономики.

Затем грянула известная «косыгинская» реформа (в 1965 году). Официально она заключалась в расширении прав предприятий. Однако совнархозы расформировали и восстановили отраслевые министерства. (Опять же, органы административного, приказного управления производством.) Предприятия стали в большей степени работать от прибыли. Значительную часть из них перевели на новую систему планирования и экономического стимулирования. Некоторым образом изменилась система налогообложения хозяйственных единиц. Если до середины 60-х годов эти платежи производили в форме отчислений от прибыли в размере ее свободного остатка сверх потребностей предприятия, но не менее 10%, то затем «в целях усиления хозрасчета» были введены три вида платежей из прибыли в бюджет: плата за производственные фонды, рентный платеж, а также взносы из свободного остатка прибыли, выполнявшие функции «окончательного регулирования взаимоотношений предприятий с госбюджетом по использованию прибыли».

Реформа 1965 года не затронула командную систему всерьез. Оптовые цены на продукцию по-прежнему устанавливались в директивном порядке. Мера использования такой категории, как прибыль, возросла. Однако ее можно получить как за счет снижения себестоимости продукции, так и путем повышения цен. Сработали добавочные стимулы к такому завышению.

Например, неучтенный скрытый рост оптовых цен на продукцию машиностроения составил в 1966-1970 годах 33% против 18% в предыдущей пятилетке. (Разумеется, инфляция в СССР всегда существовала.) Тем не менее, красивые показатели эффекта реформы всячески расписывались. Покупатели были, как и раньше, отстранены от влияния на установление цен. В конечном счете, эта реформа скорее разладила старый хозяйственный механизм, чем создала новый.

Доходы советской номенклатуры — явление во всех отношениях чрезвычайно интересное! Кроме фактических привилегий, на нее сыпался «золотой дождь» и в денежном выражении. Существовала своеобразная иерархия распределения. Давно известно, что в СССР существовала скрытая система зарплаты в конвертах для крупных руководителей (об этом выше упоминалось). Однако ее размеры неизвестны. В капиталистической экономике тайные вознаграждения именуются «тантьемой». Подозреваю, что не только в конвертах… По-разному.

Более того. В рамках советской госсобственности существовали полулегитимные элементы бюрократического частного предпринимательства. В некоторых отраслях промышленности производитель (разумеется, речь идет о директорах и вышестоящих руководителях) практически имел возможность устанавливать свои цены на ряд изделий. Официально, конечно, цены в прейскурантах были твердо зафиксированы государством, но фактически это было легко обойти. (В ряде случаев.)

К примеру, в машиностроении ежегодно осваивалось производство массы новых изделий. (До 3000 в год, в остальных отраслях — 700). Цен на эти изделия в прейскурантах не было, их полагалось утверждать вновь. И устанавливали на новинки разовые и «временные» оптовые цены. (До того, как утвердит Госкомцен, но это дело долгое, да и утверждал он обычно ту же или близкую цену.) Кроме того, при внесении в «старое» изделие малейших технических усовершенствований также можно было изменить цену, «накрутив» ее, в общем- то, вполне легально.

Посему Госплан был против.

Одним из основных источников доходной части бюджета в стране являлся налог с оборота, взимавшийся, в первую очередь, с потребительских благ.

Причем взимался он при переходе в оптовую или розничную торговлю, но не на стадии реализации, продажи. (Во избежание «возможного неразумного поведения потребителя».) Устанавливался в виде фиксированного процента от цены товара. При падении производства сократилась бы доходная часть бюджета, поэтому министерство финансов тоже против.

А вот банк был за, так как возможность предоставления кредитов имела ограниченный характер, а главное — свой кассовый банковский план зависел от возвращения денег населением.

Торговые работники тоже были за, так как важнейшим показателем успешной работы розничной торговли считалось выполнение плана товарооборота.

Итак, возникла дилемма. Допустить «чрезмерно» горизонтальные отношения между торговлей и промышленностью? С одной стороны, ухудшились бы темпы роста валовой промышленной продукции, уменьшилась бы доходная часть бюджета. С другой — это означало бы улучшение выполнения кассового плана, повышение, увеличение выполнения плана товарооборота, сокращение излишних запасов в торговой сети, а главное — возрастание, улучшение обеспечения населения.

