Какие положения канта принимаете какие нет обоснуйте какие способы аргументации использованы кантом

«Теории»: Как свобода доказывает существование Бога. Аргумент Иммануила Канта

Все мы помним знаменитый спор Воланда и Берлиоза относительно существования Бога. Самым сильным аргументом в этом споре было так называемое шестое доказательство Канта. Как и многие другие философские явления, аргумент Канта постигла судьба «слышали, но точно не знаем». Concepture публикует статью, посвященную разбору знаменитого кантовского доказательства.

Ты помнишь, как все начиналось?

Сразу следует отметить, что традиция приведения доказательств в пользу существования бога появилась только в Cредние века. В античное время в условиях религиозного плюрализма (а язычество – это самая толерантная религиозная система), люди считали, что боги могут сами о себе позаботиться, и поэтому не надо утруждать себя столь бесполезным делом как их апология. В римском праве даже отсутствовал пункт наказания за богохульство. Объяснялось это следующим образом: если тот или иной бог и вправду оскорбится нечестивыми речами какого-нибудь богохульника, этот бог самолично накажет виновного.

Поэтому следует оговориться и уточнить, что весь классический корпус теологических аргументов, который у разных авторов насчитывает от 5 до 50 доводов, был сформирован не с целью доказательства бытия бога вообще, но конкретно бытия Бога религий откровения. А если быть совсем точным, то именно христианского Бога.

Как мы знаем из истории, христианство стало первой интернациональной религией («нет ни эллина, ни иудея»). Еще более существенной характеристикой этой религии была ее нетерпимость в отношении других верований. Идолы язычников безжалостно уничтожались, даже несмотря на их чисто культурную ценность. Христианство отказывалось встраиваться в общую для всех царившую тогда повсеместно синкретическую систему языческих верований. Язычник мог договориться с язычником (я молюсь Аполлону, ты молишься Гору, и мы друг друга не трогаем). Договор между христианином и язычником был невозможен в силу факта самопозиционирования христианства (христианство – единственно истинная религия). Поэтому существовали только 2 формы взаимодействия: либо непримиримая вражда, либо обращение в свою веру. Предпочтение, конечно же, отдавалось второй форме.

Само слово «евангелие» с греческого переводится как «благовестие», а слово «апостол» как «посланник», то есть, тот, кто послан нести благовестие всем народам. И одним из первых ареалов, на котором молодая религия начала активно проповедоваться, была эллинская ойкумена, чья культура была воспитана в духе рациональных систем философской мысли. Если с невежественным язычником можно было говорить на языке притч и образов, которые по большей части имели эмоциональную, нежели логическую силу воздействия, то образованные эллины требовали куда более убедительные основания. Именно в этих условиях впервые зарождается, формируется и развивается традиция логического обоснования бытия христианского Бога. Иудаистское и исламское богословие почти полностью без изменений перенимают аргументы, разработанные в рамках христианской схоластики, потому что, за вычетом отдельных моментов и нюансов, во всех трех религиях речь идет об одном и том же источнике откровения.

Мыслю, следовательно, существуешь.

Как мы уже говорили выше, число аргументов в пользу бытия бога, у разных авторов варьируется от нескольких до нескольких десятков. Поскольку в задачи статьи не входит подробное освещение всех существующих доказательных баз, мы остановимся только на одном аргументе, который получил название «онтологического», и который в наибольшей степени повлиял на все последующее движение мысли в этой области.

Вкратце онтологический аргумент формулируется так: поскольку идея Бога – это идея всесовершенного существа, эта идея должна с неизбежностью предполагать его реальное существование, так как существо, которое существует и в сознании и в реальности – более совершенно, чем существо, которое существует только в сознании.

Впервые онтологический аргумент сформулировал средневековый католический богослов Ансельм Кентерберийский в своей работе «Прослогион». Он размышлял в таком духе: Бог – это абсолют. Абсолют по определению обладает всеми положительными свойствами и качествами, в том числе и таким качеством как существование. Позднее гораздо более элегантно (как это свойственно всем французам) эту же мысль сформулировал Декарт. Он утверждал, что существование Бога вытекает из самой идеи Бога так же, как из идеи треугольника вытекает наличие у него трех углов. Для рационалистической эпохи Нового Времени это был убойный интеллектуальный аргумент. В самом деле, только идиот возьмется отрицать, что у треугольника не три угла. После декартовской версии онтологического аргумента, только идиот мог посметь взяться утверждать, что бог не существует.

