Искусство как способ постижения мира

Искусство как способ и форма познания реальности

Искусство (лат. eхperimentum — опыт, проба) — образное осмысление действительности; процесс или итог выражения внутреннего или внешнего мира творца в (художественном) образе; творчество, направленное таким образом, что оно отражает интересующее не только самого автора, но и других людей, включавшем в себя любое творчески-созидательное и осмысленное в сфере как собственно искусства (в нашем понимании), так и ремесел, и науки. Понятие искусства крайне широко — оно может проявляться как чрезвычайно развитое мастерство в какой-то определённой области. Долгое время искусством считался вид культурной деятельности, удовлетворяющий любовь человека к прекрасному. Вместе с эволюцией социальных эстетических норм и оценок искусством получила право называться любая деятельность, направленная на создание эстетически-выразительных форм.

В масштабах всего общества, искусство — особый способ познания и отражения действительности, одна из форм художественной деятельности общественного сознания и часть духовной культуры как человека, так и всего человечества, многообразный результат творческой деятельности всех поколений. В науке искусством называют как собственно творческую художественную деятельность, так и её результат — художественное произведение.

Искусство изначально было нужно человеку — сначала как обязательный компонент ритуала (наскальные изображения, маски, танец, пение, архитектура святилищ), затем как средство воспитания целостного человека и способ за­крепления и передачи знаний о мире, жизненных коллизиях, мифологических, эпических и знаков о исторических сюжетах в особой художественно-образной форме орнаментальной и фигуративной живописи, в устной речи сказителей, письменных текстах, массовых представлениях и т. п. Смесь вульгарного и вы­сокого (в одно и то же исторически близкое время пользовались успехом пьесы Аристофана и Еврипида) оказывалась при этом взаимодополнительным условием целостности мироощущения. Но для выполнения таких сложных и ответственных функций нужны были люди искусства, отмеченные даром соединять точнейшую фиксацию жизни и гиперболизацию увиденного и услышанного, акцентирование в нем. Эти люди были призваны из накопленных веками знаний и собственного опыта создавать иную реальность и то, что можно называть «до­стоверной иллюзией», моделями жизни.

Искусство, в отличие от науки, заставляло людей не только думать, но и переживать, включать наряду с рассудочным и эмоциональное восприятие мира. Пифагорейцы приписывали «очищающее воздействие» искусству музыки. Аристотель в «Поэтике» использовал слово «катарсис» для обозначения эффекта, вызываемого у зрителя трагедии, — страха, сострадания и одновременно удовольствия от сознания того, что страдания героев на сцене случаются не с ним. Выражение «katharsis pathematon» (греч., «очищение страстей»), вероятно, предполагает «выведение» эмоций из низшей сферы в высшую, эстетическую. Уже одно это делает искусство особой и врожденной формой осознания, освоения и трансформации реальности. Однако, важнейшим отличием искусства от науки следует считать свойственное ему антро­поцентрическое постижение этой реальности; в центре создаваемой искусством художественно-образной картины мира всегда находится человек, рассматривае­мый почти всеми научными дисциплинами (за исключением ряда философских) в качестве усредненной биологической, социальной или экономической единицы. Картина мира приобретает благодаря этому не только необходимую целостность, но и ценностное измерение .

Искусство, проводя мысленный отбор единичных собы­тий, фактов и процессов, неизменно дает аксиологическую оценку познаваемого. Произведения искусства всегда оценочны, и это проявляется как в их откровенно назидательных формах (басни, моралите, фельетоны), так и в форме нарочито нейтральных повествований, где читателю (зрителю, слуша­телю) отводится роль самому проставить моральные оценки, сделать для себя выводы о желательности подражания созданным автором персонажам или, наоборот, неприемлемости для себя тех или иных поступков; с этим связана обычно упоминаемая воспитательная функция искусства.

Не менее важным отличием искусства от науки следует считать его ориентацию на познание реальности через уникальное и неповторимое. Если критерием научности является подтвержденная экспериментом повторяемость явлений, то в искусстве каждый художественно-образный фрагмент картины мира есть апелляция к чуду (понятие, категорически отвергаемое наукой).