Подобных примеров противоположных, несовместимых интересов разных ведомств, острых противоречий между ними в стране хватало. Это ли не конкуренция?

Не «коммунистической» же идеологией руководствовалась номенклатура в своей практической деятельности, а исключительно интересами сохранения и укрепления своей власти и военно-полицейской мощи огромной тоталитарной империи!

Между прочим, еще в конце 60-х годов, во время первых лет действия экономической реформы, со стороны аналитиков андроповского ведомства (с подачи самого руководителя «конторы») поступали предложения в Политбюро о территориальном разделении экономики страны минимум на 2-3 «независимых» сектора, части, не подчиненных единому Госплану. Тогда это не прошло.

Вообще, с приходом к власти Л. И. Брежнева размах и возможности бюрократической, номенклатурной частнопредпринимательской деятельности, «частновладельческих» инициатив возросли и усилились. (И легальные, и нелегальные, хотя такую грань здесь провести, как правило, трудно, а часто невозможно.) Мало того, что (как уже подчеркивалось) доля прибыли, оставляемая руководству предприятий, существенно возросла, а процент взносов из нее, подлежащий отчислению в бюджет, уменьшился. Во все большем количестве стали появляться предприятия, передаваемые в так называемое «хозяйственное ведение» (владение, по сути) своих руководителей.

(Не исключено, что это существовало и ранее.) Естественно, возможность частного присвоения здесь расширялась.

Ну, а в 1973 году по личному указанию Брежнева были созданы относительно самостоятельные финансово-промышленные группы под названием «производственных объединений». (С подобными вещами экспериментировали и до того. Кстати, даже плательщиками доли прибыли в бюджет они выступали группами, а не от каждого отдельного предприятия, как это делали «самостоятельные» хозрасчетные единицы, в объединения не входившие.) В 1974 году было более 1500 производственных объединений, включавших в себя свыше 6000 прежде автономных предприятий. К началу 1976 года их число выросло до 2300. Позднее существовало около 4000 таких объединений, которые включали в себя 18000 предприятий и выпускали 46% всей промышленной продукции. Реорганизация управления промышленностью была дальнейшим развитием экономической реформы 1965 года.

Возросли (отчасти из-за усиления гонки вооружений) возможности руководителей предприятий (особенно в машиностроении) «накручивать» цены на вновь осваиваемые изделия. Обострялись ведомственные противоречия и борьба за приоритет в военных, оборонных разработках. Усиливалась конкуренция.

Часто возникают интересные вопросы: зачем преследовали, репрессировали иногда даже номенклатурных деятелей теневой экономики? И почему они подчас занимались подпольной экономической деятельностью, имея, казалось бы, все? Как во всем этом разобраться? Что же, можно попытаться ответить.

Во-первых, репрессировали в основном лиц, не достигших определенного уровня, тех, кто «крал не по чину» (т. е. Занимался делами, на которые по понятиям советской иерархии права не имел), всяких подпольных цеховиков, дельцов, не находившихся на высоких постах, и т. п.

Во-вторых, привлекавшиеся к ответственности были преимущественно работниками торговли и сферы обслуживания (иногда — строительства, легкой промышленности, пищевой и т. д.), но уж никак не руководители ВПК и тяжелой промышленности.

В-третьих, отнюдь не исключено, что отдельные руководители имели экономические права, которые не предоставлялись другим, не только низшим по рангу, но, допустим, не столь влиятельным, приближенным к верхам (например, на присвоение солидной части доходов, прибыли, свободное распоряжение ею, заключение самостоятельных экономических соглашений с партнерами- хозяйственниками — подобно тому, как члены Политбюро и Секретариата ЦК КПСС имели открытые счета в Госбанке СССР, откуда могли легально снять любую сумму в любой момент; право засекреченное, нигде и никогда открыто не признаваемое). Однако, кое-кто мог заниматься подобными делами, не имея на них разрешения. Вполне возможно также, что, независимо ни от каких прав, могли «сдать» кого-либо конкуренты, более влиятельные соперники- недоброжелатели. В конце концов, то, что в «нормальной» капиталистической системе решается путем банкротства, в нашем госкапитализме зачастую проводилось с помощью посадок и расстрелов, репрессий. Таким образом, грань между привилегиями, доходами, действиями легальными и нелегальными в советском обществе далеко не всегда возможно было отчетливо проследить.