Здесь стоит отметить, что бог, чье бытие взялся доказывать Декарт, был Богом философов, и никакого отношения к Богу откровения он не имел (в будущей статье мы осветим это различие более подробно). Именно поэтому ход мысли Ансельма и ход мысли Декарта, несмотря на общность предмета мысли, в существе своем значительно рознятся. Ансельм доказывал бытие Бога, исходя из совершенства Бога. Декарт выводил существование Бога из устройства человеческого разума. Вот почему критика Канта, которая впоследствии была обращена против Декарта, оказалась столь убедительной.

Кант критикует Декарта

Кант впервые высказал идею о том, что существование не является предикатом. Рассмотрим это на примере сравнения Декарта существования Бога и треугольности треугольника.

Кант пишет, что положение, согласно которому треугольник содержит три угла, является необходимым положением только при условии, что треугольник дан. Если его нет, необходимость тоже отсутствует. Также обстоит дело с абсолютно необходимой сущностью. Необходимость относится только к содержанию понятия, а не к его существованию. Если я предполагаю Бога как существующего, он существует с необходимостью. Необходимость – предикат суждения. А Бог – всего лишь субъект суждения. Если я отвергаю предикат, а оставляют субъект, я впадаю в противоречие. Если я отвергаю и предикат, и субъект, то противоречия не получается.

Поскольку аргумент Декарта был исключительно логическим, при том, что сам Декарт отождествлял мышление и бытие, Канту достаточно было развести понятие чего-либо и реальность этого, чтобы опрокинуть Декарта на обе лопатки. Кант пишет: «в действительном содержится не больше, чем в возможном. Сто талеров в действительности ни на пфенниг не больше, чем сто талеров в возможности. И наоборот». То есть, какое бы содержание ни было в нашем понятии, мы должны выйти за пределы этого понятия, чтобы решить вопрос о существовании объекта. Для предметов чувственного созерцания — выход в опыте, для объектов рассудочной деятельности — в опыте, но идеи — за рамками возможного опыта. Поэтому существование Бога мы можем только предполагать, но никак не доказывать.

В XX веке в юмористическом ключе эту идею Канта о том, что бытие (существование) не является реальным предикатом, что оно не есть понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено к понятию вещи, сформулировал ученик Витгенштейна американский философ Норман Малькольм. Он говорил: «Утверждение, что бытие является совершенством, исключительно странно. Заявление о том, что мой будущий дом будет лучше с утеплением, чем без него, – разумно и справедливо; но какой смысл имеет утверждение, что он будет лучше, если он будет существовать, чем если его не будет?».

Исчерпывающую характеристику же онтологическому аргументу дал другой выдающийся философ и логик Бертран Рассел. Подводя итог своим размышлениям по этому вопросу, он написал так: «На самом деле вопрос стоит так: имеется ли что-либо, о чём мы можем помыслить, что в силу того, что оно присутствует в нашем разуме, безусловно существует вне нашего разума? Каждому философу хочется ответить утвердительно, потому что задача философа – узнавать о мире методом размышления, а не наблюдения. Если правильный ответ – положительный, то между помыслами и реальным миром существует мост. Если нет – то нет».

Я свободен, словно птица в небесах. (Аргумент Канта)

Возникает резонный вопрос, что же заставило Канта сформулировать собственный аргумент в пользу бытия бога после того, как он камня на камне не оставил от всех предыдущих? Понять это, можно только в свете 3 ключевых факторов. Во-первых, Кант был моралистом; во-вторых, Кант жил в эпоху, когда в науке господствовал принцип детерминизма; в-третьих, Кант был очень последовательным и логичным мыслителем.