Следует отметить и полярно различное сохранение личности ученого в научном открытии и автора в произведении искусства. Научное познание всегда стремилось к вытеснению личностно-субъективного из эксперимента, теории и т. п., и это ста­новилось еще одним устойчивым признаком «научности» достигнутого результата. Искусство же, напротив, подчеркивает значимость конкретного авторского начала в любом художественном образе.

Научная картина мира в каждый момент времени ориентирована на одинаково е восприятие: теорема Пифагора понимается одинаково и в Арктике, и в Антар­ктике, и школьником, и пенсионером. Художественно-образная картина мира по-разному видится и на индивидуальном, и на групповом уровнях: «сколько людей, столько и мнений», — гласит распространенная поговорка. Остается лишь принять как данность, что все в искусстве есть не только индивидуально созданное и индивидуально запечатленное, но и индивидуально воспринимаемое.

Различны и судьбы результатов научного и художественного творчества. Ис­кусству в значительно меньшей степени, чем науке, свойственна длительная, часто драматическая передача знания его «потребителю». Конечно, и здесь случается непризнание, но оно, как правило, является либо относительно недолгим, либо связанным с низким качеством конкретного произведения, либо с временной неподготовленностью к его восприятию. Нужно помнить, что в науке под­тверждение высокого качества достигнутого результата осуществляется самим научным сообществом, а в искусстве таковое осуществляется не столько творче­скими клубами, сколько реципиентом — читателем, зрителем и т. п.

Искусство, как и наука, подразделяется на несколько однородных (по соответ­ствующим классификационным признакам) групп: родов, видов и жанров, причем при относительной устойчивости перечня родов (за последнее столетие их число приросло только киноискусством и художественной фотографией) жанровое раз­нообразие постоянно увеличивается: в настоящее время, например, в одном лишь джазе различают несколько десятков жанровых направлений. К тому же в искусстве (как и в науке) давно и успешно происходит синтез родов, видов и жанров, чему немало способствуют его расширяющиеся технические возможности.

Особенно значим вклад искусства в создание художественно обостренной исто­рической реальности, которая входила и входит в картину мира миллионов людей. Это происходит до, во время, а иногда и вместо серьезного изучения истории, но историческая проза формирует ее целостное восприятие раз и навсегда. Искусство стало единственной формой познания мира, результаты которого доступны любому человеку вне зависимости от его научной подготовленности, жизненного опыта, конфессиональной принадлежности и т. п. Это оказалось возможным только благодаря преставлению таких результатов в виде художественных образов.

Источник

Искусство — как форма знания о мире

Искусство – не разновидность комфорта, не является оно и просто одной из составляющих какой-то структуры; искусство, как и каждый его образец, — независимый организм. Искусство – не случайное пристанище и не каникулы, но вечный долг нашего духа. Я отлично понимаю, насколько жестким может быть такое понимание искусства и как далеко оно от снисходительных, слишком широких общепринятых представлений, согласно которым любовь к искусству не включает в себя никаких обязанностей. Искусство принадлежит миру любви, наделенному также и другими силами для удовлетворения страсти к созиданию – не к потреблению. Мы называем прекрасным все, что пробуждает в нас нежность и любовь, но взволновать можно только того, кто на это способен!