Начиная с определенного уровня, на некоторых ступенях иерархии эта грань была крайне расплывчатой и зыбкой, кое на каких уровнях она отсутствовала вообще. К этому следует добавить, что подчас репрессиям подвергались руководители, просто проявлявшие излишнюю инициативу и самостоятельность, нарушавшие правила командной системы, не устраивавшие вышестоящее начальство, «мешая» ему чем-либо. Наконец, репрессировали за прямые хищения, за приписки. Так что бывало по-всякому. (В огромной степени по ситуациям, в зависимости от отношений между номенклатурными кланами и внутри таковых.)

Надо также отметить, что преследования «теневиков» (и вообще репрессии за экономические преступления) происходили неравномерно и с разной степенью интенсивности.

Сыграла здесь в том числе роль и дискриминация по национальному признаку. Есть данные, что первое место по числу приговоренных к смертной казни по «экономическим» делам в Советском Союзе занимали евреи. Среди таких осужденных было и много кавказцев.

А вот еще дополнительная «информация к размышлению» о том, что борьба с «теневыми», нелегальными доходами вовсе не противоречила огромным, более-менее легальным прибылям правящего класса. Общеизвестно, что и Шеварднадзе, и Алиев являлись очень крутыми борцами с коррупцией и «теневым» бизнесом в своих республиках. Придя к власти в Грузии в 1972 году практически в результате государственного переворота, бывший шеф республиканской милиции Шеварднадзе заполнил тюрьмы «теневиками», «цеховиками», подпольными капиталистами и бизнесменами. В Азербайджане же, в бытность Гейдара Алиева генсеком, смертный приговор за нелегальный бизнес, подпольную частнопредпринимательскую деятельность был явлением обычным. Тем не менее известно, что и тот, и другой поддерживали определенные кланы номенклатурных капиталистов-бюрократов, которые еще более обогатились и усилили свою мощь в этот период. У знаменитых Гдляна и Иванова при расследовании так называемого «узбекского дела» был собран компромат в том числе и на этих деятелей (Алиева и Шеварднадзе).

В свою очередь, нельзя забывать, что Иванов и Гдлян были посланы на данное дело еще при Андропове, в 1983 году, главным образом для того, чтобы свалить ряд местных кланов и сделать положение дел в Средней Азии более подконтрольным Москве. То есть, в конечном счете, в целях укрепления империи и усиления великодержавного шовинизма. В свою очередь позднее, при Горбачеве, бурная деятельность следователей (наряду, разумеется, и с другими факторами) использовалась «прогрессивной», «реформаторской» частью номенклатуры для придания себе «демократического « имиджа, а также для того, чтобы, пользуясь разоблачениями, попытаться свалить другую часть номенклатуры. Впрочем, со временем дело успешно прикрыли, и не заводя разоблачения слишком далеко, и не раскрыв никаких серьезных тайн Кремля, но одновременно дав одной части господствующего класса (и рвущейся наверх его «демократической» идеологической обслуге) прекрасные дополнительные поводы для обвинений в адрес другой.

(Позднее Т. Гдлян занял весьма правое место в политическом спектре страны, возглавив достаточно шовинистическую Народную партию.

Следователи ушли в депутаты, в политику. Сейчас о них что-то не слышно.)

Часто возникает вопрос: а зачем вообще понадобилась перестройка, ельцинизм и официальная приватизация? Постараюсь ответить.

Целый ряд причин.

Вообще, номенклатуре (советской государственной буржуазии) давно, по крайней мере, в своей значительной массе, надоело прикрываться демагогической фразеологией, не имеющей абсолютно никакого отношения ни к реальности СССР, ни к правящему классу империи. Фразеология все больше тяготила, рано или поздно господствующему классу необходимо было отбросить прочь идеологический камуфляж. Собственно говоря, попытки такого рода были и раньше. В конце жизни это намеревался сделать еще Сталин (откровенно подняв знамя русского православного самодержавного шовинизма и черносотенства). Определенные планы строил Берия (разгром партаппарата, определенная приватизация — так или иначе, конечно, номенклатурная, – по- видимому, какой-либо вариант консервативной государственнической идеологии). Наконец, намерения подобного рода были и у Андропова, затевавшего свою перестройку. (Последний, вероятно, желал какого-то подобия китайского варианта, правда, сложный вопрос, какой идеологией это бы камуфлировалось. На первых порах, возможно, старой, а может быть, поменяли бы фразеологию, заменив на правоконсервативно-державнооохранительную.