Как последовательный и логичный мыслитель Кант понял, что если признать исключительную истинность за детерминизмом, то мы лишаемся права вменять в вину людям, совершаемые ими преступления, поскольку детерминизм отрицает свободу. Нельзя будет сказать, что тот или иной человек совершил злодеяние по собственной воле, по злому умыслу, потому как любое явление имеет свою причину, и совершенное преступление – не исключение. То есть, сам человек не виноват в нарушении законов и правил морали. Это все лишь закономерное следствие влияния каких-то причин. Мы же не считаем дерево виноватым в том, что оно загорелось, после того как в него ударила молния. Так почему мы считаем, что кто-то виноват в убийстве своей жены или в растлении малолетних? Поскольку в этом вопросе логизм Канта вступил в противоречие с его морализмом, для разрешения этого конфликта он и сформулировал свой знаменитый аргумент.

Кант начинает с посылки: ничто не происходит в мире без причины. Принцип детерминизма – это самый общий закон мироздания. Ему подчиняется и человек. Однако бывают случаи, когда человек действует свободно, ничем не понуждаемый. Если человек, наблюдая поведение других людей, может видеть определяющие его причины (как это, например, делают психоаналитики), то в отношении самого себя человек должен признать, что по большому счету он действует свободно. Даже если и есть какая-то внешняя причина, осознавая ее, человек освобождается от ее влияния. Как бы ни влияли на него окружающие его обстоятельства, особенности характера или наследственность, в своей жизни каждый человек способен самостоятельно выбирать, как ему поступить и что сделать.

В жизни каждого человека наступает минута, когда, как выражается Кант, история всей вселенной как бы начинается с него: ни в прошлом, ни вокруг него нет ничего, на что он мог бы сослаться в качестве оправдания своих действий. Таким образом, человек оказывается отчасти внеприродным существом, поскольку на него не всегда действует закон причинности. Тогда что же встает на место, где не действует причина? Ответ Канта – свобода. И как причинность (детерминизм) царит в мире природы, так свобода царит в мире Духа, то есть, в пространстве божественного. О бытии Бога мы можем судить по наличию свободы, потому что природа, в которой господствуют жесткие причинно-следственные отношения, не может служить источником свободы.

Таким образом, отстаивая свободу, Кант сохраняет смысл категории «ответственность», на которой и покоится все здание морали. Защита же религии совсем не входила в изначальную задачу Канта. Поэтому аппеляция к Канту различными священнослужителями – не совсем корректна. Бог для Канта – регулятивный принцип морали, а не всесовершенное существо, которому нужно поклоняться.

Следует отметить, что в постнеклассической парадигме современной науки, когда принцип детерминизма перестал восприниматься как единственно возможный и единственно верный принцип организации реальности, способность свободного самоосуществления стала признаваться и за природой. В эпоху, когда «вероятность» заменила «причину», а синергетика – механику, аргумент Канта перестает быть столь убедительным. В конце концов, почему бы не предположить, что свободным может быть не только Бог, но и природа?

Рекомендем прочесть:

1. Р. Докинз – «Бог как иллюзия».

2. А. Плантинга – «Конфуз Докинза: натурализм ad absurdum».

Источник

Немецкая классическая философия

Задание №1. Ответьте на вопросы

1. Как взаимосвязаны гносеология и этика Канта?

2. Почему Кант «разделил» практический и теоретический разум?

3. Как, по Канту, моральный человек должен относиться к государству, к другому человеку и к самому себе?

4. В чем различие в понимании основных положений философии Фихте и Шеллинга?

5. В чем, по Гегелю, смысл мирового процесса, назначение человека и содержание истории?

6. Какие этапы проходит в своем развитии Абсолютная идея? На основании какого метода осуществляется процесс познания?

Задание №2. Решите упражнение

1. Какие положения Канта принимаете, какие нет? Обос­нуйте. Какие способы аргументации использованы Кантом?