*****
В книге индийского мыслителя Хазрата Иннайта Хана «Мистицизм звука» приводится рассказ о том, как один из могущественных в те времена вельмож пригласил играть на народном инструменте – ситаре, молодого человека, юношу. Казалось бы, ничего особенного. Очень часто ко двору приглашались разные музыканты. Но интересен тот факт, что после игры этого юноши хозяин рыдал. Он никогда ничего подобного не слышал — ни от своих придворных музыкантов, ни от приглашенных ранее. После игры он подошел к музыканту и сказал: «Ты играл так, как должно это звучать. Ты затронул самые глубокие струны моего сердца, моих чувств, о которых я и забыл давно!». Это событие показывает, что искусство в руках истинного и искреннего творца превращается в инструмент, который более сильный на земле, чем какой-либо другой существующий.
Искусство – добро или зло?
Ф.Ницше, анализируя в «Генеалогии морали» возникновение таких моральных оценок, как «добро и зло», «истина» и «польза», предлагает свою логику происхождения этих моральных оценок. Понятие «добра», «доброго», по мнению Ф.Ницше, ничего общего не имеет с понятием «пользы» и даже полностью противостоит ему. Оно не оценка какого-либо действия по его соответствию истине и, стало быть, пользе, закрепленная в слове, а определение «касты» людей, привилегия избранных самим определять и оценивать вещи, вне их сопоставления с истиной, пользой и т.д. Может ли искусство быть добром, но и одновременно указывать направление на зло? Альфред Шнитке как-то подчеркнул, что «искусство не несет зла». Но понимание, трактовка искусства может указывать на зло. Это зависит от того, в чьих руках окажется искусство.
В современном мире, с его прогрессирующими технологическими инновациями, рождаются новые стили и направления в искусстве. В музыке – я говорю о той музыке, которую слушают большинство «продвинутых» молодых людей, — это выражено агрессивной ритмикой, скупостью тембров и мелодики. Сам стиль этой музыки приводит человека в состояние замкнутости, зажатости в тески своего собственного мира, не позволяющего открыться и раскрепоститься. Роль музыкального искусства сегодня неоднозначна. С одной стороны, оно глубоко интегрировано в духовную жизнь человека, возросли его социальные функции. Для большинства людей слушание музыки является одним из основных источников художественно-эстетической информации. С другой стороны, теле- и радиоэфир, обилие звуковых технических средств превратили музыкальное искусство в привычный звуковой фон жизни. Зачастую музыка сомнительного художественного качества оказывается навязанной слушателю независимо от его выбора.
Так называемая — популярная музыка, делает из человека раба; она заставляет его прислушаться только к своим инстинктам, но не более. И что самое печальное, людям это нравится; это состояние для них стало повседневным и обязательным. Субискусство, как «под-искусство» в конце ХХ и начала ХХI вв. стало иметь совсем другую окраску и, акцент поставлен совсем на иные вещи – материальные. В какой-то мере искусство есть некое отражение эпохи человечества. Мы строим свое искусство, оглядываясь на то, что нас окружает. Но такая ли задача перед искусством стоит сейчас, чтобы олицетворять в нем нашу действительность? Неужели мир не переполнен страданиями, войнами, взрывами и смертями? Если мы и в музыке будем постоянно слышать взрывы, насилие и все прочие тяготы настоящего – не окажемся ли мы в замкнутости, не станем ли деградировать духовно и нравственно? Мне кажется, что искусство в наше время, как и в эпоху романтизма, должно все-таки уводить нас от реальности, хотя бы на некоторое время. Если мы не сможем находиться в мире грез о прекрасном, мы разучимся вообще мечтать, а в последствии и творить прекрасное. Разучимся получать удовольствие от прекрасного и возвышенного. Это ничуть не помешает нам воспринимать адекватно нашу действительность. Больше того, — мы сможем гораздо глубже узнать мир, полагаясь на свои внутренние ощущения. Интуитивно анализировать творения художников, писателей и композиторов.
Безусловно, в существовании субискусства можно найти положительные стороны — она доставляет человеку удовольствие, позволяет расслабиться, отрешиться от насущных проблем. Но не следует забывать, что произведения массового искусства сиюминутны, рассчитаны на внешний эффект. Развить высокий художественный вкус такие произведения не помогут.
Понимать и осязать мир через субискусство полноценно – невозможно. Слишком малы ее эмоциональные колебания; слишком беден ее язык. По Ницше получается, что субискусство, как не несущее пользы для глубокого познания мира – есть зло. Познание мира возможно, только если жить в идее, изучать явления в пластической цельности, преодолевая дуализмы между субъективным переживанием и внешним событием. Субискусство не развивает человека, не позволяет посмотреть вперед, в грядущее — оно не предвосхищает. Искусство, как «добро» — наоборот, — «двигает» интеллектуально и позволяет приоткрыть завесу в будущее. Только понимание красоты способно дать человеку пользу от искусства.

