Оскар Уайльд
Вы будете продолжать оставаться несчастными до тех пор, пока вы считаете, что счастливыми вас делают другие.
Человек очень смущается, когда говорит от своего лица. Дайте ему маску, и он скажет вам всю правду.
По внешнему виду не судят только самые непроницательные люди.
Знание — гибель. Нас чаруют сомнения. Туман делает вещи чудесными.
Старики всему верят, люди зрелого возраста во всем сомневаются, молодые все знают.
Мы не выносим людей с теми же недостатками, что и у нас.
Своих мужей всегда ревнуют некрасивые женщины. Красивым — не до того, они ревнуют чужих.
Никогда не следует доверять женщине, которая называет вам свой возраст. Женщина, сказавшая это, может рассказать что угодно.
Мужчина может быть счастлив с любой женщиной — при условии, что он её не любит.
Когда я был молодым, я думал, что деньги — главное в жизни. Теперь я стар, и знаю, что это так.
Будь собой. Прочие роли уже заняты.
Жить так, как вы хотите – это не эгоизм. Эгоизм – это когда другие должны думать и жить так, как вы этого желаете.
Общественное мнение торжествует там, где дремлет мысль.
Все мы в сточной канаве, но некоторые смотрят на звезды.
Мужчины всегда хотят быть первой любовью женщины. Женщины мечтают быть последним романом мужчины.
Пессимист — это человек, который жалуется на шум, когда к нему в дверь стучится удача.
Люди в своем большинстве живо интересуются всем на свете, за исключением того, что действительно стоит знать.
В догмы религии верят не потому, что они разумны, а потому, что их часто повторяют.
Лондонские туманы не существовали, пока их не открыло искусство.
Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их спасать друг друга.
Все сочувствуют несчастьям своих друзей, и лишь немногие — радуются их успехам.
Когда боги хотят наказать нас, они отвечают на наши молитвы.
Тому, что действительно нужно знать, никто не научит.
Душа рождается старой, но становится все моложе. Это комедия жизни. Тело рождается молодым и стареет. И вот это — трагедия.
Поэт может вынести всё, кроме опечатки.
У каждого святого есть прошлое, у каждого же грешника есть будущее.
Главный вред брака в том, что он вытравливает из человека эгоизм. А люди неэгоистичные бесцветны, они утрачивают свою индивидуальность.
Единственный способ отделаться от искушения — поддаться ему.
Между капризом и вечной любовью разница та, что каприз длится несколько дольше.
Бессмысленно делить людей на хороших и дурных. Люди бывают либо очаровательны, либо глупы.
Я — единственный на свете человек, которого мне бы хотелось узнать получше.
Самые нелепые поступки человек совершает всегда из благороднейших побуждений.
Ничто так не мешает роману, как чувство юмора у женщины и его отсутствие у мужчины.
Женщины обладают удивительным чутьем: они способны обнаружить что угодно, за исключением очевидного.
Надо знать этот великий секрет жизни: лечите душу ощущениями.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 24.02.2017. 8 уроков Будды
- 22.02.2017. 10 признаков
- 13.02.2017. Шекспир
- 07.02.2017. Оскар Уайльд
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
Единственный способ отделаться от искушения поддаться ему
ПОРТРЕТ ДОРИАНА ГРЕЯ
Художник – это тот, кто создает красивые вещи.
Раскрыть художество и скрыть художника – такова у художества цель.
Критик – это тот, кто в новой манере, или пользуясь новым материалом, выразит свое впечатление от этих красивых вещей.
Критика, плохая и хорошая, всегда есть автобиография.
Так что те, кто видят развратное в прекрасном, сами развратны и притом не прекрасны. Это большой недостаток.
Находить в прекрасных вещах также и прекрасные идеи умеют люди культурные. Для них еще есть надежда.
И только для избранных прекрасные вещи исключительно означают красоту.
Нет ни нравственных, ни безнравственных книг. Есть книги, хорошо написанные, и есть книги, плохо написанные. Только.
Неприязнь девятнадцатого века к реализму – это ярость Калибана, видящего в зеркале свое лицо.
Неприязнь девятнадцатого века к романтизму – это ярость Калибана, не видящего в зеркале своего лица.
Чья-нибудь нравственная жизнь может порой оказаться сюжетом художника; однако вся нравственность художества – в совершенном применении несовершенных средств.
Ни единый художник не желает что-либо доказывать, ведь доказаны могут быть даже достоверные истины.
Ни у какого художника не бывает этических пристрастий. Этические пристрастия в художнике есть непростительная манерность стиля.
Болезненных художников нет. Художник может изображать все.
Мысль и язык для художника, – орудия его художества.