«…человек есть животное, которое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине. Дело в том, что он обязательно злоупотребляет своей свободой в отношении своих ближних; и хотя он, как разумное существо, желает иметь закон, который определил бы границы свободы для всех, но его корыстолюбивая животная склонность побуждает его, где это ему нужно, делать для самого себя исключение. Следовательно, он нуждается в господине, который сломил бы его собственную волю и заставил его подчиняться общепризнанной воле, при которой каждый может пользоваться свободой. Где же он может найти такого господина? Только в человеческом роде. Но этот господин также есть животное, нуждающееся в господине. Поэтому, как ни поступит человек в данном случае: предоставит ли он верховную власть одному или сообществу многих избранных для этой цели лиц, нельзя понять, как он создаст себе главу публичной справедливости, который сам был бы справедлив. Ведь каждый облеченный властью всегда будет злоупотреблять своей свободой, когда над ним нет никого, кто распоряжался бы им в соответствии c законами. Верховный глава сам должен быть справедливым и в то же время человеком. Вот почему эта задача самая трудная из всех; более того, полностью решить ее невозможно; из столь кривой тесины, как та, из которой сделан человек, нельзя сделать ничего прямого. Только приближение к этой идее вверила нам природа. Что эта проблема решается позднее всех, следует еще из того, что для этого требуются правильное понятие о природе возможного [государственного] устройства, большой, в течение многих веков приобретенный опыт и, сверх того, добрая воля, готовая принять такое устройство. А сочетание этих трех элементов – дело чрезвычайно трудное, и если оно будет иметь место, то лишь очень поздно, после многих тщетных попыток».

(Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Сочинения: в 6 т. М., 1966. Т. 6. C. 16-17)

2. Проанализируйте рассуждение Г. Гегеля о диалектике. Какие этапы прошла диалектика как учение, что понималось в разные эпохи под категорией «диалектика». В чем специфика Гегелевского понимания диалектики? Какие законы диалектики упомянуты в рассуждении Гегеля?

«Этот столь же синтетический, сколь и аналитический момент суждения, в силу которого первоначальное всеобщее определяет себя из самого себя как иное по отношению к себе, должен быть назван диалектическим. Диалектика — это одна из тех древних наук, которая больше всего игнорировалась в метафизике нового времени, а затем вообще в популярной философии как античного, так и нового времени. О Платоне Диоген Лаэрций говорит, что подобно тому как Фалес был творцом философии природы, Сократ — моральной философии, так Платон был творцом третьей науки, относящейся к философии, — диалектики; древние считали это величайшей его заслугой, которую, однако, часто оставляют совершенно без внимания те, кто больше всего говорит о Платоне. Диалектику часто рассматривали как некоторое искусство, как будто она основывается на каком-то субъективном таланте, а не принадлежит к объективности понятия. Какой вид она приобрела в философии Канта и какой вывод он сделал из нее — это было показано выше на определенных примерах его взглядов. Следует рассматривать как бесконечно важный шаг то, что диалектика вновь была признана необходимой для разума, хотя надо сделать вывод, противоположный тому, который был сделан отсюда [Кантом].

Помимо того, что диалектика обычно представляется чем-то случайным, она, как правило, имеет ту более точную форму, что относительно какого-нибудь предмета, например относительно мира, движения, точки и т.д., указывают, что ему присуще какое-нибудь определение, например (в порядке названных предметов) конечность в пространстве или времени, нахождение в этом месте, абсолютное отрицание пространства; но что, далее, ему столь же необходимо присуще и противоположное определение, например бесконечность в пространстве и времени, ненахождение в этом месте, отношение к пространству и тем самым пространственность. Древнейшая элеатская школа применяла свою диалектику главным образом против движения; Платон же часто применяет диалектику против представлений и понятий своего времени, в особенности софистов, но также против чистых категорий и определений рефлексии; позднейший развитый скептицизм распространил ее не только на непосредственные так называемые факты сознания и максимы обыденной жизни, но и на все научные понятия. А вывод, который делают из такой диалектики, — это вообще противоречивость и ничтожность выдвинутых утверждений. Но такой вывод может иметь двоякий смысл: либо тот объективный смысл, что предмет, который таким образом сам себе противоречит, снимает и уничтожает себя (таков, например, был вывод элеатов, согласно которому отрицалась истинность, например, мира, движения, точки); либо же тот субъективный смысл, что неудовлетворительно само познание. Этот последний вывод понимается или так, что лишь сама эта диалектика проделывает фокус, создающий такого рода ложную видимость. Таков обычный взгляд так называемого здравого человеческого рассудка, придерживающегося чувственной очевидности и привычных представлений и высказываний; иногда он проявляется более спокойно (как, например, у Диогена-собаки, который показывал несостоятельность диалектики движения посредством молчаливого хождения взад и вперед), иногда же начинает гневаться по поводу этой диалектики, считая ее либо просто глупостью, либо, если дело идет о важных для нравственности предметах, — святотатством, которое стремится поколебать самые устои и поставляет доводы пороку (таков взгляд сократовской диалектики, направленной против диалектики софистов, таков тот гнев, который, в свою очередь, стоил жизни самому Сократу). Вульгарное опровержение, которое противопоставляет, как это сделал Диоген, мышлению чувственное сознание, и полагает, что в этом чувственном сознании оно обретает истину, должно быть предоставлено самому себе; что касается утверждения, что диалектика упраздняет нравственные определения, то нужно питать доверие к разуму — он сумеет восстановить их, однако в их истине и в сознании их права, но также и их границы. — Или же вывод о субъективной ничтожности касается не самой диалектики, а скорее того познания, против которого она направлена, и — в скептицизме, а равным образом в кантовской философии — познания вообще.