* * *
Воздействие искусства на человека.
Предмет искусства, главный объект искусства — духовное содержание социального бытия человека (образ жизни, образ мыслей, мироощущение мировоззрение общества, идеалы, психология — духовная культура данной эпохи). В содержании искусства заключено двойное знание — знание о мире и самопознание художника. Способ познания — конкретно-образный, отличающийся от свойственного науке — абстрактно-логического.
Искусство есть способ познания человеком окружающей действительности — изучая памятники искусства, человек осознает сложность общественно-исторических процессов, получает представления об эстетических идеалах эпох, обогащая тем самым свой внутренний мир, осознавая себя частью исторического процесса; искусство является и связующим звеном между поколениями, и способом компенсации нереализованных возможностей. Отражая окружающий мир, искусство помогает людям познавать его, служит могучим средством политического, нравственного и художественного воспитания. Разнообразие явлений и событий действительности, а также различие способов их отражения в художественных произведениях вызвали к жизни различные виды и жанры искусства: художественную литературу, театр, музыку, кино, архитектуру, живопись, скульптуру.
Читая литературно-художественные произведения, мы уносимся в мир образов и картин, переживая каждый эпизод сочинения, тем самым, обогащая себя в духовном и иллюзорном планах. Поэзия как ничто другое находится в тесной связи с музыкой. И там, и здесь есть форма, ритм, такт: только в поэзии смысл передается через слова, а в музыке через ноты.
Театр же владеет конкретностью видения, силою приема, убедительностью показа жизни, образа во времени и пространстве. Оперное искусство счастливо сочетает в себе два сильнейших средства воздействия – музыку и театр. Сплав искусства музыки и театра чудесен. Он обладает огромной, еще достаточно не оцененной, силой эмоционального воздействия.

* * *
Несмотря на то, что творение и понимание высокого искусства есть удел не каждого, в советское время, все-таки, у нас была целая система в образовании, которая позволяла постичь культурные течения и их продукт через прививание людям любви к красоте искусства. Даже если человек был достаточно далек от культурной деятельности, то все равно он начинал приобщаться к искусству, понимать его, может не интеллектуально, но на эмоциональном уровне. В этом отношении, «наше время», пока не находит достаточно ясного решения такой проблемы, как развитие нравственного искусства среди масс.
Знание о мире, о том, что твориться не только в «видимом окружающем», но и в тонком мире, в мире ощущений – было бы не полноценным без влияния искусства. В отличие от рациональной науки, искусство — это душа человека. Художник и ученый изучают мир, создают свою картину мира. Но науки изучают мир каждая со своей точки зрения, а искусство, создавая художественный образ действительности, дает нам многогранное представление об окружающем мире. Целостность и образность отражения действительности отличают искусство от научного познания мира.
Искусство — это «образ», образ мира и человека, сформировавшийся в сознании художника и выраженный им в слове, звуках, красках, форме. В художественном образе выражается не только действительность, но и мировосприятие эпохи. Исследователи искусства видели в нем и инстинкт украшения, и способ кодирования информации, и стремление подражания природе, игру, проявление иррационального и бессознательного, способ социализации личности и т.д. Эта многогранность трактовки искусства и есть следствие колоссальной информации и колоссального опыта поколений, содержащихся в искусстве.
По-видимому, решающим признаком искусства является добываемая им и заключенная в нем специфическая художественная информация. Искусство потому и было изобретено человечеством, потому и было пронесено им через всю историю, что оно призвано вырабатывать такую информацию, которую ни один другой способ освоения мира добыть не может.