Порок и беспорочность для художника – материалы его художества.
В отношении формы, музыка есть первообраз всякого искусства. В отношении чувства, первообразом является лицедейство актера.
Всякое искусство одновременно есть и поверхность и символ.
Те, кто проникают глубже поверхности, сами ответственны за это.
Те, кто разгадывают символ, сами ответственны за это.
Ибо зрителя, а не жизнь, поистине отражает искусство.
Несогласие мнений о каком-нибудь создании искусства свидетельствует, что это создание ново, сложно и жизненно.
Если критики между собой не согласны, – художник в согласии с собою.
Мы можем простить человека, создающего полезную вещь, если сам он не восхищается ею. Единственное оправдание для создающего бесполезную вещь – это то, что каждый восхищается ею безмерно.
Все искусство совершенно бесполезно.
Мастерская была пропитана пряным ароматом роз, и, когда легкое дуновение летнего ветерка проносилось в саду меж деревьями, в открытую дверь вплывал удушливый запах сирени или тонкое благоухание розового шиповника.
Лежа в углу дивана, покрытого персидскими чепраками, и куря, но обыкновению, одну за другою бесчисленные папиросы, лорд Генри Уоттон мог мельком улавливать сияние медвяно-сладких и медово-цветных лепестков альпийского ракитника, трепетные ветви которого, казалось, едва выдерживали тяжесть своей пламенно-яркой красоты; изредка по длинным шелковым занавесям громадного окна, создавая на мгновение эффект японской живописи, проносились фантастические тени пролетавших мимо птиц, заставляя лорда Уоттона думать о токийских желтолицых художниках, стремящихся выразить порыв и движение в неподвижном по своей природе искусстве. Дремотное жужжание пчел, то пробивавших себе дорогу в нескошенной высокой траве, то с однообразной настойчивостью кружившихся над пыльными, золочеными Усиками вьющейся лесной мальвы, как будто делали тишину еще более тягостной. Глухой гул Лондона доносился сюда, как басовые ноты далекого органа.
Посреди комнаты на мольберте стоял портрет молодого человека необыкновенной красоты во весь рост, а перед ним, немного поодаль, сидел и сам художник, Бэзиль Холлуорд, внезапное исчезновение которого несколько лет тому назад вызвало в обществе так много шуму и возбудило немало странных толков.
Когда художник взглянул на грациозную, красивую фигуру, так искусно отраженную его кистью, улыбка удовольствия появилась и как бы застыла у него на лице. Внезапно он вскочил и, закрыв глаза, прижал свои веки пальцами, будто стараясь удержать у себя в мозгу какой-то чудный сон, от которого он боялся проснуться.
– Это ваше лучшее произведение, Бэзиль, лучшая изо всех вами написанных картин, – проговорил лорд Генри томно, – Вы непременно должны выставить его в будущем году в Grosvenor Gallrey. Академическая выставка слишком велика и вульгарна. Когда бы мне ни случалось там бывать, там всегда такое множество людей, что немыслимо разглядеть картины, а это ужасно, или же такое множество картин, что нельзя разглядеть людей, а это еще ужаснее. Гросвенор, по-моему, единственное место для вас.
– Вернее всего, я не стану нигде выставлять эту вещь, – ответил Бэзиль, закидывая голову назад по своей странной привычке, заставлявшей, бывало, его товарищей в Оксфорде[1] смеяться над ним. – Нет, я нигде не выставлю ее.
Лорд Генри поднял брови и в изумлении посмотрел на него сквозь прозрачно-голубые завитки дыма, причудливыми кольцами поднимавшиеся от его крепкой папиросы, пропитанной опием.
– Вы ее не выставите? Да почему же, милейший? По какой причине? Какие вы, художники, странные люди! Вы все на свете готовы сделать, чтобы добиться известности; а как только вы ее добьетесь, вы точно стараетесь от нее отвязаться. Это, по-моему, глупо, ибо что может быть на свете хуже того, что о человеке все говорят? Только одно: когда о нем молчат, А такой портрет, как этот, доставит вас головою выше всех молодых художников Англии, а старых преисполнит чувством зависти, если только старики вообще-то способны на какие-нибудь чувства.
– Я знаю, что вы будете надо мною смеяться, – ответил художник: – но я, право, не могу выставить этот портрет, Я вложил в него слишком много себя самого.
Лорд Генри растянулся на диване и засмеялся.
– Да, я знал, что вы будете смеяться; но, тем не менее, это так.