Главный предрассудок состоит здесь в том, будто диалектика имеет лишь отрицательный результат; это сейчас будет определено более подробно. Но прежде всего следует заметить относительно упомянутой формы, в которой обычно выступает диалектика, что по этой форме диалектика и ее результат касаются исследуемого предмета или же субъективного познания, и объявляют ничтожным или это познание, или предмет; определения же, которые указываются в предмете как в чем-то третьем, не рассматриваются и предполагаются как значимые сами по себе. Одна из бесконечных заслуг кантовской философии состоит в том, что она обратила внимание на этот некритический образ действия и этим дала толчок к восстановлению логики и диалектики в смысле рассмотрения определений мышления в себе и для себя. Предмет, каков он без мышления и без понятия, есть некоторое представление или даже только название; лишь в определениях мышления и понятия он есть то, что он есть. Поэтому в действительности дело в них одних; они истинный предмет и содержание разума, и все то, что обычно понимают под предметом и содержанием в отличие от них, имеет значение только через них и в них. Поэтому нельзя считать виной какого-нибудь предмета или познания, если они по своему характеру и в силу некоторой внешней связи выказывают себя диалектическими. В этом случае представляют и то и другое как субъект, в который определения в форме предикатов, свойств, самостоятельных всеобщностей привнесены так, что в диалектические отношения и в противоречие их полагают как прочные и сами по себе правильные только путем чуждого им и случайного соединения их в чем-то третьем и через него. Такого рода внешний и неподвижный субъект представления и рассудка, равно как и абстрактные определения, вместо того чтобы считать их последними, прочно остающимися лежать в основании, должны скорее сами рассматриваться как нечто непосредственное, а именно как такое предположенное и начало полагающее, которое, как показано выше, само по себе должно быть подчинено диалектике, потому что его следует принимать за понятие в себе. Так все противоположности, принимаемые за нечто прочное, например конечное и бесконечное, единичное и всеобщее, суть противоречие не через какое-то внешнее соединение, а, как показало рассмотрение их природы, сами по себе суть некоторый переход; синтез и субъект, в котором они являют себя, есть продукт собственной рефлексии их понятия. Если чуждое понятия рассмотрение не идет дальше их внешнего отношения, изолирует их и оставляет их как прочные предпосылки, то, напротив, понятие, рассматривающее их самих, движет ими как их душа и выявляет их диалектику». (Гегель. Наука логики. М., 1972. Т. 3 С. 296 — 299)

Задание №3. Найдите правильный ответ и обоснуйте его:

1. Автор цитаты «И чем больше я размышляю, тем более две вещи наполняют душу мою все новым удивлением и нарастающим благоговением: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне» — ……

2. Книга И. Канта «Критика практического разума» посвящена:

3. Форма познавательной деятельности изначально присущая человеческому механизму познания по Канту:

Источник