* * *
Воздействие человека на искусство.
Как было уже сказано выше, субискусство и политическая среда есть те факторы, которые идут параллельно в судьбе искусства, втекая и вытекая из него. Во всяком случае, в центре событий всегда будет находиться одно действующее лицо – человек.
В ХIХ и ХХ вв. на первый план выдвинулась проблема соотношения искусства и идеологии. Будучи облечены властью, идеологические системы, вбирающие в себя политические, моральные и другие установки каждого данного общества, нередко стремятся к подавлению свободы искусства, к его политизации. Власть, которая, как правило, находилась в руках одного человека, могла выносить вердикт о «правильности» или «непригодности» того или иного языка в искусстве. Причем «судьи» были те, которые не являлись большими художниками или вовсе далекие люди от искусства. Как правило, «неугодниками» становились фигуры, чьи творческие работы находились выше понимания посредственных масс; чьи работы выделялись и не подходили под те или иные идеологические рамки. Но именно этим фигурам, которые были еретиками своей эпохи, поколения благодарно возносят цветы и посвящают научные воззрения.
Любое творение – будь это научное открытие или драматический спектакль, есть искусство. Так же как искусство может воспитать вкус у человека, так же и человек может «воспитать» искусство, подчинить его себе . Как это не печально, но, пользуясь определенными приемами, взятыми из высокого искусства, человек начинает «мастерить» свое, какое-то мелкое «искусствешко». Этими приемами он пытается вложить свои крохотные, низменные познания о мире в свое маленькое творчество. И это происходит перманентно, опять-таки из-за больших современных возможностей нашего цифрового века. Применить бы эти технологии на благо большого искусства!
Ан, нет! Это не принесет выгоды.
И вот, мы топчемся на одном месте опять. Так и получается, что большое искусство, как-то не развивается, точнее, может оно и развивается, но очень медленно и обособленно, как следствие – познание мира происходит моногамно, т. к. нет никому дела до духовного, если честно. Все, так называемое, познавание мира через искусство происходит в кулуарах и понарошку. Как бы, между прочим. Если бы были условия для серьезной работы в этом виде деятельности, если бы было подспорье для развития искусства и ее «пропагандистов», то, наверняка, знание о мире не ограничилось только тем, что написано в книжках «вчера». Надо думать – что «завтра»!
Мне кажется, эта проблема достойна анализа и глобальных решений в системе нашего образования и власти. Надеюсь, в ближайшее время понимание роли высокого современного искусства совпадет с реализацией условий для ее поддержки.

* * *
Относясь к искусству, как к способу своего целостного самовыражения, человек всегда видел в нем средство для обеспечения бессмертия всех других своих достижений. Исторически значимые личности и их дела воспеваются в фольклоре, любое социально значимое событие находит свое отражение в живописи или архитектуре, музыке или поэзии. Народ без искусства лишен исторической памяти, а без исторической памяти он уже теряет свою национальную целостность.
История знала многих художников, музыкантов, поэтов, писателей, которые влияли на течение искусства своей гениальной фигурой. Одним из этих фигур был Ф. Лист.
Будучи новатором и просветителем своего времени, Лист сумел воссоздать новое в своем фортепианном творчестве. И это не только потому, что он был гениальным пианистом. Он имел очень пытливый ум, и, зная многое об искусстве и не только, Лист заключил все свое знание и понимание мира в своем шедевре фортепианной литературы – Сонате Си минор.
Многие используют акцентировку на образах Мефистофеля, Фауста и Маргариты в сонате h-moll Ф. Листа. Может быть, в сонате рассказывается совсем о другом? Создавая свой шедевр, Лист был достаточно зрелым как пианист и как композитор. Форма этого произведения является лишь рамкой его порыва, страсти и гениальности. И в сонате непосредственным профессиональным ухом слышны не демонические перепады настроений Гете, а истинно-буквальное происхождение действительности, с обретенными и переработанными в сознании Листа литературно-художественных произведений.
Музыка, как своеобразный язык, является мощнейшим коммуникатором между слушателем и композитором. А исполнитель – это «программа оформления» данного коммуникатора. Поэтому разные пианисты могут по-разному прочесть играемую ими музыку; по-разному найти решение художественной задачи. Самое интересное и загадочное в музыке – это то, что действительно хотел нам сказать композитор; что могло быть причиной в создании произведения? Углубляясь в поиски этого «что», можно найти и самые тривиальные причины: заработать себе на жизнь! Но вряд ли можно с такой уверенностью говорить о Сонате Листа. Посвященная Роберту Шуману, она может рассказать нам о самом Шумане? Почему бы и нет! Рассказать, как страдал из-за своей болезни, как любил Клару Вик, и как стеснялся своей «маленькой» руки. Конечно, можно и такой сценарий взять для раскрытия образного мира Сонаты. Но в любом случае, множество трактовок этого произведения говорит о том, что музыка, как продукт искусства и Лист, как фигура эпохи – вместе они слились, что бы создать что-то новое; гений Листа сумел через искусство воздействовать на искусство, и результат был самым положительным.

* * *
Делая выводы, можно сказать, что искусство, как одна из составляющих частей способа познания мира, может не только оказывать разрушающий эффект нравственности общества (на примере субискусства), но и созидать все знания о мире, тем самым обращая зло в добро, ненужность в полезность. Только нужно быть очень осторожным, бережливым, порядочным и просто – великим.
Искусство зависит от того, а, следовательно, и трактовка мира через него — в чьи руки оно попадет.

Источник