– Слишком много себя самого! Честное слово, Бэзиль, я не знал, что вы до того тщеславны; и я, право, не вижу никакого сходства между вами, – у вас такое суровое, сильное лицо и верные, как уголь, волоса, – и этим юным Адонисом, который словно сотворен из слоновой кости и лепестков розы. Ведь, дорогой мой Бэзиль, он – Нарцисс, а вы… гм… конечно, у вас очень одухотворенное выражение лица и все такое; но красота, настоящая красота кончается там, где начинается одухотворенность. Интеллект сам по себе уже есть вид преувеличения, и он нарушает гармонию всякого лица. Как только человек начинает думать, у него лицо превращается в один сплошной нос, или лоб, или что-нибудь такое же ужасное. Посмотрите на выдающихся людей какой угодно ученой профессии. Как они все безобразны! Исключая, конечно, лиц духовных. Но те ведь никогда и не думают. Епископ и в восемьдесят лет обыкновенно повторяет то, что его учили говорить, когда он был мальчишкой восемнадцати лет, и естественно поэтому, что наружность его навсегда остается приятной. Ваш таинственный юный приятель, имени которого вы не сказали мне, но чей портрет меня прямо восхищает, наверное, не мыслит никогда. Я в этом совершенно уверен. Он – безмозглое, прелестное создание, и его надлежало бы всегда иметь здесь зимой, когда нет цветов, на которые можно смотреть, и летом, когда чувствуешь потребность охладить свои мысли. Пожалуйста, не льстите себе самому, милый Бэзиль; вы ни капельки на него не похожи.
– Вы меня не понимаете, Гарри, – ответил художник. – Конечно, я не похож на него. Я это знаю прекрасно. И, право, я бы очень жалел, если бы оказался похож на него. Вы пожимаете плечами? Я говорю вам правду. Над всяким физическим или умственным превосходством тяготеет какой-то рок, тот самый, который на всем протяжении истории преследует нетвердую поступь царей. Лучше не отличаться от других. Уроды и дураки в этом мире всегда остаются в барышах. Они могут спокойно сидеть и праздно взирать на то, как играют другие. Если они не знают побед, зато не знают поражений. Они живут так, как все мы должны бы жить: невозмутимо, равнодушно, не зная тревог. Они никому не приносят гибели и сами не гибнут от вражьих рук. Ваше положение и богатство, Гарри; мой ум, каков бы он ни был, мое искусство, какова бы ни была ему цена; красота Дориана Грея – за все эти дары богов мы заплатим когда-нибудь страданием, страшным страданием.
Источник
Единственный способ отделаться от искушения поддаться ему
«Неправда, что любящий Вас человек не может Вас покинуть! Может! Поверьте! Может! Он сделает это, рано или поздно осознав, что его отношения с Вами не приносят ему радости и счастья, что, отдавая себя всего Вам, идя на всё, ради Вас и жертвуя многим, ради того, чтобы быть рядом с Вами, он ничего не получает взамен, что Вы разочаровываете его, что Вы, когда он воздвигнул Вас на пьедестал, не подали ему руки и заслуженно не поставили его на этот пьедестал рядом с собой… А ведь именно благодаря ему…
… показать весь текст …
будь собой! прочие роли уже заняты!
Дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Страсть, вражда, обожание, любовь — только не дружба.
в наши дни люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить
Я слышал столько клеветы в Ваш адрес, что у меня нет сомнений: Вы — прекрасный человек!
Человек ценен, когда его слова совпадают с его действиями.
Люди всегда разрушают то, что любят больше всего.
Чтобы завоевать мужчину, женщине достаточно разбудить самое дурное, что в нем есть. Ты делаешь из мужчины бога, и он тебя бросает. Другая делает из него зверя, и он лижет ей руки и не отстает от нее.
Любовь замужней женщины — великая вещь. Женатым мужчинам такое и не снилось!
Крепкий кофе и легкие сигареты-это её плохая привычка… Но ведь все очаровательные люди испорчены! В этом и есть секрет их привлекательности…
Когда мужчина любит женщину, он знает ее слабости, причуды, несовершенство, и, может быть, за это любит ее еще больше. Ведь именно несовершенное и нуждается в любви; совершенствам она не нужна.
Всегда прощайте своих врагов: ничто не раздражает их так сильно.
Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым…
Единственный способ отделаться от искушения — поддаться ему.
Женщина побеждает, неожиданно сдаваясь.
Человечество существует тысячи лет, и ничего нового между мужчиной и женщиной произойти уже не может.
Мужчин можно анализировать и обсуждать, женщин же только обожать.
У меня непритязательный вкус — мне вполне достаточно самого лучшего.
Человек является наполовину тем, что он есть, а наполовину тем, чем он хотел бы стать.
Поддайтесь искушению:
оно может больше не повториться :))
Источник