Дело в том, что в недрах его родного ведомства вызревали самые различные планы и проекты… к тому же Юрий Владимирович очень сильно заигрывал с русским национализмом, так что могло случиться всякое…)

Сыграло, безусловно, свою роль и то, что для успешной экономической конкуренции участие в мировом рынке становилось все более необходимым.

СССР был вынужден стараться вырваться из своей экономической изоляции, выйти на такой рынок. Без приватизации это вряд ли бы получилось. Тем более, что на Западе полным ходом шла волна либерализации, политики экономического неолиберализма, который характеризуется двумя основными моментами: I. Максимальной (по мере возможностей), во всяком случае, широкомасштабной приватизацией. II. Свертыванием социальных гарантий.

(Тоже, по возможности, в разных странах в разной степени, но при одной и той же зловещей тенденции.) Оба эти фактора были использованы в нашей стране.

Номенклатура (госбуржуазия) узаконила раздел собственности между собой, придала этим процессам наконец-то совершенно легитимный, официальный характер. (К тому же, пойти на отмену госмонополии в экономике советское руководство вынуждали, подталкивали накапливающиеся острые противоречия в существовавшей системе, ее серьезный кризис.) Вдобавок — прекрасный повод для того, чтобы сбросить с себя бремя «заботы о трудящихся», «социалку», как можно сильнее свернуть (а в идеале вообще ликвидировать) всякие социальные гарантии. (В СССР в последние десятилетия, несмотря на диктатуру, все же было социальное государство — Welfare State, хотя уровень жизни существенно уступал западному. Социальная защищенность людей в социально ориентированных государствах Запада — таких, как, например, Швеция — тоже была куда выше.)

Во многом в результате кризисных экономических явлений правящие круги капиталистических стран пришли к выводу, что социальное государство, социальные гарантии «стоят слишком дорого» и надо «больше экономить средства».

Это мнение возобладало и стало господствующим в государственной политике ведущих капиталистических стран с 80-х годов. Так что и тут Россия, что называется, «попала в струю». Только у нас данный процесс проводится в жизнь быстрее и жестче.

Итак, в России проведена номенклатурная приватизация. Проведена для господствующего класса более чем успешно. Активно поддерживается крупный бизнес, крупный номенклатурный капитал, связанный с государством. Мелкий, да и средний бизнес испытывает большие затруднения. Небольшие фирмы постоянно банкротятся, лопаются, поглощаются крупными. Общеизвестно, что подобный бизнес испытывает налоговый прессинг, просто душится налогами зачастую. И вот тут почему-то никто не обращает внимание на одно интересное обстоятельство. Часто, в результате уплаты всех налогов (если их платить добровольно, что, по понятным причинам, бывает редко), предприятию, бизнесменам остается куда меньший процент, меньшая доля от прибыли, чем оставляло государство предприятиям (директорам, руководителям), во времена «застоя». Тогда оставляли, как уже упоминалось выше, от 27% в середине 60-х годов до 44% во второй половине 70-х. При Ельцине не всегда и 10% оставалось.

Крутые же либералы пришли в стране к власти, нечего сказать! Почему нигде, никогда ни у кого не встречается такого элементарного сравнения? Интересно, не правда ли? Разумеется, это не касается большого номенклатурного бизнеса, крупных корпораций. Эти платят по минимуму (если вообще платят), пользуются налоговыми льготами либо просто освобождаются от налогообложения. Крупный же капитал получает помощь от государства (а государство от него). Подчас они, можно сказать, сращиваются.

Таким образом, мы имеем в России бюрократический частнокорпоративный капитализм, крайне мерзкий и уродливый. С идеологией авторитарного консерватизма, плавно перетекающего в откровенную диктатуру.

Источник